Но каковы эти тайны, которых нельзя открывать? Они связаны не только с самим устройством скопческого братства, но и с ритуалами, которые проводят скопцы. «Скопцы почитают святыми и пророками в особенности тех своих единомышленников, кои успели оказать секте наиболее услуг, заключавшихся в приобщении к ней новых жертв. Тот из них, который успеет приобресть таких жертв двенадцать, величается апостолом; Апостолы же эти называют себя разными собственными именами наиболее прославленных в истинной церкви святых, в особенности истинных апостолов Христовых. Если кто из скопцов умирает, то другие собираются к нему в радельных одеждах (рубахах) и поют свои молитвы, в продолжение которых один, выходя на средину, пророчествует и даже говорит о том, куда душа покойного водворится; а православный священник призывается уже после всего этого, только, так сказать, для виду».
Прием в скопчество происходит таким вот образом: неофита «приводят обыкновенно в моленную во время полного собрания, одев в белую рубашку, такую точно, какие надеты и на прочих, составляющих сборище. Рубашки эти длинные, по самые пятки, сшиты на образец эпитрахилей, и цветом своим должны представлять иносказательный намек на мнимую чистоту и непорочность скопцов. Облачившись таким образом, они зажигают свечи у икон, и положа пред ними по три поклона, кланяются друг другу. Потом старшина собрания, заступающий место пастыря, раздав всем восковые свечи и держа сам в правой руке крест, спрашивает новообращаемого: кого он представляет порукою искренности своего намерения сопричислиться к братству? Тот, будучи уже прежде научен, отвечает, что представляет порукою Бога. Затем ересеучитель заставляет его повторить за собой следующую клятву: „Пришел (или пришла) я к тебе, Господи, па истинный путь спасения, не по неволе, но по своему желанию, и обещаюсь тебе, Господи, про дело сие святое никому не сказывать, под смертною казнию, ни отцу, ни матери, ни родству, ни приятелю!“ После того, принимаемый целует крест и получает, в словесном наставлении, следующие заповеди, с обязанностию хранить их свято и постоянно, не нарушая ни в каком случае:
1. Каждому скопцу, как живому образу Божию, при свидании воздавать втайне честь земным поклоном с изображением на себе крестного знамения, и приветствовать сими словами: „Здравствуй братец, или сестрица (имярек), и с Батюшкою родимым (то есть со лже-Христом): Христос воскресе!“ причем, в изъявление большей нежности, называть друг друга уменьшительными именами, как, например, Ивана — Иванушкою, Фому — Фомушкою и проч., а Лже-Христа Селиванова величать непременно Батюшкою, как заповедано им самим.
2. Во всяком случае поворачиваться, если в том встретится надобность, направо, по солнцу, в ознаменование правого их пути.
3. За дело свое святое не страшиться ни темниц, ни уз, ни даже самой смерти, и тайн общества не открывать ни в каком случае.
4. Удаляться обращения с женщинами вообще, особенно же с неверными, не принадлежащими к обществу, и отвращаться от них, как от гнусной скверны.
5. Не употреблять никаких горячих напитков, также табаку, и не есть мяса, а питаться только молочным, рыбою и растениями.
6. Никогда не произносить никаких непристойных и ругательных слов, равно имени „диавола“, называя последнего, в случае надобности, врагом.
7. Не петь мирских песен, не слушать сказок и всяких вымышленных повестей и удаляться соблазнительных бесед и собраний.
8. В обращении со своими избегать всякой ссоры, и не укорять друг друга ничем, кроме разве суетою.
Получив это наставление и дав обещание исполнять его свято до конца жизни, новопринятый, в ознаменование отречения своего от всего мирского, по приказанию главного старшины собрания, произносит прощальные слова: „Прости меня Господи, прости меня Пресвятая Богородица, простите меня Ангелы, Архангелы, Херувимы, Серафимы и вся Небесная Сила, прости небо, прости земля, прости солнце, прости луна, простите звезды, простите озера, реки и горы, простите все стихии небесные и земные!“ После того, его приветствуют и называют заграничным воином Небесного Царя, наследником Царствия и пр. Обряд заключается обыкновенно радением или общим молением собрания. Для многих этот обряд составляет уже конечное приобщение к секте, вследствие предварительного оскопления из собственной ревности. Но другие посредством его только лишь вводятся в братство, может быть даже не зная еще, какой жертвы потребуют от них впоследствии. Впрочем, такая неизвестность обыкновенно продолжается недолго. Почти тотчас же новопринятому объявляют, что всего исполненного им недостаточно еще для полного спасения души, что для этого необходимо сохранение девственной чистоты, которая достигается только посредством оскопления. Страх операции побеждается ласками собратий, убеждениями, лживыми примерами, уверениями в Божией помощи, обещанием всех благ земных и небесных; и новый член братства решается на так называемое огненное крещение, и делается скопцом вполне, по духу и по плоти».
Скопцы пользовались тайным языком, с характерными для посвященных словами. Свое братство они именовали кругом или кораблем, а учителей и пророков — кормчими, само оскопление носило названия огненного крещения и царской печати, отнимаемые части тела назывались суетою, грехом или лепостью, а молитвенные собрания — радениями. Особым было и устройство домов скопцов. Они их ставили таким образом, чтобы «посторонним людям не было в них свободного доступа и чтобы вообще скрыто было все в них происходящее; даже самое расположение комнат составляет для соседей тайну. Разумеется, что это относится только до скопцов зажиточных в городах. Все домочадцы и прислуга их состоят из скопцов же, или из хлыстов, или из других верных и приверженных людей. Никогда скопец не пускает к себе жильца постороннего, и большие домы их в столицах заняты исключительно ими и людьми их секты. Высокие заборы, окна на двор, темная комната посреди дома, удаленная от взоров и слуха любопытных, каменная особенная палатка во дворе, куда никому нет доступа, различного рода тайники, чердачки и подвалы, отделанные для жилья, составляют принадлежность такого дома. Ворота в домах сих всегда заперты, как в замках средних веков, и вход для непосвященных заказан. В Гатчине, Софии, Славянке и в самом Петербурге, есть такие дома: что в них делается — этого никому неизвестно; а ходит молва о подземных подвалах, где совершается над обреченными жертвами телесное искажение, где вылеживаются эти несчастные, если им суждено жить, и где зарывают трупы их, если жертвы не переносят операции. Даже у крестьян-скопцов есть нередко так называемые „тайники“ для укрывательства беглых, устроенные между накатом и обшивкой потолка, или в подпольях. В одном из таких вертепов, у содержателя моленной, открытой в доме Глазунова, домоприказчика Никифора Васильева Царева, взят еще особого склада и вида паспорт, написанный церковно-славянскими буквами, в котором между прочим значится, что он выдан от града Вышнего, от самого Бога, с изображением Божией печати, …а в 1831 году, при производстве следствий по скопчеству в Моршанском уезде Тамбовской губернии, отобрана была самая печать лже-искупителя, вместе с его одеянием. Отысканные у него вериги были железные и свинцовые, большого веса, и по устройству их видно, что их носили на поясе, панцыри сделаны из мелких медных колец, для надеванья на голое тело, под рубаху. Последние вещи доказывают, что фанатизм скопцов не удовлетворяется страшным самоизуродованием, этою ложною жертвою в пользу своего спасения; но что они подвергают себя и другим истязаниям».
В середине XIX века скопческая ересь делилась розыском на три оттенка: «Одни, присваивающие себе преимущество, держатся совершенно точно учения, которое здесь изложено, со всеми его внутренними и наружными нелепостями. Другие, в догматах учения и обрядах богомоления согласные с первыми, не принимают оскопления, и Лже-Христа Селиванова почитают не вновь сошедшим на землю Спасителем, а тем самым Иисусом Христом, который родился от Девы Марии, живущим на земле до сих пор, в течение 1844 лет, и претерпевающим страдания между людьми за общее спасение: последователи этого толка называются от первых Постным Кораблем, потому что они не едят не только мяса, но и рыбы. Третий толк принимает оскопление и все правила и обряды ереси, но отвергает в Селиванове Божество, почитая его только великим учителем и руководителем на пути ко спасению».
