Процветают, как правило, животные с широкой пищевой избирательностью — всеядные. К их числу можем мы отнести медведя. Он способен повалить лося, корову, лошадь, но не побрезгует муравьями, малиной, всякими корешками, рыбой, медом, травою.

И в особо благоприятных условиях оказались сегодня всеядные звери и птицы, извлекающие выгоду от близости к человеку.

Два героя из этого ряда у нас на виду — кабан и ворона. Вороне мы оставляем уйму отбросов, но она уносит и то, что мы небрежно оставили на балконе, во дворе, на подоконнике. Она внимательно осмотрит вашу стоянку в лесу и непременно найдет что-нибудь. Она ждет, когда рыбак на льду зазевается, чтобы прямо из-под рук унести небольшую рыбешку. Вороны ловят головастиков в подсыхающих бочагах, подбирают дождевых червяков, находят и беспощадно разоряют гнезда маленьких птиц, ловят мышей, пируют на падали, ловко подбирают на шоссе все, что гибнет под колесами транспорта. Они стали нападать на городских голубей и спрячут про черный день в укромное место корочку хлеба…

Так же всеяден кабан. Желуди, корни растений, мышиные гнезда, пищевые отбросы на свалках, ужи, лягушки, падший сородич — все идет в ход. Невольно этому зверю помогает и человек, оставляя под снегом в полях плохо убранный урожай кукурузы, картошки, свеклы.

Северный олень в тундре вместе с ягелем может сжевать и гриб, и мышь-пеструшку, но обеспечивает ему существование все-таки ягель.

Там, где ягеля нет, оленю не прокормиться. Кабан же стал вездесущим. До войны северная граница обитания дикой свиньи проходила по Кубани. Сейчас кабанов можно встретить в Вологодской, Архангельской областях. Морозные снежные зимы даются им нелегко. И все же способность приспособиться к пище обеспечивает им выживание повсеместно.

Яичная змея и медвежонок коала, поедающий листья трех-четырех видов эвкалипта, — смешные «узкие специалисты» рядом с дикой свиньей, разновидности которой живут повсюду: и в Африке, и в Америке, и на островах Малой Азии. Такую географию жизни обеспечивает им всеядность.

 _{Фото из архива В. Пескова. 25 мая 1986 г.}

(Окно в природу)

Из Окского заповедника я получил известие: два вида африканских журавлей в питомнике погибли зимой… от гриппа. «Человеческой болезни» подвержены, оказывается, многие из животных, в том числе журавли. Болеют они не только гриппом, но также воспалением легких, ревматизмом, раком, язвой желудка, кишечными коликами. Очень чувствительно у животных и сердце.

Помню, мы с другом выпустили, не подумав, из клетки долго в ней жившую перепелку. Взлетев, она тут же камнем упала на землю.

Сердце. Бывшее без нагрузки, оно не справилось с напряжением. По той же причине в одном зоопарке погибли моржи. Жили они в тесной ванне. Когда их пустили в просторный бассейн, моржи на радостях стали резвиться, и сердце не выдержало. Понаблюдайте за хищником в клетке. Он мечется из угла в угол.

Нельзя ли предположить, что это у него разновидность нашего бега трусцой. Созданный для движения организм инстинктивно ищет этих движений.

Но сердце животных подвержено также потрясениям нервным. В одном известном мне зоопарке льва несколько раз усыпляли «стреляющим» шприцем. Делал это всегда один человек. Лев погиб, когда специалист остановился у клетки, чтобы ласково поговорить со зверем, — сердце!

* * *

Подобные случаи наблюдали также в условиях, не стесненных неволей. П. Алексеев (Кабардино-Балкария) пишет о неожиданной смерти собаки. Чабаны долго подстерегали досаждавшего им волка и наконец убили его. Шутки ради решили проверить, как среагирует пес-волкодав на неожиданный запах. «Чтобы не разбудить крепко спавшего Буяна, чабан тихо подвинул к морде собаки свежую шкуру.

И тут случилось то, что мы никак не могли ожидать. Грозный и сильный Буян вскочил как ужаленный, метнулся прямо через костер и тут же замертво рухнул. Озадаченные, мы привезли на пастбище ветеринара. Вскрытие показало: инфаркт».

А вот что пишет из города Калининграда читательница «Окна» Вера Никифоровна Зимина.

«В 1927 году мы жили на Украине в поселке Харцизск. С ватагой сверстников-ребятишек я отваживалась ходить на бахчу. Схватим под руки по пару арбузов — и деру. Однажды сторож нас увидел и стал палить из ружья. Стрелял он вверх, но мы, конечно, струхнули, бросились врассыпную. Бежавший рядом со мной соседский мальчик Костя вдруг провалился в яму и тут же молниеносно с воплем вылетел из нее, сидя на чем-то сером… Мы от страха не поняли, что приключилось. Однако побежали по бурьянам к лесу, откуда слышались Костины вопли. Мальчишку мы увидели невредимым. Но рядом с ним лежал мертвый громадных размеров волк. Костя вытирал слезы и сопли, но уже не кричал. Он попросил нас скорее его обмыть, так как весь был загажен волком. Мы осмелели, сводили Костю к ручью. А потом вернулись к волку. За убитых волков, мы знали, платили хорошие деньги.

Вдесятером мы пытались тащить его до поселка и не смогли — был он очень большой.

Волка привезли потом на телеге. Собралось много людей. Пришел представитель заготконторы. Много было шума и разговоров. Нам объяснили: Костя нечаянно прыгнул на спавшего в яме волка и со страху вцепился в него… Мальчишка с тех пор стал иногда при волнениях заикаться. А с волком-то страх совсем уж злую шутку сыграл. До сих пор у меня перед глазами: громадный, лежит как теленок».

Разные животные по-разному переносят волнения, раздражение, чувство опасности. Очень уязвим лось. Попадая частенько летом в городскую черту, лоси обрекают себя на гибель.

Дикобраз однажды умер перед кинокамерой от волнения. А вот еж, принесенный из леса домой, в тот же вечер способен брать пищу.

В зоопарке масса людей неодинаково действует на животных. Крупные кошки, особенно барсы, в природе живущие скрытно, если их не лишать возможности скрыться, всегда спрячутся от людей. Медведи становятся жертвами попрошайничества — клянчат еду, приучаются на потеху публике делать разные трюки. А вот моржи и обезьяны явно жаждут общения.

В природе они тесно общаются с себе подобными. В неволе им легче живется не в одиночку. И, на худой конец, они готовы общаться с людьми. «Моржи бывают явно подавлены, когда, например, в непогоду зоопарк пуст. Но они сразу же оживляются, как только вблизи бассейна появляются люди. Один из моржей научился пускать в ребятишек струю воды и явно испытывает игривое удовольствие от их веселого визга», — рассказали мне в Московском зоопарке.

«Сердце радуется», «на сердце камень»…

А физиологи говорят: сердце — это живой насос, у всех животных назначение его одинаково. Все так и есть. Но как же чутко на все откликается сердце, как оно долговечно, надежно и как уязвимо! Кто держал в руках голубя или синицу, помнит, как бьется, ощущая тревогу, их сердце.

_{Фото М. Курило (г. Актюбинск) из архива В. Пескова.}

_{31 мая 1986 г.}

(Окно в природу)

На самолете ледовой разведки мы летели над океаном в районе острова Врангеля. День был солнечный. Вода синела холодной пустыней. Лишь кое-где белели обломки льдов. На них на солнышке грелись моржи. В каком-то месте летчик энергично меня толкнул: вниз, вниз посмотри! Под нами, чуть сбоку, по океану плыл белый медведь. Его шуба, отдававшая кремовой желтизной, хорошо выделялась на синем.

Почему-то меня поразил тогда этот одинокий пловец. Какие силы, какую приспособленность к жизни надо иметь, чтобы так вот смело плыть океаном…

Воды на Земле больше, чем суши. Жизнь зародилась в воде. Многие ее формы лишь постепенно утвердились на суше. Позже кое-кто снова вернулся в воду и так изменился (киты, например), что стал похож на рыб. Кое-кто связь с землей не теряет, но перепонки на лапах (выдра), плоский хвост (у бобра), крылья-ласты (у пингвинов) указывают на то, что вода для них — родная стихия, они в ней живут, ищут убежища, добывают еду.