Слово «масон» происходит от английского mason — «каменщик», «каменотес», и в таком виде оно было заимствовано другими европейскими языками, однако уже после того, как потеряло в Англии свой первоначальный смысл. Правда, до недавнего времени, а если быть точным, до последней четверти прошлого века, в ходу было два термина — «франкмасон» («свободный каменщик», от англ. frank mason) и просто «масон». Разница между ними в том, что если первым термином обозначали обычных каменщиков-рабочих (operating masons, как их называли в Англии), то вторым — каменщиков-мыслителей (speculating masons), которые были связаны с ремесленным цехом каменщиков чисто номинально. В последних чаще всего видели или «рыцарей-храмовников» (т. е. тамплиеров), скрывавшихся под маской франкмасонов после разгрома их ордена Филиппом Красивым, или группу ученых и философов, вступивших в масонский цех, чтобы скрыть свои гуманитарно-филантропические цели от враждебно настроенного к ним правительства.

Действительно, изначально братство масонов представляло собой «гильдию свободных каменщиков», а сама история масонства восходит к XIV–XV векам, когда обычные каменщики и подрядчики, торгующие камнем, подобно другим собратьям-ремесленникам, решили создать свою организацию — так называемую гильдию, которая выступала бы, как сказали бы мы сегодня, в роли профсоюза, защищая интересы людей этой профессии. В этой гильдии, как и в любых других профессиональных цехах, объединявших собратьев по ремеслу, тоже существовала своя классификация или свои разряды, то есть каменщики делились на учеников, подмастерьев и мастеров. Такое положение дел существовало до конца XVII века, когда гильдии каменщиков начали принимать в свои ряды людей со стороны, людей, которые по своей профессиональной принадлежности не являлись каменщиками, но которые, с точки зрения руководства, могли быть весьма полезными для гильдии. Нам не известно, ставили ли эти «ложи» перед собой какую-либо цель, но поскольку все встречи каменщиков всегда происходили в тавернах или трактирах, то можно предположить, что большинство новых членов вступало в гильдию из чувства товарищества и солидарности, столь свойственных «своей компании», проводящей досуг за кружкой эля.

Самые старые из дошедших до нас документов, рисующие положение английских строительных рабочих, относятся к середине XIV — началу XV века. Это уставы артели, работавшей при церкви святого Петра в Йорке, составленные руководившим ее работами церковным капитулом. Из уставов видно, что работы артели производились в крытом помещении, так называемой ложе (lodge), заодно служившей для холостых рабочих и спальней; за порядком работы и поведением каменщиков следили старший мастер и надзиратели, высший же надзор оставался в руках представителя капитула — супервизора; вступая в артель, рабочие «приносили присягу над книгой» (очевидно, уставом), обязуясь подчиняться во всем капитулу и соблюдать принятый им устав. В XV веке ложей называли уже не только мастерскую артели, но и саму артель.

Масонские ложи — братства — выделились из цехов (crafts) в качестве особого организма не сразу, а постепенно, с течением времени. Еще во второй половине XV века оба типа организации, судя по всему, ничем друг от друга не отличались (например, лондонский цех масонов так и назывался в документах того времени — «Святой цех и братство масонов»), и только позднее между ними стало проявляться качественное отличие. Так, если цехи занимались чисто ремесленными делами, то братство, как более сплоченная и дружная часть цеха, было хранителем моральных традиций цеха, духа общения и взаимопомощи. С другой стороны, члены братства могли уже и не быть членами цеха, а члены цеха необязательно являлись членами братства; в него мог вступить любой желающий, сделавший вступительный взнос и принесший в ложе присягу верности. После этого он получал звание «каменщика» (франкмасона), хотя, возможно, прежде ни разу в жизни не брал в руки кирку или заступ.

Самый же старый документ, описывающий процедуру принятия в масонскую ложу постороннего цеху лица, датирован 3 июня 1600 года и относится к Эдинбургской ложе. Как значится в протоколе, на собрании в качестве почетного гостя присутствовал сэр Джон Босуэл, лорд Очинлекский. Присутствие знати на собраниях шотландских каменщиков в ту пору было уже вполне заурядным фактом: имена виконтов, графов и сэров, принятых в ту или иную ложу — как правило, в звании цехового мастера, — встречаются в документах XVII века сплошь и рядом. Правда, еще в конце столетия встречались ложи, состоящие из одних ремесленников (например, ложа в Глазго), но параллельно с ними существовали ложи вроде абердинской, где в 1670 году из 49 членов всего 12 были профессиональными каменщиками, а остальные — это дворяне, пасторы, коммерсанты и представители гуманитарных профессий. Кроме знати, к каменщикам нередко примыкали представители интеллигенции и ученого мира, привлекаемые таинственной историей масонства и тайными знаниями, которыми те якобы владели, что в значительной мере разжигало их научную любознательность.

Согласно дошедшим до нас сведениям, для приема в общество новых членов требовалось присутствие, по крайней мере, 5 или 6 франкмасонов. «Эти собрания, — пишет английский исследователь масонства сэр Плот, — называются в некоторых местах ложами», а вступительные обряды состоят в сообщении тайных знаков, «посредством которых члены общества узнают друг друга, где бы они ни находились», и сопровождаются банкетами по установленному ритуалу. Вновь вступившие в братство члены по традиции дарили в день приема «братьям» перчатки, а взаимные обязанности членов заключались в помощи на случай старости, безработицы и болезни.

Описанные общества франкмасонов, всецело пропитанные духом старых ремесленных братств, в идейном отношении мало соприкасаются с позднейшим масонством, которое в значительной мере питалось философскими идеями социально-реформаторских движений XVII века, возглавляемых тайными и полутайными кружками ученых и утопистов, которые были столь типичны для той эпохи.

Началом исторического периода масонства следует считать 20-е годы XVIII столетия — эпоху возникновения так называемых «великих лож». Самый же значительный шаг в создании организованного масонства был сделан 24 июня 1717 года (в день Ивана Купала), когда четыре гильдии каменщиков на очередной сходке в лондонском трактире «Гусь на вертеле» объединились и создали «самую большую в мире ложу». Первым главой этой объединенной гильдии был избран некто Энтони Сэйер, который через год передал свои полномочия вновь избранному, так как каждый год на эту должность выбирался новый глава. В 1721–1722 годах на эту должность был выбран Джон, герцог Монтегью, и уже одно это имя привлекло в ряды «свободных каменщиков» огромное количество новых членов. После того как герцог был утвержден в этой должности, бывший глава гильдии Дж. Пейн представил на обсуждение руководства документ с регламентом и структурой организации свободных каменщиков, однако документ так и не успели утвердить, а год спустя энергичный священник Джейкоб Андерсон, тоже входивший на правах члена в гильдию каменщиков, представил новый документ, который он составил на основании старого, основательно его переработав и дополнив, и, по сути дела, именно этот документ и стал «первой конституцией» ложи.

Через год этот документ был опубликован в «Новой книге масонских конституций» (1723), принадлежавшей перу того же Андерсона, где тот в таких словах описывает основание «Великой лондонской ложи»: «После торжественного въезда в Лондон короля Георга I и усмирения в 1716 году восстания (якобитское восстание 1715 года, осуществленное сторонниками династии Стюартов) несколько лондонских лож решили сплотиться вокруг одного Великого мастера (гроссмейстера) как центра единения и гармонии. Это были ложа „Гусь на вертеле“, ложа „Короны“, ложа „Яблони“ и ложа „Виноградной кисти“ (названия таверн, в которых они собирались)… Было решено устраивать ежегодные собрания всех четырех лож и каждые три месяца — собрания Великой ложи, то есть всех должностных лиц каждой ложи во главе с великим мастером и великими надзирателями…»