Он не посмел встретить ее взгляд. Лицо стало еще бледнее: — Аквитор, Оплоты пробудились. Все.

— Кто же он? — спросил Халл.

— Не знаю. — Бурак состроил гримасу и отвернулся. — Какое мне дело? Грязь шевелится, и сокрытое в ней появляется. Вот и все. Седьмое Завершение близко — а я боюсь, что оно будет не тем, чего все мы ждали. Рождение империи, да. Но кто станет ею править? Пророчество зловеще смутно. Путь свободен — пора ехать.

Он залез в фургон.

— И что мы поняли из всего этого? — спросил Халл.

Серен пожала плечами: — Пророчества похожи на плитки, Халл. Увидишь все, чего тебе самому хочется. — От перенесенного страха саднило в горле, ноги и руки тряслись. Чувствуя утомление, она отстегнула шлем, сняла его. Мелкий дождь обжег лицо, словно лед. Глаза закрылись.

«Я не смогу спасти его. Никого из нас».

Халл Беддикт заговорил с нереками. Серен заморгала, мысленно одернув себя. Привязала шлем к мешку.

Путешествие продолжилось. Стонущие, стучащие фургоны, резкое дыхание нереков. Неподвижный воздух, туман, сочащийся сквозь него, будто дыхание утомленного бога.

«Два дня. И все кончится».

В тридцати футах сверху невидимая ими сова пролетела над дорогой, неслышно взмахивая широкими черными крыльями. На клюве, на острых когтях была кровь.

Она не задавала вопросов про неожиданное изобилие. Экстравагантность не стоит восхищения. Охотница знала лишь охоту и была равнодушна к воплям жертв. Равнодушна и к летевшему вслед за ней белому ворону.

Случайные порывы ветра заносили клубы погребального костра в село. Костер пылал день и ночь. Тралл Сенгар, вышедший из Длинного Дома на следующее утро, обнаружил, что ползущий по улице туман горчит от пепла.

Он не принимал нового мира, в котором очутился. Откровений не отменишь. Теперь он разделял тайны и истины, от которых с радостью избавился бы. Привычные с детства лица изменились. Что они знали? Как широко распространены обман и лицемерие? Скольких воинов Ханнан Мосаг вовлек в свои амбициозные планы? До какой степени женщины готовы ему сопротивляться?

С момента разговора в яме братья не перекинулись и словом; сухой драконий череп остался единственным свидетелем того, что вполне можно было считать изменой. Подготовка к скорому путешествию продолжалась. Ведь их не будут сопровождать рабы. Ханнан Мосаг послал духов в села, лежащие между их селением и северными льдами, так что провизию им подготовят, облегчая вес клади. По крайней мере, до последнего отрезка пути.

Посередине моста в окружении полудюжины рабов стоял фургон, содержавший новое оружие. В нем стояли связками стальные копья, с древками, до половины окованными медью. Виднелись также мечи с широкими перекрестьями эфесов и рукоятями в полторы ладони. Их облегали обшитые кожей ножны. Крючья для всадников, ездящих без стремян, колчаны с длинными стрелами; метательные секиры, какие любят арапаи. Широкие сабли в стиле Меруде.

Кузни снова вызванивали набат войны.

Тралл увидел Фира и Рулада, влезающих в фургон. Старший брат немедленно начал осматривать оружие, отдавать указания рабам.

Рулад оглянулся на подходящего Тралла. — Тебе нужны еще копья, брат?

— Нет, Рулад. Я вижу оружие арапаев и меруде — и племен Бенеда, Ден-Рафа…

— Да, от каждого рода. Так делается сейчас в каждой кузнице, в каждом селе. Обмен навыками.

Тралл оглянулся на Фира. — Ты думал об этом? Ты обучаешь воинов Хирота новым вооружениям?

— Я учил, как от них защищаться, Тралл. Намерение Короля — Ведуна — создать настоящую армию, как у Летера. Это потребует создания специальных отрядов. — Фир чуть помедлил. — Я Мастер Оружия племени Хирот, а теперь и всех племен. По приказу Ханнана Мосага.

— Ты поведешь эту армию?

— Если время придет, да, я поведу их в бой.

— Такой почет оказан Сенгарам, — сказал Рулад. Лицо его было непроницаемым, голос бесцветным. — Так мы НАГРАЖДЕНЫ.

— Бинадас вернулся ранним утром, — добавил Фир. — Ему нужен день отдыха. Завтра отправимся.

Тралл кивнул.

— Прибывает караван летерийцев, — сказал Рулад. — Бинадас встретил их на пути. Аквитор — Серен Педак. С ними Халл Беддикт.

Халл Беддикт, Блюститель Рубежей, что предал нереков, фараэдов и Тартеналов. Чего он хочет? Не все летерийцы одинаковы, знал Тралл. Различие мнений выражается лязгом мечей. Предательство процветает в алчных многонаселенных городах и в самом дворце короля, если молва не обманывает. Купец должен донести слова того, кто его купил. А Серен Педак, как истинный аквитор, станет скрывать свои мысли и не вмешиваться в дела торговца. Он не был в селе во время их прошлых визитов, так что не мог судить о большем.

Но Халл, бывший Блюститель — говорят, этот однажды преданный человек недоступен подкупу.

Тралл смотрел, как толпа рабов вынимает оружие из повозки и переносит в арсенал.

Даже его браться выглядели… какими-то другими. Словно между ними пролегла никому не видимая тень, словно воздух гудел от напряженного трепетания. Тьма в крови братьев. Все это не на пользу готовящемуся путешествию. Все это.

«Стоило бы беспокоиться еще сильнее. Я вижу немногое, и это плохо. Так что вина за ошибку во мне самом. Нужно не забывать об этом. Как и о подозрениях насчет Рулада и Майен. Дурные дела, дурные мысли… лишь они, кажется, неутомимы».

— Бинадас сказал, Бурак привез летерийское железо, — прервал Рулад размышления Тралла. — Это будет на пользу. Видит Пеструха, летерийцы полные дураки…

— Не так, — ответил Фир. — Они равнодушны к этому. Для них нет противоречия в продаже нам оружия накануне войны.

— Как и в охоте на клыкастых тюленей, — отозвался, кивая, Тралл. — Это нация десяти тысяч загребущих рук, и никто вам не скажет, какая рука сильнее, какая принадлежит власти.

— Король Эзгара Дисканар не похож на Ханнана Мосага, — ответил Фир. — Он не абсолютный владыка…

Тралл оглянулся, потому что голос брата угас. Фир не глядел ему в глаза. — Сегодня ночью придет в гости Майен. Мать может пригласить вас на ужин.

— И мы придем, — ответил Рулад, на миг встретив взгляд Тралла и тут же отвернувшись в сторону рабов.

«Абсолютная власть… нет, мы избавились от нее, не так ли? А может, ее никогда и не было. Женщины…»

Рабы были заняты в доме, стремглав проносясь туда и сюда по циновкам. Удинаас прокрался в свой закуток. Он должен прислуживать ночью, так что имеет право на короткий отдых. Увидел Уруфь, стоявшую около очага, но смог миновать ее незамеченным — еще один раб в полумраке.

Советы Пернатой Ведьмы звучали в нем, сдавливали грудь. Если Тисте Эдур узнают истину о том, что течет в его крови, они убьют его. Он знал, что нужно скрыться, только вот как — не знал.

Уселся на матрац. Вокруг плыли звуки и запахи внутренних комнат дома. Он лег на спину, сомкнул глаза.

Этой ночью он должен работать рядом с Пернатой Ведьмой. Она однажды навестила его сон. Больше случаев поговорить не было. Он подозревал, что она и не захочет обмениваться словами. Даже не учитывая разницу в сословном положении, она видела в нем кровь вайвела — так она сказала во сне. «Если это была она. А может, лишь вымысел моего разума, форма из праха…» Он заговорит с ней, с дозволения или нет.

Ковры из чулана унесли, чтобы выбить. Стук рабьих колотушек отдавался далеким громом.

Ускользающая мысль, смутное удивление, куда пропал теневой дух. Им овладел сон.

Он не имел формы — невещественная связка чувств. Во льду. Синий, мрачный мир, полосы зеленого, земли и грязи, запах инея. Вдалеке ворчание и стоны, словно отвердевшие реки трутся друг о дружку. Солнце согревало глубины сквозь ледяные линзы… и вдруг весь мир сотрясся от грохочущего треска.

Удинаас плыл сквозь ледяные просторы, всему свету казавшиеся прочными и недвижными. Не было видно ни давления, ни действия разнонаправленных сил, пока не наступил последний миг — миг разрушения пространства.