— Мы все были поражены, услышав, что Джессика Хэйворд вернулась. Что за игру она затевает, Лукас? Что она задумала?

— Дай человеку перевести дух, Белла, — Руперт с улыбкой остановил жену. — Нам всем не терпится услышать историю Джессики. А теперь сядь и дай Лукасу собраться с мыслями.

Сделав несколько глотков бренди, Лукас рассказал своим друзьям все о жизни Джессики в монастыре сестер Девы Марии в Лондоне. Закончил он эту историю, поведав о несчастном случае с каретой, вследствие чего Джессика потеряла память.

Когда он замолчал, Белла скептически заметила:

— И ты ей веришь?

Лукас не знал, почему этот вопрос вызвал у него раздражение. Ведь и у него с самого начала возникали сомнения. Но ответил он Белле, тщательно скрывая свое настроение:

— Монахини подтвердили историю Джессики. Кроме того, это очень правдоподобно. В противном случае зачем ей понадобилось торчать в монастыре целых три года?

— Зачем? — Белла горько усмехнулась. — Затем, что она погрязла во лжи и боялась ее последствий. Затем, что она прекрасно понимала, что стоит ей показаться здесь, как ее начнут преследовать. — Белла глубоко вздохнула. — Я бы могла еще продолжать и продолжать.

— Тогда зачем она сейчас вернулась? — Лукас не понимал возражений Беллы.

— У Джессики Хэйворд всегда были стальные нервы и железная воля. — Белла почти кричала. — Да она просто заигрывает с тобой, Лукас, потому что знает, что у тебя теперь титул и положение. Она хитрая маленькая ведьма, и, если ты не будешь осторожен, она добьется успеха там, где в прошлый раз потерпела поражение.

Адриан хихикнул, и Белла резко повернулась к нему.

— Что такое? — гневно спросила она.

— Джессика Хэйворд, — ответил он, — уже не та девочка, которую мы знали. И она не влюблена до безумия в сэра Галахэда[2]. — Он кивнул в сторону Лукаса. — Более того, она невзлюбила его настолько, что, когда они столкнулись в Хокс-хилле, она наставила на него заряженное ружье и выстрелила. К счастью, она забыла взвести курок.

Белла, от возмущения задыхаясь, ловила ртом воздух. Руперт издал короткий смешок.

— На самом деле все обстоит еще хуже, — мрачно произнес Лукас. — Час назад она обвинила меня в том, что я убил ее отца.

Воцарились долгое молчание, а потом Руперт вдруг расхохотался. Однако, поймав на себе осуждающий взгляд Лукаса, так же резко прекратил смеяться.

— Извини, дружище, — сказал он, хотя в его голосе не было и тени сожаления или раскаяния, — но разве не этого ты всегда хотел излечить ее от любовной лихорадки? Похоже, ты в этом преуспел. И я не пойму, почему у тебя такой мрачный вид. Ведь никто не подозревает тебя в убийстве, что бы там ни говорила Джессика.

Лукас посмотрел на Адриана, потом перевел взгляд на Руперта.

— Если бы я стрелял в Вильяма Хэйворда, — возмущенно заявил он, — то уж никак не в спину. Это подлость и настоящее предательство!

Наступила очередная длинная пауза, а затем Руперт произнес в свойственной ему непринужденной манере:

— Я размышлял об этом. Убивший Вильяма Хэйворда мерзавец заслуживает лишь нашего презрения.

Белла раздраженно возразила:

— Убийца Вильяма Хэйворда избавил мир от негодяя, а если вы со мной не согласны, то вы — настоящие лицемеры.

Закончив таким образом обсуждение убийства Вильяма Хэйворда, Белла вернулась к теме, которая занимала ее куда больше.

— Итак, Джессика Хэйворд остается в Хокс-хилле? К тому все идет, да, Лукас? — с нескрываемой иронией спросила она.

— Я не могу выгнать монахинь, — спокойно ответил лорд Дандас. — Эти женщины много работают, они готовы на самопожертвование ради блага ближнего, и я считаю, что их присутствие будет нам только полезно. — Он беспомощно пожал плечами, подбирая слова. — Кроме того, если я их выгоню, они без труда найдут другой дом в округе, а потому пусть остаются в Хокс-хилле. Все равно он пустует и постепенно разрушается. Мне до него дела нет.

Белла решительно встала и начала натягивать перчатки.

— Это становится похожим на сплетни, и мне это неприятно. — Она кисло улыбнулась Лукасу. — Может, монахини и окажутся полезными для нашего небольшого общества, но они не вхожи в наши дома. Это же относится и к Джессике Хэйворд. Правда, она никогда и не была вхожа, а уж после скандала, который она учинила, ни одна уважающая себя леди не откроет ей двери своего дома. Бедняжка, я могу ей только посочувствовать.

Все джентльмены вежливо встали. Лукас смахнул пылинку со своего рукава.

— Двери этого дома всегда будут открыты для Джессики, — мягко сказал он, посмотрев на Беллу ясным взглядом. — Во-первых, потому, что моя матушка всегда любила Джессику, и, когда она вернется из Лондона, я знаю, она захочет увидеться с ней. А во-вторых, я не верю, что Джессика наврала отцу. По-моему, Вильям Хэйворд сам сочинил эту историю, чтобы заставить меня раскошелиться.

— Раньше я не слышала от тебя подобного толкования этой истории, — натянуто улыбаясь, сказала Белла.

— Разве? — несколько съязвил Лукас. — Возможно, я не всеми мыслями делился с тобой, однако у меня было время подумать, и теперь это толкование кажется мне вполне вероятным.

Руперт хмуро разглядывал пуговицу, которая оторвалась от его сюртука.

— Мне всегда нравилась Джессика, — тихо проговорил он, — да и жалко мне ее было всегда. С таким папашей ей жилось не сладко. — Он поднял глаза на Беллу и улыбнулся. — Я знаю, что, когда у тебя будет время поразмыслить об этом, дорогая, ты придешь к выводу, что Лукас прав. — Он повернулся к Лукасу. — Двери нашего дома будут тоже всегда открыты для Джессики.

Лукас взглянул на Беллу. Она улыбалась, но эта улыбка не могла обмануть Лукаса. Он почти физически ощущал внутреннюю борьбу, которую вела Белла, пытаясь обуздать свою ярость. Наконец, справившись с собой, она произнесла:

— Если Джессика действительно изменилась, как ты утверждаешь, то я, конечно, сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь ей. — Затем резко добавила, обращаясь к Руперту: — Пойдем, дорогой. Я обещала кухарке составить меню на сегодня. Ты же знаешь, что эта глупая женщина ничего не может сделать без указаний.

Лукас и Адриан стояли на дороге и смотрели, как коляска Руперта исчезает за поворотом.

— Итак, ты убежден, что Джессика действительно потеряла память? — задумчиво спросил Адриан.

— Да, я убежден, — ответил Лукас.

Понимая, что Лукасу не хочется, да и неприятно развивать эту тему, Адриан все же продолжил:

— Если ты собираешься создать Джессике хорошую репутацию, то тебе не обойтись без помощи какой-нибудь добродетельной женщины.

— Какой, например? — встрепенувшись, осведомился Лукас.

— Что скажешь насчет жены викария? По-моему, она-то нам и нужна, — предложил Адриан.

— Я об этом подумаю. А почему ты такой серьезный? — спросил Лукас.

— Я думаю о Белле. Она ведь может запросто уничтожить твою Джессику, — ответил кузен.

— Мою Джессику? — хмуро переспросил Лукас. Адриан хохотнул и обнял Лукаса за плечи.

— Лукас, даже слепой видит тебя насквозь. А я не слепой. Можно дать тебе дружеский совет? — Он тепло улыбнулся двоюродному брату.

— Брось, Адриан! — Серьезно глядя на друга, отозвался Лукас.

Несмотря на нежелание кузена продолжать разговор, Адриан сказал:

— Просто постарайся сделать так, чтобы история не повторилась.

По пути домой Белла говорила о всякой чепухе, стараясь не выдать того, чем в действительности был занят ее ум. Она сдерживалась от проявления своих чувств прежде всего из-за кучера, ибо простолюдины, по ее глубокому убеждению, имели привычку излишне болтать и сплетничать. А Белла не хотела, чтобы в округе пошли разговоры о том, что она, Белла Хэйг, переживает из-за возвращения Джессики Хэйворд. Однажды ее уже выставили на посмешище. Второй раз она этого не потерпит.

Как только они вышли из коляски и кучер уехал на конный двор, Белла сказала: