— Сэр Мэтью, — сказала Розмари, — срочно продает свой дом в Челфорде. Думаю, было бы неплохо устроить вечер в его честь, пригласив, разумеется, всех наших челфордских друзей.

Не поднимая глаз от тарелки, Лукас зло заметил:

— А я и не знал, что у сэра Мэтью имеются друзья.

— Лукас, — резко произнесла Розмари, — ты прекрасно знаешь, что это неправда. У сэра Мэтью множество друзей, многие искренне любят и уважают его.

— Но не я, — бросил Лукас.

Холод в его голосе поразил Джессику, и она стала подыскивать слова, которые разрядили бы обстановку.

— Он был очень добр ко мне, — заметила она, — в ту ночь в поместье Хэйгов, когда я упала с обрыва и он первым нашел меня.

— Сэр Мэтью Пейдж, — ледяным тоном проговорил Лукас, — является человеком, который никогда не переступит порог моего дома.

Произнося эти слова, Лукас смотрел в лицо матери, и у Джессики возникло ощущение, что она видит незнакомого человека.

— Лукас… — испуганно прошептала она. Он остановил ее движением руки.

— Почему бы вам с Элли не выпить кофе в гостиной, Джессика? — предложил он жене. — Полагаю, моя мать желает поговорить со мной. Мы к вам присоединимся позднее.

— Но, Лукас… — Джессика попыталась возразить, но осеклась, видя непреклонное выражение его лица.

— Идите, — приказал он.

Приказ был произнесен довольно мягким тоном, но однозначно пресекал все возражения. Джессика и Элли тотчас встали и вышли из комнаты, но ни Лукас, ни его мать так и не присоединились к ним в гостиной. Через прислугу Джессике и Элли сообщили, что миссис Уайльд удалилась в свою комнату, а лорд Дандас уехал по делам в город.

Утреннее состояние безмятежности и счастья растворилось в воздухе, оставив вместо себя тревожную пустоту. Она считала, что знает Лукаса, что понимает его, что они близки друг другу, но сегодня стало очевидным, что это вовсе не так.

Более того, о своем муже она почти ничего не знала.

Возможно, нельзя до конца узнать другого человека. Каждый что-то скрывает, каждый носит маску. Но в тот момент, когда Лукас разговаривал с матерью, на нем не было маски. Джессике казалось, что она никогда не сможет забыть жестокое выражение его лица и леденящий душу холод во взгляде.

Она долго лежала без сна, ожидая, что он придет к ней, но он не появился. А наутро все было так, словно неприятное происшествие за обедом никогда не имело места. Жизнь шла своим чередом. Правда, улыбки, если они вообще появлялись на лицах, почти сразу блекли, но никто не извинился и ничего не объяснял. И никто больше не упоминал имени сэра Мэтью.

22

Монастырь сестер Девы Марии располагался неподалеку от Флит-стрит, возле Темпл-Бар, возвышаясь над обветшалыми, тесными лачугами бедняков. Это был район, где таверны и бордели соседствовали друг с другом, где процветали порок и нищета. Почтенные лондонцы, проезжая мимо, предпочитали не покидать своих экипажей. Лишь полицейские и монахини ордена Девы Марии отваживались пешком бродить по здешним улочкам и кривым грязным переулкам. Стражей порядка местные жители боялись и обходили стороной, к монахиням относились с любовью и почтением. Монахини славились своим милосердием, и каждый знал, что, попытайся он обидеть хоть одну из них, разгневанная толпа обрушит на обидчика свои жестокий гнев.

Выйдя замуж за лорда Дандаса, Джессика не порвала связей с монастырем. Став графиней, она теперь имела возможность помогать сестрам, привлекая пожертвования состоятельных людей, а также устраивая на работу старших детей из сиротского приюта. Но больше всего ей нравилось в свободное от светских обязанностей время приезжать в монастырь и лично помогать сестрам в работе с малышами.

Сегодня был как раз такой день. Лукас рано утром отправился в город по делам, сообщив жене, что вернется лишь к вечеру. Розмари отдыхала с друзьями в Кентербери, а Элли была с Беллой. Это означало, что Джессика может весь день заниматься, чем захочет.

Стоя на коленях, она в большой лохани купала младенца, когда сестра Бригитта привела к ней посетительницу.

— Мисс Брэгг, — громко назвала Бригитта имя гостьи и выразительно хмыкнула.

В этот момент Джессика как раз вынимала маленькую Сару из воды и не сразу смогла повернуться. Она подумала, что, наверное, ослышалась в общем шуме, царившем в детской. Малыши дружным криком напоминали о том, что приближается пора кормления.

Завернув Сару в полотенце, Джессика наконец обернулась. К ее немалому удивлению, посетительницей действительно оказалась Элли. Джессика не раз приглашала девушку съездить вместе в монастырь, но та неизменно отказывалась. Конечно, здесь явно чувствовалось влияние Беллы, сердце которой, как она сама заявляла, было слишком ранимым, чтобы наблюдать за страданиями несчастных малюток, и Элли, разумеется, решила, что испытывает те же чувства.

Джессика подхватила Сару на руки и поднялась с колен.

— А где Белла? — спросила она.

— Белла утром уехала в Челфорд, — ответила Элли, оглядываясь по сторонам.

— В Челфорд? В таком случае кто привез тебя сюда? — забеспокоилась Джессика.

— Я наняла экипажей. Джессика, Пип пропал. Его нигде нет. — Элли была настолько расстроена, что едва сдерживала слезы.

Хотя Джессика знала о привязанности Элли к ее маленькому слуге, молодую женщину удивило выражение отчаяния на лице Элли.

— Наверное, кто-то из слуг послал его куда-то со срочным поручением, и он скоро вернется, — предположила Джессика, пытаясь успокоить девушку. — Не волнуйся, насколько я знаю Пипа, он не захочет опаздывать к обеду, — пошутила она.

— О, если бы дело было только в этом! — в отчаянии воскликнула Элли, и слезы ручьем хлынули у нее из глаз.

Джессика привела Элли в свою бывшую келью, усадила на единственный стул и дождалась, пока девушка справится с приступом безудержных рыданий. Только тогда можно будет выяснить, что же произошло на самом деле. Она уже поняла, что Элли решила, будто Пип убежал из дома и, возможно, нашел приют в монастыре.

— Я не верю, что он сбежал, — бодрым тоном заявила Джессика, — но даже если и так, то он непременно вернется. И знай, что это будет повторяться. С девочками все гораздо проще, Они хотят учиться, поэтому мы отправляем их в нашу школу в Челси. Иногда мне кажется, что мальчишки рождаются только для того, чтобы всем доставлять неприятности.

Шутливое заявление Джессики не нашло отклика у Элли, не вызвало ответной улыбки, но по крайней мере она постаралась взять себя в руки. Приняв от Джессики предложенный ей носовой платок, она вытерла глаза и высморкалась, а потом с мольбой во взгляде посмотрела на жену Лукаса. Джессика опустилась на краешек своей бывшей кровати, ожидая объяснений.

— Ему ведь только восемь лет, — жалобно проговорила Элли.

— Да, это так, но он гораздо смышленее многих своих сверстников, — успокоила ее Джессика. Элли впервые посмотрела в глаза Джессике.

— Джессика, — с дрожью в голосе спросила она, — ты действительно прожила в этой келье три года?

— Да, а почему ты об этом спрашиваешь? — удивилась Джессика.

Элли опустила глаза.

— Это… это так страшно… — прошептала она.

— Ох, тебе только так кажется, потому что ты сравниваешь эту комнатку со своей комнатой в Дандас-хаусе, — без тени улыбки ответила Джессика. — Если бы ты знала, в каких жалких, убогих и грязных лачугах ютятся родители детей, которых ты только что видела, ты бы посмотрела на монастырь совсем другими глазами. Здесь дети обретают надежду на благополучие в будущем. Без любви и преданности монахинь их жизнь действительно была бы страшной. Пип тоже жил здесь. А теперь расскажи мне о нем.

Не поднимая головы, Элли теребила в пальцах носовой платок.

— Я предала его, — едва слышно проговорила она. В ее голосе слышалось отчаяние и… покаяние.

Джессике трудно было поверить в такое. Элли во многом можно было упрекнуть, но только не в том, что она искренне не заботилась о своем маленьком слуге. Она постоянно следила за тем, чтобы Пип не пропускал уроки, а другие слуги относились к нему с пониманием и не обижали его. Элли всегда помнила о тяжелых испытаниях, выпавших на его долю с раннего детства, и даже баловала мальчика.