— Дорогая, у тебя сейчас началась новая жизнь. Зачем ворошить прошлое? — резко поднявшись, глеция подошла к окну, сложив руки на груди.

Этот простой жест означал, что женщина нервничает — за годы жизни бок о бок я хорошо изучила ее привычки. И я ее понимала. Если бы не я, сейчас ей не пришлось бы думать о том, откуда взять денег для подготовки к зиме. Мой визит спутал все карты и я чувствовала себя виноватой.

— Без прошлого не может быть будущего. Вы сами так говорили. — объяснила я. — Я хочу найти своих родителей.

— Боюсь, что я тебе в этом не смогу помочь.

— Вы можете рассказать, как я попала сюда. — вот так просто сдаваться я не собиралась. — Кто меня принес? Быть может, роженица жила прямо здесь?

— Не придумывай, Лиция. — женщина резко обернулась. — Под покровом ночи в день, который прозвали “Страдсбурным пепелищем”, тебя в дырявой корзине принесла к нашему порогу немолодая женщина в рваном платье. Ее волосы были цвета грозы, по внешним призракам я могла бы сказать, что она наполовину человек, наполовину орчанка. О тебе она не сказала ничего, кроме твоего имени. О себе — ничего вообще. Спихнув мне тебя на руки, она умчалась в неизвестном направлении. Тот день был днем, когда ты родилась. Омывали тебя уже мы. Это все. А теперь мне нужно идти.

С этими слова Старшая Сестра направилась к выходу из своего кабинета. Мне ничего не оставалось, как выйти в коридор вместе с ней. Закрыв дверь, кабинет она заперла на замок, а после убрала тяжелый ключ в карман платья.

Словно вспомнив о чем-то важном, Сестра Офелия прищурилась, пристально глядя мне в глаза:

— Павлиция, а разве ты сейчас не должна находиться на занятиях в академии?

— Мне пора! — воскликнула я, огибая женщину по дуге.

Из особняка на улицу я выбралась уже через несколько секунд, все еще слыша, как Старшая Сестра строго окликает меня. Чтобы не нарваться на серьезный разговор, я отправилась сразу же к калитке. Конечно, в моих планах было еще и с Дагелтом повидаться, но мальчишки среди ребятни точно не было, а искать его — нарваться на Сестру Офелию.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍“Страдсбурное пепелище”… Я и раньше знала, что родилась в этот страшный день. Недовольные правлением нашего естийя, мятежники в черных масках напали на столицу, поджигая дома мирных граждан, а вскоре добрались и до дворца.

Крыло естии вспыхнуло первым. Остальная часть королевского замка пострадала не так сильно, но на утро стало известно, что супруга нашего правителя не выжила при пожаре. Больше никто в столице серьезно не пострадал.

Словно скорбя вместе с людьми, по всему Страдсбурну в предрассветных лучах летал серый пепел — именно он дал название тому страшному дню. Мятеж был подавлен, мятежники повешены на центральной площади, но естию уже было не вернуть.

Запершись в своем кабинете, глеция Офелия Бендант торопливо писала письмо. На столе перед ней лежала открытая шкатулка — артефакт, передающий письма на расстоянии. Пользовалась им женщина крайне редко, потому что его зарядка у магов стоила недешево, но сейчас был как раз тот крайний случай, когда не воспользоваться им она не могла.

На кону стояло слишком многое — фактически дело ее жизни, смысл ее существования на этой грешной земле. Ей нужна была помощь, но просить ее она не собиралась, как и требовать. Женщина всего лишь желала напомнить одному аристократу о том, что вот уже восемнадцать лет верно хранит его секрет, за что ей полагаются некоторые уступки.

Вложив письмо в шкатулку и закрыв крышку, Старшая Сестра Дома Покинутых мысленно представила лицо того, кому должно было прийти послание. Ладони ее в этот момент лежали на артефакте, потому что для того рода передачи информации требовался прямой телесный контакт. Офелия не была магом, но кое-что в магии понимала.

Не прошло и трех минут, как письмо отправилось, а в центре ее кабинета уже вспыхнуло кольцо портального перехода. Из ослепляющего голубого сияния появился мужчина и выражение его лица не предвещало Офелии ничего хорошего, что нисколько не сбило ее с истинного пути.

Она даже не поднялась, чтобы выразить уважение, положенное этикетом. Во-первых, женщина призирала некроманта из рода Лугстар, а во-вторых, она все еще была глецией — аристократкой, которую пока не лишили титула из-за потери былого богатства, но мужчина, кажется, даже не заметил того, что ему не выразили почтение.

Галеций Астер Лугстар всегда выглядел жутко, но сейчас как-то по-особенному страшно. Узкие губы вытянулись в непримиримую линию, тяжелый подбородок спрятался за темной бородой. Длинные черные волосы растрепались по плечам, а в глазах, казалось, поселилась сама тьма.

— Что ты ей сказала? — произнес некромант требовательно, упираясь ладонями в столешницу, нависая над женщиной.

Выдержав тяжелый угрожающий взгляд, Офелия несмотря на страх спокойно проговорила:

— Ничего, что по-настоящему имело бы смысл. Рассказала, как ее принесла полу-орчанка и отдала мне, назвав имя. Павлиция ничего не сможет найти.

— Молись, чтобы это так и было, а иначе полетят головы. — процедил галеций Лугстар. — И первая голова будет твоей.

Открыв портал одним взмахом руки, мужчина намеревался покинуть кабинет Старшей Сестры, но женщина остановила его всего одной фразой, заставляя медленно обернуться, не веря в услышанное:

— Я за свою голову давно не боюсь. Мы с вами заключили магический договор, что Павлиция никогда не узнает от меня кто ее родители и я его не нарушу, но я не давала обещаний, что не расскажу о ней ЕМУ.

Стремительно миновав то расстояние, на которое уже успел отойти, некромант схватил сидящую в кресле женщину за горло, больно сдавив ее шею.

— Кому ты собираешься о ней рассказать?!

— Ну я же не идиотка, Астер. — просипела Офелия, глядя своему страху в глаза. — Я прекрасно умею сопоставлять факты. Единственный человек, ради которого вы еще в юности готовы были свернуть горы, это ваш лучший друг. — горло сжали сильнее, затрудняя дыхание, а потому женщине пришлось прилагать усилия, чтобы продолжить речь: — Моя смерть лишь ускорит процесс. У меня было время подготовиться, Астер. Он узнает о ней сегодня же.

Некромант отпустил шею Старшей Сестры, но по его глазам было видно, что мужчина готов был пойти до конца. Не убить женщину ему помешал здравый смысл. Он знал, что потеряет своего единственного настоящего друга в тот же день, как только тот узнает о причастности галеция Лугстара к тому, что на самом деле произошло восемнадцать лет назад.

— Чего ты хочешь, мерзавка?

Мерзавкой Офелия Бендант себя не считала. Все, чего она хотела — это пережить зиму в тепле и достатке. Чтобы все ее дети выжили и никому не пришлось голодать. Чтобы этой зимой никого из ее детей не обвинили в кражах, а сама она не рыдала по ночам в подушку, ощущая бессилие и безнадежность.

— Всего лишь благотворительный взнос от щедрого семейства Лугстар. — потерла она шею, на которой все еще ощущались крепкие пальцы. — Очень щедрый взнос, взамен которого я подпишу второй магический договор.

— Ну и тварь же ты. — бросил мужчина, а на его губы наползла неприятная ухмылка.

— Ты оставил свою незаконнорожденную дочь в моем доме. — парировала женщина. — Кто из нас большая тварь?

Галеций Астер Лугстар повторно явился в Дом Покинутых в тот же день. Сумма, которую он отписал в благотворительных целях, не имела ничего общего со словом щедрость. Составляя магический договор о молчании, он не указал в нем точные цифры пожертвования, чем и воспользовался, когда бумаги были подписаны.

Полученные Офелией деньги являлись третью того, сколько ей на самом деле требовалось, но и то, что она получила, можно было назвать чудом. Она и на это не рассчитывала, вступая в перепалку, заранее прощаясь с собственной жизнью, потому что Астер всегда был тем человеком, которого обходили стороной.

Лугстара боялись даже аристократы, равные ему по происхождению, ведь именно его прозвали личным палачом естийя. В то самое утро после “Страдсбурного пепелища” именно Астер поймал всех мятежников, участвовавших в бунте, кроме одного и повесил их на центральной площади.