Однажды знакомые звуки я услышал в громадном здании телецентра. И очень обрадовался — надо же, в царстве металла, пластиков, электроники приютился неунывающий музыкант! Вечерами мы даже специально ходили к знакомой двери послушать сверчка. А однажды не удержались — и постучали… сверчком оказался электронный прибор, издававший очень похожие звуки.

В Москве я знал двух людей, державших сверчков «для уюта» в маленьких клетках.

И как-то прочел: «Предприимчивый англичанин наладил продажу сверчков новоселам многоэтажных домов».

Есть еще сверчки полевые. Внешность их несколько отличается от нашего доможила — окраска темная, почти черная, живут в земляных норках. Но тоже певцы, оттеняющие тишину летней ночи.

Песня сверчка — поэтический символ. Улыбаешься, вспомнив: прозвище Пушкина-лицеиста было — Сверчок. Хорошее, необидное, свойское слово.

 _{Фото автора. 27 апреля 1986 г.}

(Окно в природу)

Каждую весну аисты, зимовавшие в Африке, летят в Европу, на родину. Две тысячи лет назад эта птица сделала выбор: стала искать у людей покровительства. И не ошиблась.

У всех народов аист над крышей — желанный гость.

Птица эта терпит близость людей, шум, селится у шоссе, даже на железнодорожных станциях — был бы обильный корм. Причиной резкого сокращения аистов во многих местах Европы стало осушение болот, исчезновение мокрых лугов. Аистам нечем стало кормиться.

Чистая, уютная, окультуренная Швейцария первой лишилась любимых птиц. В 1910 году тут было насчитано 24 жилых гнезда. В 1930 году их стало только 16. В 1959-м — 0. Ни одного!

Мой друг, швейцарец Карл Келлер, прилетавший четыре года назад погостить в Киев, чуть не заплакал, увидев аиста в пойме Днепра: «Птица детства. Птица моего детства!»

А в этом году, просматривая газеты, я прочел заметку: «Швейцарец Макс Блёш ценой огромных усилий вернул своей родине аистов». Каким образом? Я написал Карлу и попросил связаться с «Отцом аистов», так называют в Швейцарии Блёша. И вот передо мной письма, брошюры, снимки, книжка об аистах — все, что может рассказать о тридцатипятилетнем труде по возвращению птиц.

Это была работа энтузиастов, поначалу думавших: стоит поселить пару аистов в кормном удобном месте, как все пойдет своим чередом. Но скоро стало понятно: «одним поленом костра не разжечь». В деревне Альтрой Макс Блёш создал истинную ферму. Четыре раза летал он в Алжир и привез в Швейцарию в общей сложности 256 молодых аистов. Часть птиц сразу же выпускалась на свободу, других поселяли на ферме. Кропотливый, настойчивый труд увенчался успехом — в Швейцарии сейчас 90 занятых гнезд.

О сложной оригинальной методике Блёша возвращения аистов рассказать возможности сейчас нет. Но тридцать пять лет близкого наблюдения птиц накопили много различных фактов, уточняющих наше представление об аистах.

Кольцевание показало: супружеские пары птиц осенью распадаются. Весной заново начинается сватовство. И встречу в гнезде прошлогодних супругов надо считать скорее случайностью, чем правилом.

Чувство дома у аистов, живущих колонией, распространяется на деревню. Гнездо же, какое приглянется, занимают те, кто прилетел раньше.

Первыми прилетают самцы. Громким щелканьем клюва они объявляют свои права на гнездо. Поднят клюв кверху — это готовность сразиться с каждым, кто на гнездо посягнет, опущен книзу — приглашение самки.

Самца от самки отличить практически невозможно. Однако птицы каким-то образом отличают друг друга. В выборе пары аисты привередливы, но образованная семья дружна и стойко защищает облюбованное гнездо.

В гнездо обычно кладут три — пять яиц, очень редко шесть. В голодный год — одно яйцо. Часто проблемы с пищей возникают, когда аистята уже вылупились из яиц. В этом случае родители предпочитают вырастить одного-двух птенцов, но крепких, здоровых. Слабого из гнезда выкинут.

Пища аистов разнообразна. Но почти половину того, что ловят они в воде, составляют лягушки (дальше идут: тритоны, улитки, рыбешка). На суше добрую половину добычи составляют мыши. Но ловят аисты также крыс, ужей, не пропустят птенцов в наземном гнезде, смело нападают на змей.

Добычу аист приносит в горловом мешке и не кладет ее в клюв ожидающим корма птенцам, а вываливает в гнездо — выбирай, что по вкусу! Остатки аист проглотит сам. В жаркие дни в горловом мешке аисты носят воду и поят птенцов.

Аистята быстро растут. Уже через пять дней после появления из яйца вес их удваивается, а через пятнадцать суток они весят в десять раз больше. Гнездо покидают через десять недель от рождения.

Невозможно сказать, долго ли аист живет.

Блёш называет долгожителя, им окольцованного в год вылета из гнезда. В 1983 году ему было тридцать два года. Но Блёш не сообщает: это аист из тех, что летают в Африку зимовать, или живет он зиму и лето в деревне Альтрой, в «санаторных» условиях. При перелетах немало аистов погибает — в Африке от охотников, в Европе — на проводах высоковольтных электролиний.

Часть аистов из Африки не улетает. В Алжире, в местечке Мирабо, Блёш насчитал 150 занятых гнезд. «На крыше одного дома лепилось друг к другу четырнадцать гнезд». Теснота этих птиц не смущает — было бы вдоволь пищи.

_{Фото из архива В. Пескова. 17 мая 1986 г.}

(Окно в природу)

На этом снимке из журнала «Штерн» мы видим интересный момент: яичная змея овладела добычей… Когда наблюдаешь эту тонкую змейку рядом с крупным яйцом, в голову не придет, что змея может им овладеть. Но вот у тебя на глазах змея растягивает пасть и начинает яйцо обволакивать. Щеки ее, как безразмерный чулок, растягиваются, и вот мы не видим уже яйца. Змея напоминает в эту минуту урода с несуразно большой головой. Но секунда — и все приходит в привычную норму. Усилием мускулов яйцо раздавлено — содержимое пошло в желудок, скорлупу же змея выплюнула.

Эта змея питается только яйцами птиц. В тропиках «стол» ее не скудеет весь год. И это яркий пример пищевой специализации, наблюдать в природе которую можно часто.

Приспособленность к добыванию избранной пищи часто накладывает отпечаток на облик животного. У муравьеда узкая, коническая морда и длинный липкий язык. Жираф длинную шею имеет потому, что специализировался питаться верхними побегами кустов и деревьев.

Он может умереть с голоду в местах, где много травы, но нет древесной растительности. Колибри, питающиеся нектаром, имеют длинный клюв-трубочку. Через эту «соломинку» они сосут цветочные соки. Китовый ус, «безразмерные» щеки яичной змеи, червеобразный язык дятла с костяным гарпуном на конце, скрещенный клюв клеста — это все следствие пищевой специализации.

Специализация выгодна. Она позволяет животному пользоваться обилием избранной пищи и не иметь конкурентов. Но в ней таится и большая опасность: если избранный корм почему-то исчезнет-животное обречено. Специализация также удерживает едока в определенных географических зонах. Верблюду, привыкшему к грубым пустынным колючкам, мягкие травы и сено не по нутру. Зерноядные птицы остаются с нами на зиму. Те же, кто питается насекомыми, в большинстве своем улетают на юг.

Более свободные в выборе мест для жилья те, кто более гибок в выборе корма. Лисица и волк — умелые неутомимые охотники, но при нужде они будут есть и падаль, и даже растительную пищу. Волки на весенних разливах слывут умелыми рыболовами, посещают летом бахчу.

Лисица тоже ест дыни, упавшие мягкие груши и виноград. Поедают лисы пшеничные зерна, в черноземных местах убивали лисиц, желудок которых был полон подсолнечных семечек.