– Хвала Сущему Вовне. Что ж, барон Берсан, благодарю тебя за беседу. – Бейона поднялась. – Нам пора.

Вслед за ней вскочили на ноги Брицелл и Лабон с Квартулом. Валлан помедлил, но тоже встал.

– Да, капитан Брицелл! – Петельщик словно невзначай вспомнил. – Нам удалось кое-что узнать о судьбе твоего предшественника. Помнишь еще Эвана?

Озерник скосил глаза в сторону спутницы. Она молчала, выжидающе глядя на Валлана.

– Помнится, его отряд пропал в конце березозола, не так ли, барон? – Брицелл сделал вид, что с трудом вспоминает события полугодовой давности.

– Да. Они устроили засаду остроухим из дружины ярла Мак Кехты.

– Того самого?

– Не знаю, того ли. Кто помнит ярла Мак Кехту? А вот его кровожадная шлюха многим запомнилась.

– Что там было дальше, барон? – поторопила Бейона. – Не тяни с рассказом, нам пора в обратный путь.

– Эвану удалось рассеять косоглазых тварей, но, преследуя трусливо разбегавшихся врагов, он попал на прииск Красная Лошадь.

– Дурацкое название.

– Да уж, глупее не придумаешь. Но на том прииске с дурацким названием отряд Эвана был вырезан подчистую. Не ушел никто.

– Ясно. – Леди-канцлер кивнула. – Я передам твои слова королю. Пойдем, Брицелл. До встречи, барон.

Она круто развернулась и пошла к лошадям.

Капитан егерей задержался ненадолго. Лишь для того, чтобы спросить:

– Кто убил Эвана и его людей?

– Толпа взбунтовавшихся старателей.

– Не может быть! Эван – пригорянин. Они рождаются с мечами. Ты видел его в деле?

– Нет, но слыхал много любопытного. Говорят, нашла коса на камень. На каждого пригорянина есть другой пригорянин. Посноровистее. Был один такой и на Красной Лошади. Но ты на него не в обиде, я думаю?

Брицелл зыркнул исподлобья:

– Переправишься через Ауд Мор, старайся в тал Ихэрен не углубляться. Неспокойно там.

– Спасибо, капитан. Я запомню.

– Не за что. Прощай, капитан.

Небольшая кавалькада, подняв коней с места в галоп, умчалась на Юг, в сторону Фан-Белла.

От Восходного кряжа набежали грязные, как затертое исподнее белье, облака. Пошел мелкий, больше похожий на садящийся туман дождь. Первый раз в Ард’э’Клуэне за последние три луны.

Солнечные лучи, пронзая украшавшие окна тронной залы витражи, цветными бликами ложились на пол.

Отзвуки только что прозвучавших слов короля еще гуляли гулким эхом по пустым, затянутым паутиной закоулкам. Немногочисленные допущенные к дневной аудиенции веселинского посла придворные молчали, обдумывая сказанное.

Витгольд, в предчувствии очередного приступа, потирал правый бок ладонью, стараясь скрывать движение широкой полой коричневой мантии, расшитой языками пламени. Взгляд его в сотый раз пробегал по гобеленам. Искусные мастера изобразили картины из жизни Трегетренского королевства от самой войны Обретения. Долгая история, великие предки, подвиги и свершения.

Вот сцена поклонения спустившемуся с небес Огню. Вышивальщик погрешил чуть-чуть против истины, изобразив баронов в доспехах и благообразных жрецов на фоне храма с алтарем. Кольчуги в то время были лишь у тех воинов, которые содрали их с поверженных остроухих. То же можно сказать о мечах и копьях. И никаких баронов и жрецов. Племенные вожди и шаманы – это более правдоподобно.

На другом гобелене служители Огня Небесного обрушивали потоки пламени на головы сидов, мчащихся к строю пехотинцев-копейщиков. Снова неправда. Перворожденные изображены клыкастыми чудовищами, а их кони отталкиваются от земли когтистыми лапами, наподобие петушиных. Плевать. Не так уж это и важно. Гораздо важнее белоснежная длань Сущего Вовне, или Отца Огня, простертая в отеческом благословении над трегетренским строем. А трегетренским ли? Ведь в те далекие годы не было еще королевств. Не было даже Приозерной империи.

Дальше несколько гобеленов, посвященных междоусобным войнам людей Севера. Тут и ард’э’клуэнские колесницы, опрокинутые баронским ополчением в отрогах Железных гор. Давняя битва. Кровопролитная и славная. Войском Трегетрена командовал дед нынешнего короля – Видрельт Третий Победитель. Именно тогда левобережная Восточная марка была присоединена к королевству. Имя Видрельта помнят в народе и поминают на молебнах в храмах Небесного Огня. Никто только не помнит, что следующую кампанию он самым бездарным образом проиграл, отдав арданам все земли между Железными горами и Ауд Мором. Сейчас это тал Ихэрен – вотчина Витека Железный Кулак. Слухи, доходившие до Витгольда, свидетельствовали о крупной размолвке между Витеком и покойным Экхардом. Свежекоронованный Хардвар... тьфу ты, привычка... конечно, Экхард Второй прислал грамоты, желая заручиться союзом с Трегетреном или, на худой конец, не допустить поддержки южным соседом мятежного талуна. Само собой, Витгольд не преминул заверить молодого короля в своей самой искренней дружбе, что не помешало ему тайно послать барона Гебера – белая медвежья лапа на золотом поле с червленым кантом – для переговоров с Витеком. Грешно не воспользоваться возможностью исправить дедовскую ошибку и вернуть богатые земли родному королевству. На случай если Железный Кулак согласится принести вассальную присягу трону в Трегетройме, к границам тала были отправлены пять сотен лучников и столько же копейщиков. Разумеется, под видом укрепления собственных фортов на время смуты на сопредельной территории.

Следующий гобелен. Осиянные дланью Отца Огня бароны преследуют маленьких бородатых всадников. Витгольд усмехнулся. Дань памяти затяжным войнам с Повесьем за право обладания Пустыми землями. Почивший батюшка – Ресвальд Первый – очень уж хотел расширить владения на закат, пока не сообразил, что с Ард’э’Клуэном выгоднее замириться и торговать, чем изнурять оба королевства постоянными пограничными стычками. Ничего у батюшки не вышло. Это только на гобеленах и в бардовских песнях бароны играючи рубили веселинов. На самом деле удары бородатых конников, способных на всем скаку рубить двумя мечами, перепрыгивать с коня на коня и поддевающих перстень пикой, гораздо чаще опрокидывали и рассеивали наспех собранные дружины. В память о тянувшихся больше двадцати лет боях Трегетрену отошли лиг пять в длину и полсотни в ширину лесов и перелесков в обмен на обескровленные, вплоть до вырождения, баронские роды на западных рубежах. Сомнительная выгода, которой Витгольд, едва заняв трон, предпочел мирный договор с Мечилюбом, отцом правящего ныне Властомира.

Да, кстати, о Властомире...

Витгольд отвлекся от воспоминаний и вперил блеклые глаза в склонившегося посла. Тот почувствовал монарший взгляд. Выпрямился, расправил полы тяжелой бобровой шубы.

– Ваше величество, позвольте поблагодарить вас от имени моего повелителя, вождя вождей, мужа над мужами, первого копья и держателя узды Повесья, Властомира сына Мечелюба. Когда вашему величеству будет угодно передать грамоты для отправки в Весеград?

Витгольд помолчал, бесцеремонно разглядывая посла. Крепкий старик. Коренастый, как вековой дуб. Бури обломали его ветки, снега намели шапку в кроне, дожди избороздили морщинами бурую шершавую кору, а он все стоит. И еще пять веков простоит, если не придется по вкусу лесорубам или углежогам да не побоятся люди дело иметь с лесным великаном, тупить топоры о каменно-твердую древесину. Так и Зимогляд, водивший конную гвардию Повесья еще при Мечелюбе, поражал телесной и душевной крепостью, возбуждая в недужном Витгольде лютую зависть. Зимогляда не корчило от приступов острой боли в печени, не выворачивало наизнанку после самого обычного подкопченного окорока или кубка густого вина. Веселин ел, пил и спал в свое удовольствие, скакал на коне и на шестом с лишним десятке лет так и норовил прижать в темном углу какую-нибудь коморницу пообъемистей и посмазливее. То есть вовсю предавался удовольствиям, о которых трегетренский владыка и думать забыл.