Парень обогнул старицу. Видно было, что, выйдя на заболоченный луг, он придержал коня, а потом и вовсе остановил.

– Что ж там, а? – вытянул шею Бессон.

– Что, что... – проворчал Кейлин. – Поплатился Витек за гордость неумеренную. Думал, сам-один со всем Ард’э’Клуэном справится. А вот нет. Не вышло.

– Думаешь?

– Что там думать. Я точно знаю. Поехали – поглядим.

Будто в ответ на его слова, Гуляйка призывно замахал шапкой. Знак, что опасности нет. Можно без оглядки всем отрядом выезжать на луг.

– Рысью! – скомандовал Бессон.

Кавалькада прошлепала по глубокой луже, поднялась на пологий взгорок – так, холм не холм, а вроде опухоль на теле земли, словно оса ужалила.

– Так и есть, – проговорил Кейлин, натягивая поводья.

Некрас протяжно присвистнул и полез пятерней чесать затылок, сдвигая шапку на глаза.

Луг покрывали неоспоримые доказательства не так давно прокатившегося сражения. Изломанные повозки. Трупы коней и людей. Обрывки одежды, обломки оружия. И сытые, неповоротливые вороны, вперевалку разгуливающие среди мертвых тел.

– Вот так вот, Витек, – прошептал принц. – Куда ты моего гонца послал? К чьей такой матушке? Говорил, не нужна помощь от трейга? Ихэрен себя и сам защитить может... Смог? Где теперь твой Ихэрен? Что с ним будет?

– Да-а-а... – протянул Бессон. – Был ихэренский бунт, да весь вышел. Что Экхард, что его сынок – суровые мужики. С ними не шутят.

– Это точно, – подтвердил трейг. – Повоевать им за счастье. Медом не корми. Щербак!

– Тут я. – Всадники расступились, пропуская вперед пожилого сутулого веселина. Лицом Щербак – что старая, изъеденная молью шуба. Там морщина, там пролысина, а там клок седины наружу торчит.

– Погляди по следам, как оно тут было.

– Сделаем. – Следопыт спешился, бросил повод на луку, прошел вперед.

Остальные веселины уже вовсю озирались, выискивая, не найдется ли чем поживиться. Меч, копье, нож или что из доспеха всегда кстати, если армия снабжается не из казны. Хотя там, где побывали ард’э’клуэнские талуны вкупе с «речными ястребами», искать добычи – что после голодного пса миску вылизывать. Даже постромки с конской упряжи на перевернутых колесницах посрезали. Трупы валялись все больше без сапог, шлемов и кольчуг. Разве что нательные обереги поискать? Так это уже мародерством попахивает.

– Хоть подковы обрывай! – воскликнул Некрас.

– С поганой овцы хоть шерсти клок, – отозвался Жила.

– Ладно, ищите, только быстро. И Щербаку не мешайте, – распорядился Кейлин. – Кому лень по трупам шарить, вон в ту рощицу. Там посуше будет. Передохнем. Костры распалим, обогреемся.

Конники радостно загалдели. Вызвались искать немногие, числом до десятка. Остальные, не мешкая, направились к роще.

Проезжая через поле, принц внимательно оглядывал поломанные повозки. В грязи оставались лишь те колесницы, где непоправимо сломались оси или дышло вылетело «с мясом» – проще новое днище заказывать, чем это починить. Без сомнения, в бою поучаствовали талуны из правобережья Ауд Мора. Они-то и забрали мало-мальски годные для дела колесницы. Если бы на ихэренцев ударили только конные егеря, повозок бы осталось значительно больше. Кавалеристам они ни к чему. Да и тащить как, даже если продать договоришься?

– Знакомцев выглядываешь? – попытался пошутить Бессон, но наткнулся на тяжелый взгляд карих глаз и замялся, полез чесать бороду, а потом и вовсе нагнулся, трогая ногтем потертость на кожаной покрышке седла.

– Не любишь ты арданов, атаман...

– А за что их любить? Они от Повесья далеко – какая мне с них выгода?

– Так ведь и вреда никакого, если далеко?

– Да уж. Никакого.

– Так что ж ты их так не любишь?

– Да стрыгай его знает, Кейлин. Не лежит душа, и все. Не такие они какие-то. Рыжие, ровно лисы. И хитрые такие же. Взять того же Вырвиглаза. У-у-у, козляра душной, попадется мне в руки...

– Как же, дурак он – в твои руки лезть.

– Он, конечно, не дурак. – Бессон почесал затылок. – Он нахальный и нас, веселинов, за людей не держит. Бестолковые, мол, неумехи. Вот это ему и аукнется. Ты ж не зря Крыжака с Добрецом в Фан-Белл отправил.

– Уж всяко не Вырвиглаза ловить.

– А что худого в том, коли они об нем поспрошают маленько? – бесхитростно развел руками веселин. – Разве ж помеха делу будет?

– А ты, значит, в обход меня им за Вырвиглазом гоняться наказал, да? – нахмурился принц.

– Кто? Я? Да не в жисть! Просто я Крыжака знаю. Не утерпит. Злой он на эту вертлячку арданскую. Не утерпит, век мне милости Матери Коней не видать!

– Ладно! – Кейлин махнул рукой. Что с них взять? Разбойники, они разбойники и есть. Пускай и пообещали пройти с ним путь до победного конца. Вольницы просто так не вытравишь. У веселинов она и так в крови. Королей, понимаешь ты, выбирают. А уж у разбойничков так и подавно. – Ладно! Возьмут Вырвиглаза живым – молодцы. Не возьмут – наплевать. Но если из-за их рвения беда какая приключится, несдобровать Крыжаку. Накажу.

– Ага, – покивал Бессон, – накажешь. Это как одна мать сыну наказывала, когда он с ребятней на речку купаться бежал: «Утонешь, домой лучше не вертайся!»

– Что-то из тебя прибаутки сегодня так и лезут.

– Да я и сам не знаю. Несет, как дерьмо по стрежню, – оскалил зубы веселин и вдруг вскинулся: – О! Глянь-ка, Пестряк руками машет.

И вправду, на опушке рощи размахивал руками, стараясь привлечь внимание атаманов, невысокий кругломордый разбойник из веселинов. Прозвище Пестряк получил он за багровое родимое пятно в полщеки. А какое было его настоящее имя, никто не знал. А может, с малолетства так Пестряком и кликали? Чай, родился уже красавцем. Отец с матерью тоже пятно видели, могли и имечко подобрать.

– Что такое? Что за беда? – повысил голос Кейлин.

– Езжай сюда, сам поглядишь! Некрас позвать наказал!

– Видать, чтой-то интересное раскопал Некрас. – Бессон пустил своего серого вслед за темно-гнедым Кейлина.

Шрамолицый Некрас и впрямь откопал кое-что интересное. И со словом «откопал» Бессон почти угадал. Пяток веселинов топтались у края свежеотрытой ямы. Только никто из них не рыл. Было кому и без веселинов. Затравленно озираясь на скалящихся разбойников, посреди их кружка стоял молоденький парнишка, почти мальчик. Он едва доставал головой до уха самому низкорослому из веселинов, Пестряку. На измазанной глиноземом рожице зло посверкивали серые глаза. В руках мальчишка держал меч. Им-то он и копал, по всей видимости. А разве мечом много накопаешь? Пускай земля в долине Ауд Мора мягкая, зато корней видимо-невидимо. Он, пожалуй, больше рубил тугие, жесткие, не уступающие крепостью проволоке, из коей кольчуги плетут, корневища, чем рыл. Клад нашел какой? Или, напротив, спрятать удумал? Странно все это и непонятно... А коли странно и непонятно, значит, подозрительно.

Спешиваясь, Кейлин строго окрикнул толпящихся мужиков:

– Вам что, заняться нечем? Хорош парня смущать.

А про себя подумал, что если мальчишка из оруженосцев, то должен уметь терпеть насмешки старших ратников. Иначе никогда в воины не выйдет.

Веселины нехотя разошлись. Остался лишь первым обнаруживший яму Некрас.

– Не бойся.

Принц почти поравнялся с пареньком. Так и есть, наверняка из тех арданов, что вчера на поле брани сошлись. Из-под измаранной так, что и герба не разберешь, покрышки край кольчуги виднеется. Хорошей, надо сказать, кольчуги. Десяток коров такая в Трегетройме на осенней ярмарке потянет. В Ихэрене, само собой, изделия кузнецов и бронников подешевле – вон Железные горы с рудными шахтами, да плавильнями, да кузнями под самым боком, – но все-таки. Не из простых бойцов. Наверняка талуна какого-то сын.

– Кто таков? Что делаешь тут?

– Кто таков? – переспросил мальчик. – А тебе не все едино, а?

– Наглец, постреленок, – покачал головой Бессон. Подошел и встал рядом, возвышаясь над арданом, как Облачный кряж над долинами.

– Не выпендривайся, отвечай, – миролюбиво произнес Кейлин.