Серый осенний рассвет, поднимаясь над гладью Отца Рек, не прибавил ярких красок на осмотренных еще в сумерках позициях. Легкий туман, не плотный, а клочковатый и полупрозрачный, словно дымок над бивачным костром, полз над заболоченным левым берегом, собирался над заросшей камышом и очеретом старицей в полутора сотнях шагов восточнее заливного луга, намеченного для предстоящей битвы.

Речная стража Ард’э’Клуэна с руганью выбиралась на сушу, которая казалась им еще менее пригодной для нормального сражения, чем палубы их узконосых длинных лодей представлялись полем боя двум десяткам талунов из числа верных королю, привезенным по речной дороге для подкрепления отряда. Воины проваливались по колено в раскисшую землю, кое-где скрепленную непрочными корешками пожелтевшего белоуса. Липкая грязь цеплялась за сапоги огромными комьями, сковывала движения.

Многим гордым до беспамятства арданам такой выбор места боя не нравился, но проронить хоть словечко недовольства не решился ни один. Флот Брохана Крыло Чайки подчинялся своему командиру беспрекословно. Хоть в грязь, хоть в огонь. Только кинь клич горбоносый сухопарый предводитель, разменявший уже пятый десяток.

И все равно десятники и капитаны поругивались, глядя на кислые рожи своих подчиненных. А те выгружались молча, без обычных шуточек-прибауточек. Вытаскивали загодя заготовленные широкие тяжелые щиты, длинные пики – еще один повод для досады. Брохан решил встретить колесницы мятежных ихэренцев сомкнутым строем и частоколом копий. А среди его бойцов драка в плотным строю не приветствовалась. Да и какой единый строй может быть у отчаянных корабельщиков? Схватка один на один. Вот где удаль показать можно и добычей разжиться, не поступившись воинской Правдой! А здесь? Теснота, толкотня, давка. Сзади в затылок дышат. Да еще капитаны строго-настрого наказали – из строя не выскакивать, на оскорбления и подначки не отвечать.

Угрюмо выпрыгивали воины на берег. Угрюмо скапливались кучей. Лодьи бросили без охраны. Только чуток вытащили украшенными резьбой носами на мелководье. А и то верно. Проиграем – всех порежут, не дадут убраться восвояси. Победим – так зачем охрана?

– Веселее, речные ястребы! – Брохан Крыло Чайки вскарабкался на колесницу, нарочно для командира выговоренную у талунов. – Веселее, молодцы мои! Не ровен час, гости припожалуют!

Вообще-то называть ихэренцев гостями было несколько неправильно. Левый берег Ауд Мора принадлежал уже Витеку. Но... Кто первый встал, того и валенки. Раз речники раньше противника заявились, то и быть им на поле хозяевами. А всем, кто позже подкатит, – гостями незваными. Незваными, но жданными.

«Речные ястребы» зашевелились поживее. Выстроили прямоугольник – восемь шеренг в глубину, в шеренге по полсотни человек будет. Все команды десяти веслокрылых кораблей нашли место в том строю. Первая шеренга с кряхтением взялась за щиты. Сюда отобрали самых рослых и крепкоплечих. Задние просунули в свободные пространства между обитыми бронзой дубовыми досками и над плечами передних товарищей длинные пики с узкими гранеными жалами. Каждый наконечник по две стопы в длину, и оскепище следом за ним железом оковано – не враз перерубишь, коли и дотянешься мечом.

Левое крыло построения надежно прикрывалось старицей. Здесь нападающие не пройдут. Не зря Брохан облазил вчера в сгущающихся сумерках весь берег. Вынюхал все, как пес.

Колесницы талунов занимали позицию на правом крыле. Там местность была повыше, и грязь, облеплявшая в низинке колеса по самые ступицы, давала хоть какую-то свободу передвижения. Заносчивым драчунам, умостившимся в легких ясеневых кузовах, тоже отдали недвусмысленный приказ: в бой без команды не лезть, не зарываться. Главная их задача в том, чтобы не дать врагу обойти неповоротливое построение пехотинцев сбоку и сбросить его слитным ударом в реку.

Благородные воины морщились и переругивались вполголоса. Подчиняться Крылу Чайки, выходцу из простолюдинов, им ой как не хотелось. Но возражать опять-таки никто не посмел. Со смертью Тарлека Двухносого главными воинскими людьми в Ард’э’клуэнском королевстве, после самого молодого монарха Экхарда Второго, оказались капитан Брицелл Постум – наемник из числа имперцев, командир конных егерей, и Брохан, командующий речной стражей. Можно было даже найти повод для радости. Ведь молодому королю, не уступавшему покойному батюшке в напористости и жесткости, могло прийти в голову поставить старшим над соединенными силами Ард’э’Клуэна и перекати-поле Брицелла. Иноземца. Южанина. А Брохан, стрыгай с ним, хоть и от сохи да от покоса, а все ж таки свой, ардан.

Талуны выстраивались в боевой порядок по одним им ведомым иерархическим условностям. Кто познатнее да родовитее – в первый ряд, победнее – позади. Два десятка пароконных запряжек заняли много места. Ведь для колесниц в бою важно пройтись закрепленными на осях косами по вражьим рядам, а не по скакательным суставам коней справа и слева. Каждый возок отличался от других только ему присущей яркой раскраской – цветами хозяина. Белые, охристые, зеленые полосы, фигурки зверей, настоящих и выдуманных.

В каждой повозке стояло три человека. Один – возница, призванный управлять во время боя широкогрудыми, одетыми, как и сами воины, в доспех – только легкий, дубленой кожи – лошадьми. Второй – щитоносец, защищающий и возницу, и воина-талуна от вражьих метательных снарядов. Последний же, хозяин колесницы, благородный талун отличался от своих слуг и соратников дорогой кольчужной рубахой и шлемом, украшенным кованой фигуркой, указывающей, как и раскраска бортов, на личность владельца.

Арсенал вооружения у каждого бойца был свой, привычный с юношеских лет. На дальнем расстоянии кто-то забрасывал вражеские колесницы дротиками на манер перворожденных. Кто-то предпочитал камни или железные шары, а кто и боевые топорики. В ближнем бою использовались секиры и чеканы, мечи и палицы.

Но наилюбимейшее оружие арданской знати вот уже не одну сотню лет – большое копье. Длинный и широкий наконечник, заостренный или расширяющийся наподобие лопаты, прямой или волнистый, раздваивающийся или растраивающийся, с многочисленными крючками, пробойниками, зацепами, дополнительными укороченными лезвиями по бокам. Все это насаживалось на древко, опять-таки – какое кому с руки. Могло быть и покороче, и подлиннее. Зачастую копья украшались кисточками и лентами цветов владельца. Большое, или рогатое, как еще называли его в Ард’э’Клуэне, копье передавалось от отца к сыну, от деда внуку. Многие имели собственные, прославленные в поколениях воинов, имена. А отбитые у врагов с боя хранились в каминных залах многочисленных замков.

Оттого и не слишком радовались знатные арданы предстоящему бою. Тому, что вздумал Брохан Крыло Чайки лишить их извечной привилегии поединка равного с равным, проверки, кто сильнее, ловчее и опытнее в схватке.

Но командующему армией на недовольство и своих людей – речников, и колесничных бойцов было наплевать. Главное – победить. Оправдать высокое доверие короля в пику раздосадованному своим подчиненным положением Брицелла, что засел с конными егерями в недалеком лесочке. Южанин-наемник рвался командовать, но Экхард Младший предпочел соотечественника.

Оглядев еще раз выстроившееся на берегу войско, Брохан остался доволен. Ощетинившаяся копьями пехота будет отличным сюрпризом для Витека, мятежного талуна, который наверняка приведет колесниц гораздо больше, чем можно доставить по реке. Да еще и биться будет на своей земле, за свою свободу, свою честь и гордость.

– Ну давай, Железный Кулак, иди. Я тебя жду, – пробормотал Брохан себе под нос в густые усы цвета червонной меди.

Долго ждать не пришлось.

Воздух разорвало пение боевых рогов. Низкое и хриплое.

А потом с юго-запада появилась колонна мятежников. Видно, заночевало воинство Витека неподалеку, а с рассветом вышло на марш. Не спешат, однако. А ведь если бы поторопились, скинули бы противника в воду, к стрыгаевой бабушке!