Молли ужаснулась собственному открытию. Она лежала неподвижно, уставившись в белый шершавый потолок, стараясь прогнать непрошеную мысль. В одном углу висела воздушная паутина.

Уилл распластался на ней и весил, казалось, целую тонну.

Под потолком мигал крошечный красный огонек противопожарной сигнализации.

Ее руки все еще лежали на спине Уилла под так и не снятой рубашкой. Его кожа была теплой и влажной от пота.

Один угол потолка прорезала легкая трещинка.

Уилл повернул голову, и его песочного цвета щетина прошуршала по ее щеке. Его рука крепче сжала талию Молли. Он прижался губами к мягкой коже чуть пониже уха.

У Молли затекли мышцы, и она толкнула его в плечо.

Он поднял голову и улыбнулся ей. Улыбка была сладкой, нежной, так что от нее замирало сердце, и таким же был его взгляд.

Молли убрала руки из-под его рубашки, чтобы не ощущать шелковистость его кожи, крепость мускулов. Ей не хотелось узнавать о нем больше, чем она уже знала.

Чего и так уже было чересчур.

– Дай мне встать, пожалуйста.

– Сейчас? – Он чуть нахмурился, как будто анализировал причину, вызвавшую столь настоятельную просьбу, и скатился с нее. Молли соскользнула с постели и встала, оглядевшись в поисках одежды, стараясь не замечать того, что он лежит на спине, заложив руки под голову, и наблюдает за ней. Он был голым, если не считать распахнутой рубашки и носков. Уилла явно не беспокоила собственная нагота.

Она тоже была обнаженной. Ее первым инстинктивным желанием было найти хотя бы что-нибудь, чтобы прикрыться. Взгляд Уилла, устремленный на ее тело, был внимательным, оценивающим и смущал девушку. Молли понимала, что, прикрыв наготу, она обнаружит свое смущение, а это, в свою очередь, сделает ее уязвимой. Ей же больше всего не хотелось предстать перед Уиллом слабой и беззащитной.

Так что Молли притворилась, будто нагота ее ничуть не смущает. Гордо вскинув голову и отбросив назад волосы, она позволила ему смотреть куда хочется и постаралась убедить себя в том, что не находит в ситуации ничего щекотливого, хотя на самом деле это было не так.

Она привыкла являть миру свою смелость и выдержку, и это неизменно выручало ее. Но суть свою – незащищенность и неуверенность – она свято хранила в глубине души, подальше от посторонних глаз, словно краб в своем панцире.

Молли давно уяснила для себя, что это был своего рода способ выживания.

Брюки Уилла лежали возле кровати. Они были почти вывернуты наизнанку. Бумажник и какая-то мелочь, золотистый пакетик с презервативом были разбросаны по ковру. Молли предположила, что презерватив предназначался для нее. Но он им так и не воспользовался. Любовный финал оказался таким страстным, горячим и скорым, что было не до предосторожности.

Отыскав наконец свои трусики, колготки и туфли, Молли грациозно двинулась, чтобы поднять их.

Суетиться она не стала, поскольку сочла, что это будет унизительно.

– Что ты делаешь? – прозвучал ленивый вопрос.

– Одеваюсь, – коротко ответила Молли. Подняв с пола лифчик и платье, она скорее расслышала, а не увидела, как он сел в постели.

– В чем дело? – Уилл хмурился.

Молли заметила это, когда осмелилась взглянуть на него. Сидевший посреди кровати, взъерошенный, в рубашке и носках, он являл собой самое сексуальное создание из всех, кого она видела.

– Ненавижу секс с мужчинами в носках, – презрительно бросила она, направляясь в ванную и по пути схватив свою сумочку. Он свесил ноги с кровати, но опоздал. Она успела забежать в ванную и закрыла за собой дверь.

И прижалась лбом к ее холодной серой поверхности.

Дернулась ручка двери.

– Молли. Разреши мне войти. Она отступила от двери.

– Я занята, – сказала она и спустила воду в унитазе в подтверждение своих слов.

– Молли.

– Уходи, – бросила она, раскладывая на столике туалетные принадлежности. Взгляд ее упал на отражение в зеркале. Какое-то мгновение она рассматривала его. Ее волосы являли собой спутанную массу, рот вспух от поцелуев, а в глазах застыло странное, сродни шоковому, выражение. Опустить взгляд ниже она не осмелилась.

Если ее тело хранило на себе следы любви Уилла, она не хотела этого видеть.

– Молли!

– Я принимаю душ! – крикнула она, отворачиваясь от зеркала, и включила кран.

К тому времени, когда она вышла из-под теплого душа, к ней вернулось самообладание. Она вытерлась, оделась, причесалась и нанесла макияж. Когда туалет был закончен, по внешнему виду Молли нельзя было догадаться о том, что у нее только что состоялся умопомрачительный секс с мужчиной, которого она любила.

Мужчина, которого она любила. Одна мысль об этом отзывалась в ней паникой. Она отказывалась даже думать об этом.

Любовь означала разбитое вдребезги сердце. Она усвоила это после тяжких уроков, которые ей преподносила нелегкая жизнь.

Она была дурой, что позволила себе зайти так далеко в отношениях с Уиллом. О чем она думала, черт возьми? Как не предусмотрела, что ее атавистическое желание найти сильного, доброго, заботливого мужчину в сочетании с бешеной сексуальностью породит такую гремучую смесь, как любовь? От которой уже не было лекарства.

И какого результата она ждала? Что он понесет ее на руках навстречу счастливому безоблачному будущему? Через пару недель он укатит в Чикаго. Может, она вообразила, что он прихватит ее с собой? С детьми, собакой и прочим скарбом?

Да, как же. Одно она давно поняла: в жизни не бывает счастливых финалов.

За дверью ванной было тихо. Молли прислушалась, но ничего не услышала. Она знала, что он не мог уйти, оставив ее. Значит, он ждал ее в комнате, и избежать встречи с ним было невозможно.

Молли расправила плечи, вздернула подбородок и взяла сумочку. Потом открыла дверь ванной и вышла в комнату.

Уилл сидел в одном из серых велюровых кресел. Он был в рубашке, застегнутой до середины груди, в узких светло-голубых спортивных трусах и черных носках. Закинув ногу на ногу, он лениво помахивал свободной ступней. В руке у него был неизменный стакан с молоком, который он поставил на столик, как только Молли показалась из ванной.