— Как любимую жинку, — серьезно кивнул викинг.

— Ну… — я в последний раз прикинул расстояние, направление и скорость. — Тогда поехали.

РАЗ. ДВА. ТРИ!

Растаскивало в стороны не только тела. Казалось, глаза продавливаются внутрь черепа, чтобы проклюнуться в затылке и отправиться в самостоятельный полет, кишки влипают в позвоночник, а вся кровь перетекает на спину.

ЁРШ ТВОЮ МЕ-Е-Е-ЕДЬ… — раздалось над седой равниной, а потом мы вывалились из воронки, хряснувшись со всей дури в небольшое, но зверски ледяное озеро.

Хорошо, что не на камни. А то останки пришлось бы веничком в кучку сметать…

База сильно заросла. За пятнадцать лет вокруг самолетных ангаров вымахали тополя, меж ними всё сплошь заплели шиповник и ежевика. Даже бетон взлетных полос взломали стебли могучих одуванчиков, цветки у них были величиной с суповую тарелку. Зато тварей никаких не наблюдалось Даже в озерке, в которое мы плюхнулись, не водилось ни кусачих тритонов, ни даже завалящих пиявок. Ветер пробирал до костей и горько пах полынью.

— А ты случайно какой-никакой одежи наколдовать не можешь? — спросил Олег.

— Она греть не будет, — ноги подгибались, и я сел на бордюр, ограждающий старую асфальтированную дорогу. В голове гудело. — Но я могу сделать огонь. Нужно только найти что-то сухое, что будет гореть…

Тумана здесь не было и в помине, и, что характерно, у горизонта наблюдалось самое что ни на есть настоящее солнце. И оно садилось.

— Эт справно? — Сигурд приволок откуда-то ветхую лавочку из горбылей, вместе с чугунным основанием.

Я вытянул указательный палец. С ногтя соскочила жалкая искра и тут же погасла. Поднапрягшись, я собрал последние крохи. По позвоночнику пробежала волна, будто оголенные нервы опустили в кипяток… Горбыли вспыхнули.

— Дальше сами, — и свернулся клубком прямо на земле, рядом с живительным огнем. — А мне надо поспать…

…Открыв глаза, я тут же сел. Костер почти прогорел, и только угли багрово тлели из-под седой шубы пепла. Олег и Сигурд спали. Олег — на земле, вытянувшись во весь рост, а викинг — сидя на корточках, держась за свой верный топор, упертый топорищем в землю… Напротив, через костер, сидел еще кто-то.

Сидел тоже на корточках и смотрел на меня узкими, ярко-голубыми, без радужки, глазами. Волосы у незнакомца были белые и стриженные, как говориться, «под горшок». А лицо непонятное: ни молодое ни старое, ни злое ни доброе. Одет в штаны и рубаху из кожи, коротким мехом наружу. Пустые руки покойно лежат на коленях.

— Привет, — сказал я тихо, боясь разбудить парней. — Ты кто?

Незнакомец не пошевелился, и ничего не сказал. Сидел он близко, буквально в полутора метрах. Я взял камушек, и кинул его через костер: было подозрение, что это глюк. От усталости. Но камушек от незнакомца отскочил и упал в пыль. Незнакомец улыбнулся, подобрал его и кинул в меня. Попал.

— Может, ты нойда? — вспомнилось, что говорил о местных Олег.

— Я-то нойда, а ты кто? — неожиданно громко, квакающим голосом ответил незнакомец. — Сижу, никого не трогаю, протыкаю мозгом вселенную, а тут валятся на голову, мешают… — и он кинул в меня еще один камешек.

— Я Иван. И… извини, мы не хотели. На голову. Там были электроволки…

— Бегают, копают, грязь разводят… — будто не слыша, продолжил ворчать нойда. — Вот Горь — хороший. Не шумел, не копал… Пришел, попросил по-хорошему.

— Игорь? Вы говорите о князе? — нойда кивнул. — Он умер несколько дней назад.

— Так я и говорю: попросил — мы дали… А вам чего надо? Бел-Горюч камень ищете?

— Нет. Мы тут случайно. У нас соревнования…

— Знаем мы ваши соревнования. Только и думаете, как бы сунуть нос куда не следует. Вынюхиваете да высматриваете.

— Да ничего мы не вынюхиваем! — незнакомец стал меня раздражать. — Нам бы выбраться отсюда живыми…

— Как, говоришь, тебя зовут, Иван?

— Как слышал.

— Ван-Иван, Иван-Ван… Получается Нав. Раз Нав, два Нав… — он забавлялся с моим именем, будто с детской считалочкой. — Пришел один, ушел другой… — чувак был, что называется, без обратной связи: лопочет что-то своё, а собеседник ему в общем-то и не нужен.

Сигурд вдруг заворчал во сне, как пес, и нойда тут же поднялся.

Уже выйдя за пределы светового круга, он обернулся.

— Ну, ты заходи… Если что.

…Почувствовав вкусный запах, я проснулся. Над костром, на самодельном вертеле, жарилась тушка зайца. Жир капал на угли и аппетитно шипел. Рядом сидел Олег и улыбался сквозь усы. Сигурда не было.

— Долго я спал? — кряхтя, я начал распрямлять затекшие конечности. Спина гудела, по почкам будто слоны пробежались.

— Часа три, — ответил воевода.

— А вы?

— Мы решили подождать, пока ты проснешься. Мало ли что… Сигурд дозором ходит.

— То есть, вы не спали.

— Честно говоря, как-то не хочется. Уж больно здесь тихо, — отрезав от тушки кусочек, Олег взял его губами прямо с ножа, задумчиво пожевал и кивнул. — Сойдет. Горячее сырым не бывает.

Приставив руки ко рту, он издал крик, похожий на совиный, и принялся снимать мясо. У меня потекли слюнки.

Утром солнце взошло как положено. То есть: был рассвет, затем — восход и только потом наступил день. Я даже спрашивать не стал, почему так. Зона…

Взобравшись на пригорок, воевода осматривал окрестности в бинокль. Одет он был в летный комбез, такой же, как и у нас с Сигурдом. Викинг еще ночью нашел самолетный ангар и приволок кучу всякого полезного добра. Там был даже сухпаек, которым мы и закусили неведомую жареную тварь. Словом, жизнь удалась.

Только вот… Вся местность вокруг базы так и кишела электроволками. Их были тысячи. Казалось, что землю покрывает живой ковер, по которому время от времени проскакивают синие искры.

— Нойда сказал, с базы уходить нельзя, — произнес я, пытаясь найти в сплошном море голов хоть какой-то просвет.

— Какой нойда? — Олег посмотрел на меня, как на больного.

— Откуда я знаю, какой? Он Игоря знает, и то, что князь помер, тоже…

— Ваня, окстись, не было никого. Мы бы заметили. Может, ты переутомился? Или Пыльца…

— Может, — легко согласился я. — Что угодно может быть. Может, я обдолбавшийся наркоман, а может, нойда не хотел, чтобы вы его видели… Для меня, например, такой фокус — раз плюнуть.

— Да ты не обижайся. Это я так, в порядке самообороны. Мы понимаем, что это ты наши жопы спас.

— Ага. Чтобы в новую безвыходную ситуацию загнать.

Пыльца у меня кончилась. Говорил мудрый Лумумба, чтобы я больше брал. Надо было слушать…

— Безвыходных ситуаций не бывает. Идем. Кажется, есть идея, — и мы начали спускаться с горки.

Я понимал, что, как всегда после употребления Пыльцы, у меня откат. Похмелье. Абстинентный синдром. Старался сдерживаться, но раздражение нет-нет, да и прорывалось.

Бвана вот тоже всегда говорил, что безвыходных ситуаций не бывает. Точнее, бывают, но тем интереснее этот самый выход искать…

Олег привел меня к дальнему, не очень большому ангару. Ворота его были распахнуты настежь, а внутри стоял небольшой самолет, покрашенный в красно-белый цвет. Кукурузник АН-2, я такие видел в Москве. Доносились негромкие постукивания вперемешку с ругательствами, а потом из-за шасси выглянул перемазанный мазутом и безмерно счастливый Сигурд.

— Ну, как дела? — по-хозяйски спросил Олег.

— Всё зыко! Тильки одну хвилиночку погодить треба. Топлива залить.

— Вы что, и летать умеете? — меня всё больше удивляли эти северные парни. Казалось, что ни придумай — им всё по плечу. И мамонту хобот оторвать, и самолет в небо запустить…

— Ох, нае проблемо, трохи способны, — кивнул Сигурд, размахивая громадным разводным ключом, словно это его любимый боевой топор. — Тянешь одни хреновины, отпускаешь другие… Главное, чтобы стрелочки на малых блескучих тарельцах ниже красной черточки не спадали, и всё будет в аж-журе.