— Но это не все. Месяца два спустя после смерти Тома я видел его вдову и Поллианну в Риме. Миссис Чилтон была тогда в ужасном состоянии. Такое горе, а тут еще она начала получать представление о своих финансовых затруднениях и почти обезумела от отчаяния. Она отказывалась ехать домой и заявила, что не хочет больше видеть ни Белдингсвилл, ни кого-либо оттуда. Понимаешь, она всегда была исключительно гордой женщиной, и несчастья подействовали на нее довольно странным образом. По словам Поллианны, ее тетка убеждена, что Белдингсвилл с самого начала неодобрительно смотрел на ее брак с доктором Чилтоном, в ее возрасте; и теперь, когда он умер, в городке, по ее мнению, отнесутся без всякого сочувствия к ее скорби. Ее глубоко уязвляло и то, что теперь им, должно быть, известно, что она не только овдовела, но также и обеднела. Короче говоря, она довела себя до крайне нездорового, жалкого состояния, столь же неразумного, сколь и пугающего. Бедная Поллианна! Мне казалось чудом, что она выносит такое. Если миссис Чилтон продолжает в том же духе, от девочки, наверно, одна тень осталась. Вот почему я сказал, что, если уж кому нужно что-то наподобие «игры в радость», так это Поллианне.

— Какая жалость! Подумать только, что такое случилось с Поллианной! — воскликнул молодой человек не совсем твердым голосам.

— Да, и ты сам можешь судить, что не все хорошо по тому, как они возвращаются, — так тихо, никому ни слова. Я готов поручиться, что это все дело рук Полли Чилтон. Она не захотела , чтобы ее встречали. Как я догадываюсь, она написала только миссис Дурджин, жене Старого Тома, у которой хранится ключ.

— Да, так сказала мне и Ненси, добрая душа! Она приготовила дом к их приезду и каким-то образом ухитрилась сделать так, чтобы он не казался могилой погибших надежд и минувших радостей. Ну, а вокруг дома все и так выглядит неплохо, ведь Старый Том продолжал немного ухаживать за садом. Но когда я был там, у меня сжалось сердце… от всего.

Оба долго молчали, затем Джон Пендлетон коротко заметил:

— Надо бы их встретить.

— Их встретят.

— А ты поедешь на станцию?

— Поеду.

— Значит, тебе известно, каким поездом они приезжают?

— Нет. И Ненси тоже этого не знает.

— Как же тогда вы устроите это дело?

— Начиная с самого утра я буду ездить к каждому поезду, пока они не приедут, — немного невесело засмеялся молодой человек. — И Тимоти тоже, с экипажем Чилтонов. В конце концов, в железнодорожном расписании не так уж много поездов, на которых они могут приехать.

— Хм-м, я знаю, — кивнул Джон Пендлетон. — Джим, я восхищен твоей уверенностью в собственных силах, но не твоей рассудительностью. Впрочем, я рад, что ты собираешься руководствоваться именно этой уверенностью, а не рассудительностью, и желаю тебе удачи.

— Спасибо, сэр, — снова невесело усмехнулся молодой человек. — Мне очень нужны они, ваши добрые пожелания… очень, очень, как говорит Ненси.

Пока поезд приближался в Белдингсвиллу, Поллианна с тревогой наблюдала за теткой. В течение всего дня миссис Чилтон становилась все более и более беспокойной, более и более мрачной, и Поллианна со страхом ждала, когда они наконец доберутся до знакомой, родной станции.

Поллианна смотрела на тетку, и ее сердце сжималось от боли. Никогда прежде не поверила бы она, что кто-то может так сильно измениться и постареть за короткие шесть месяцев. Глаза миссис Чилтон были тусклыми, щеки мертвенно-бледными, а лоб исчерчен вдоль и поперек морщинами. Уголки ее рта опустились, а волосы были туго зачесаны назад в некрасивый узел, какой носила она тогда, когда одиннадцатилетняя Поллианна впервые увидела ее. Вся нежность и очарование, которые, казалось, пришли к ней вместе с замужеством, теперь слетели с нее словно маска, оставив на поверхности прежнюю суровость и брюзгливость, что характерны для нее, когда она еще оставалась мисс Полли Харрингтон, нелюбимой и нелюбящей.

— Поллианна! — Голос миссис Чилтон звучал резко.

Поллианна виновато вздрогнула, как будто тетка могла прочесть ее мысли.

— Да, тетечка?

— Где эта черная сумка… маленькая?

— Вот здесь.

— Хорошо, я хочу, чтобы ты достала из нее мою черную вуаль. Мы уже почти приехали.

— Но тетечка, в ней так жарко, и она такая густая!

— Поллианна, я попросила черную вуаль. Если ты будешь так любезна и научишься выполнять мои просьбы, не споря со мной, мне будет гораздо легче. Мне нужна вуаль. Неужели ты полагаешь, что я дам всему Белдингсвиллу возможность увидеть, как я «это принимаю»?

— Что ты, тетечка, они никогда не отнесутся к этому так , — возразила Поллианна, торопливо роясь в черной сумке в поисках столь необходимой вуали. — К тому же все равно никто не придет встречать нас. Мы же никому не сообщили, что приезжаем.

— Да, конечно. Мы не велели никому встречать нас. Но мы поручили миссис Дурджин проветрить комнаты и оставить сегодня ключ под ковриком. Ты полагаешь, что миссис Дурджин ни с кем не поделилась этими сведениями? Как бы не так! Половина городка уже знает, что мы приезжаем сегодня, и десяток их, а то и больше, «случайно окажутся» на станции, когда придет поезд. Я их знаю! Они хотят посмотреть, как выглядит обедневшая Полли Харрингтон. Они…

— Тетечка, тетечка… — умоляла Поллианна со слезами на глазах.

— Если бы я не была так одинока… Если бы… Томас только был здесь и… — Она умолкла и отвернулась. Ее губы судорожно подергивались. — Где… эта вуаль? — хриплым, прерывающимся голосом спросила она.

— Вот, дорогая, пожалуйста… вот она, — успокаивала ее Поллианна, пытаясь поскорее сунуть вуаль в руки тетке. — И мы уже почти приехали. Ах, тетечка, как жаль, что ты не попросила Старого Тома или Тимоти встретить нас!

— И ехать домой с помпой, словно мы по-прежнему можем позволить себе держать лошадей и экипажи? И это когда мы знаем, что завтра нам придется их продать? Нет, Поллианна, спасибо. Я предпочитаю в таких обстоятельствах воспользоваться дилижансом.

— Я знаю, но… — С толчком и резким дребезжащим звуком поезд остановился, и лишь трепетный вздох завершил фразу Поллианны.

Когда они ступили на платформу, миссис Чилтон в своей черной вуали не взглянула ни направо, ни налево. Поллианна же успела кивнуть и печально улыбнуться в пяти или шести направлениях, прежде чем сделала десяток шагов. Вдруг она обнаружила, что смотрит в какое-то знакомое и вместе с тем странно незнакомое лицо.

— Да это… это же… Джимми! — просияла она, сердечно протягивая ему руку. — То есть мне, наверное, следовало сказать «мистер Пендлетон», — поправилась она с робкой улыбкой, которая ясно говорила: «… теперь, когда ты вырос такой высокий и красивый».

— Только попробуй! — с вызовом бросил молодой человек, вскинув голову, совсем как прежний Джимми. Затем он обернулся, чтобы заговорить с миссис Чилтон, но она, слегка отвернувшись и немного обогнав их, спешила дальше. Он снова обернулся к Поллианне; в его глазах были озабоченность и сочувствие. — Прошу вас… вас обеих… сюда, — торопливо и настойчиво начал он. — Тимоти здесь с экипажем.

— Ах как хорошо, что он приехал! — воскликнула Поллианна, но тут же с тревогой бросила взгляд на мрачную фигуру в вуали чуть впереди них и робко коснулась теткиного локтя.

— Тетечка, дорогая. Тимоти здесь. Он приехал с экипажем. Он с той стороны. А… это Джимми Бин, тетечка. Ты ведь помнишь Джимми Бина?

От волнения и смущения Поллианна не заметила, что назвала молодого человека его прежним именем. Миссис Чилтон, однако, обратила на это внимание. С явной неохотой она обернулась и слегка кивнула.

— Мистер… Пендлетон, конечно, очень любезен, но мне жаль, что они с Тимоти взяли на себя такой труд, — холодно проронила она.

— Никакой не труд… совсем никакого труда, уверяю вас, — засмеялся молодой человек, пытаясь скрыть свое смущение. — А если вы только позволите мне взять ваши багажные квитанции, я позабочусь о вашем багаже.