Глаза Адочки светятся не хуже экрана. Кинохроника она для всех кинохроника, а для неё ещё и привет от любимого папочки, который пару раз мелькнул на экране.
«В начале августа германские войска, собрав огромные силы, двумя клиньями предприняли наступление на Минск…
На экране показывают атакующие немецкие танки с пехотой, юнкерсы, сваливающиеся в пикирование. Кадры, снятые советскими операторами перемежаются с трофейной хроникой. Показывают карту с двигающимися в сторону Минска черными жирными стрелами.
«Таковы планы германского командования, — голос за кадром сочится скепсисом, — однако у генерала Павлова, командующего Западным фронтом (несколько секунд показывают генерала рядом с броневиком, выслушивающего доклад какого-то майора, в котором Адочка узнаёт дяду Сашу) нашлись веские возражения. Немецкое наступление наткнулось на ожесточённое сопротивление советских войск. 11-ая армия под командованием генерал-лейтенанта Анисимова провела удачный контрудар с использованием трофейных танков и захватила около ста немецких грузовиков с боеприпасами, медикаментами и продовольствием…».
На экране немецкий танк, — кресты на бортах прикрыты полотнищами со звёздами, — рядом немецкий грузовик, который разгружают бодрые и весёлые красноармейцы.
«Неся огромные потери, немецкая армия, тем не менее, медленно, по одному километру в день, продвигается вперёд. Бои начинают носить всё более и более ожесточённый характер…»
На экране показывают те самые штормовые удары немецкой артиллерии по нашим позициям, к кошмару которых войска 13-ой армии уже начинают привыкать. Но многих смотрящих и затаивших дыхание, даже взрослых мужчин, ужас ураганного артогня достаёт до костей. Еле заметную ниточку окопов советских войск накрывает огромное дымно-пылевое облако злых и угрожающих смертью даже с экрана разрывов. Кажется, под таким плотным огнём ничего живого уцелеть не может. В зале слышатся только вздохи, сочувственные и напуганные.
«Можно подумать, что уцелеть при такой артподготовке невозможно, но наше командование выработало контртактику и потери наших войск не так велики, как хотелось бы немцам», — успокаивает зрителей голос за кадром, — «И наша артиллерия не уступает немецкой…».
После артподготовки немцы идут в атаку, движутся танки, за ними мелькают серые фигурки в касках. Редкие разрывы мин их не останавливают. Зато в какой-то момент атака напарывается на одновременные взрывы крупного калибра. Никто не знает, а диктор умалчивает, что это подрыв минного поля, но вид одного из танков, опрокинутого набок от мощного взрыва прямо под гусеницей, вызывает огромный восторг всего зала. Но причин для радостей становится намного больше, когда атакующую волну накрывает почти такой же артиллерийский шторм, который немцы учинили минуту экранного времени назад.
— Во дают! Тушите их в пену! Того же самого вам в морду! Алга! — огромный киносарай наполняется выкриками на русском и казахском, свистом и смехом.
Смех усиливается, когда по окончании артудара и развеивании дыма и пыли лёгким ветерком становится видно, как задним ходом уползает один танк из пяти и его сопровождает небольшая группка пехоты. Некоторым помогают передвигаться.
«Наши войска отступают на заранее подготовленные позиции, потому что оборонять то, что остаётся после таких артналётов, невозможно», — камера скользит по полосе воронок и рытвин, в которых окопы угадываются больше по разбитым блиндажам.
Зрители согласно вздыхают.
«К тому же они пристреляны, и восстановить их без потерь не удастся. Командование Западным фронтом считает, что пока немецкие генералы обильнооплачивает наступление кровью своих солдат, медленное продвижение немецко-фашистких войск Западному фронту стратегического ущерба не наносит».
«Боевые действия идут и на земле и в воздухе. Атака наших соколов», — на экране демонстрируется «бросок кобры», но диктор этот термин не озвучивает. Два эшелона, — чайки внизу, Миги наверху, — набрасываются на юнкерсы и мессеры. Эффектно прочерчивают небо огненные стрелы эрэсов. На этот раз кинооператорам не повезло зафиксировать попадание ракеты, они очень редки. Но психологическое воздействие заметно. Фрицы панически шарахаются от огненных стрел. Завязывается воздушный бой, в конце которого асы люфтваффе улетают изрядно погрызенные. Семь самолётов, среди которых один мессер, лежат на земле разбитыми кучками. У наших только две чайки уходят к своим со снижением на вынужденную посадку.
«Атака немецких стервятников», — мрачно и презрительно заявляет диктор. Видно даже на экране, что наши прохлопали атаку мессеров сверху. Два ишачка, объятые пламенем и дымом, падают на землю. Остальные шестеро бросаются на четвёрку мессеров, но те быстро уходят вверх и скрываются в небе.
«Результат бомбёжки роты танков Т-34», — так же мрачно продолжает диктор. Зал затихает при виде горящих и разбитых танков.
«Воздушный удар по немецким позициям», — в голосе мстительные нотки. Сначала чайки наносят эффектные удары эрэсами. За ними пешки, одна за другой, в полупикировании сбрасывают бомбы, что летят вниз с холодящим душу воем.
«Западный фронт с начала войны практически уничтожил 2-ой воздушный флот ВВС Германии», — надменно вещает диктор, — «Против него выставили 1-ый флот, который с начала войны действовал против Северо-Западного фронта. С момента наступления немцы уже потеряли полсотни самолётов, но это только начало. Западный фронт отвлёк на себя столько сил, что на остальных фронтах немецкие войска полностью прекратили наступательные операции и перешли к обороне. Только румынская армия пытается взять Одессу, но ей это не удастся».
По окончании народ расходится группами и кучками. Адочка от волнения и восторга подпрыгивает через каждый шаг. Рядом с ней сияет всем лицом гордая за подружку соседка и одноклассница Полинка. Остальные поглядывают с огромным интересом, но подходить робеют. Все знают, кто её отец, скрыть такое невозможно. Киносарай с саманными стенами между тем снова заполняется, за один раз все желающие не помещаются.
1 сентября, понедельник, время 09:45.
Борт № 1, небо восточнее Молодечно.
Фокусники хреновы! Переполняет раздражение и не от того, что немцы сделали ловкий финт. На то и щука в пруду, чтобы сом за ней охотился…
— Квадрат 49-15, замечена пехота противника, — наблюдатель не спит.
— Я могу, — поднимает руку, как на уроке, Борька и чуть подумав, сузив для верности глаза, принимается диктовать данные для стрельбы. Есть миномётная батарея в доступных пределах. Тяжёлая.
— Два залпа, — ограничиваю расход боеприпасов.
Там лес, и вроде мины должны сработать, но первый же взрыв заставит разбежаться, как тараканов. И леса так себе, с разрывами, с обширными лугами. Немцы уже поняли, что мягкий грунт спасает их от фатальных потерь и теперь ломятся сквозь луга и леса почти без опаски. Ага, вот и мессеры летят. Юнкерсы посылать опасаются, а мессеры сколько-то маленьких бомб могут нести. Наши ишачки навстречу. Рычагов продолжает придерживать новые Яки. Эвакуированный авиазавод пару недель работает на полную, и Паша хочет довести численность Яков до ста — ста двадцати, а лучше больше. Сто самолётов — полнокровный авиаполк, а нам нужен авиакорпус из двух-трёх дивизий.
Раздражает меня не изворотливость Гудериана, который, наконец, показал, на что он способен. Раздражает бесполезность их хитрых манёвров. После окружения 603-го полка Быстроходный Хайнц идёт на соединение с Готом. В районе высоты 307. Пожимаю плечами, понятный ход и прозрачный, давай действуй. И вот сейчас у Молодечно не меньше пехотной дивизии отправил лесами и скрытно вдоль речки Уша. Тяжёлая техника там не должна была пройти, но как-то прошла. Преодолев по дуге километров пятнадцать, вышли и атаковали наши позиции у села Красное. Ударили во фланг, короче говоря. Неожиданно. Там дорог нет, продвижения не ждали, потому заслонов не выставили. Чуть ли не впервые фрицы прошли без особых хлопот такое расстояние. Правда, играя по пути в прятки и без большого количества танков. С другой стороны ударили штуги.
