— Ловите крысу! — разнёсся над палубой женский визг.

Все, кто был поблизости, как по команде обернулись. Я с нескрываемым интересом оглядела дородную женщину с тёмной кожей, необъятную талию которой кое-как сдерживал белый фартук, надетый поверх ядовито-зеленого платья с длинной юбкой. Волосы женщины, заплетенные во множество тонких косичек и собранные в тугой низкий узел, перехватывал ярко-жёлтый платок. Сейчас полные губы исказились в гримасе омерзения, большие глаза прищурились, но мне показалось, что когда эта женщина улыбнётся, станет очень красивой.

Незнакомка одной рукой указывала куда-то в дальний конец палубы, но я, проследив её взгляд, никого не заметила. В другой ладони она сжимала нож. Я поежилась и ещё раз осмотрелась: лучше бы мне первой найти крысюка.

— Где ты? Йо! — позвала я.

Что-то шевельнулось в тени, но выходить крыс явно не хотел.

Тогда я подошла ближе к лестнице на капитанский мостик и наклонилась. Никто мне не препятствовал, но я чувствовала на своей спине любопытные взгляды.

— Не бойся, я рядом, — обещать крысюку, что ему не причинят вреда, я не могла, но его, наверное, успокоила интонация моего голоса, так что он выбежал из тени, метнулся ко мне и через пару мгновений уже гордо взирал на всех, сидя на моём плече.

— Фу ты, — удивлённо выдохнула женщина, опустив нож.

Теперь, когда она расслабила лицо и его не бороздили глубокие складки, я поняла, что она из местных племён. Может, майя? Интересно, как она тут оказалась?

Я оглядела удивленную толпу, ненадолго задержала взгляд на Фредерике, в глазах которого пляса хохочущие черти, и вздохнула. Качать права на чудом корабле, наверное, не стоит, так что попробуем вежливо.

— Прошу прощения, — обратилась я к женщине, которая, видимо, и есть корабельный кок. — Надеюсь, Йоханнес, — я указала рукой на крыса, — ничего не погрыз. Обычно он сам добывает себе рыбу в море, а тут, видимо, просто напугался. Не трогайте его, пожалуйста.

Под конец мой голос стал настолько жалостливым, что самой противно сделалось, но на кока это, похоже, подействовало. Она опустила плечи и вскинула голову, видимо, довольная моим обращением, а потом взглянула с немым вопросом на Фрэдерика. На него же уставилась и я в ожидании вердикта.

Капитан слегка поморщился, задумчио перевел взгляд с меня на Йо и обратно. Я слегка прищурилась, готовая в любой момент выбросить друга море, если кому-то вздумается его бить. Заметив мое напряжение, моряк улыбнулся как-то задумчиво и кивнул.

— Ладно, пусть остаётся. Но если увижу его хвост на камбузе ещё хоть раз, выброшу в море. По частям, — припечатала кок и с достоинством удалилась.

Я выдохнула и потрепала Йо по холке.

— Понял, дружок? Отныне охотиться тебе…

Я замолчала, только сейчас вспомнив про старика-рыболюда. Огляделась, но нигде на палубе его не заметила. Напуганный Ги всё ещё не мог отдышаться, но уже улыбался от уха до уха. Осберд, который теперь щеголял острыми плавниками ещё и на локтях, беседовал с кем-то из местной команды. Стэфан мелкими шажками незаметно отдалялся от Мариоты. Я заметила и других моряков — всех, кроме старика.

— А где наш кок? — спросила я, подойдя к Стэфану. Тот помрачнел и кивнул куда-то на воду.

— Ушёл на зов моря. В минуты штормов и опасностей он особенно силён, противиться с каждым разом всё сложнее.

В груди похолодело. Я мельком взглянула на Мариоту, она вздрогнула и сжалась, обхватив руками плечи. За спиной я слышала Фрэдерика, который отдавал приказы о размещении остальных моряков, а мы трое молча стояли, и каждому хотелось почтить память старика хотя бы недолгим молчанием.

— Дамы, вам придётся спать на камбузе. Там найдётся место для пары гамаков. Капитан, для тебя есть одна из офицерских кают. Тесновата, зато…

— Я буду спать там же, где и мои матросы, — оборвал Стэфан. Фредерик пожал плечами и указал на трюм.

— Как пожелаешь.

Остаток дня Мариота лечила кого-то из моряков. Кок, которую звали Кацка, вытолкнула меня с камбуза, заявив, что над её печью хозяйничать будет только она, а капитаны вообще пропали из виду. Моё испорченное современностью воображение подкинуло пару неприличных шуток на счёт того, чем они могли бы быть сейчас заняты, но, боюсь, такой юмор тут никто не оценит.

В общем, я остаток дня слонялась по палубе и пялилась на бесконечное море, пытаясь осознать произошедшее. Корабль затоплен, мы теперь на судне Фредерика. Он, кстати, меня удивил: ведь не обязан был спасать нас — в конце концов, вся команда Стефана может дышать под водой — но сделал это как само собой разумеющееся. Хотя, может, прямо сейчас капитаны и торгуются о цене.

Попытки снять проклятье с помощью любви между мной и капитаном бессмысленны. Это все уже осознали, я думаю. Так что буду надеяться, что меня просто высадят в ближайшем порту. Если решат пустить по кругу, придётся драться и топиться в море — если я, конечно, успею утопиться раньше, чем меня оттуда выловят.

Беспокойство учащало пульс, отдавалось дрожью в руках и холодными мурашками на шее. Чем больше я думала о будущем, тем страшнее становилось. Чувствуя моё беспокойство, крыс возился на плече и ещё плотнее ко мне прижимался — с тех пор, как я подобрала его под лестницей, он ни на шаг от меня не отходил.

Когда моя тревога достигла почти что апогея, за спиной послышалась возня и крики матросов. Обернувшись, я поняла, что настало время ужина.

Ветер почти улёгся, туман рассеялся и воздух потеплел, так что все — и матросы Фредерика, и беженцы во главе со Стефаном, разместились на палубе. Меня же какой-то мелкий мужичок с лицом, которого я, как ни вглядывалась, не могла запомнить, отвёл в помещения офицеров.

— По приказу капитана, — объяснил он, потом толкнул передо мной дверь и испарился.

Я вздрогнула, но вошла, стараясь гнать из головы любые, даже самые оптимистичные предположения.

Оказавшись в полутемном посещении, несколько раз моргнула, привыкая к полутьме. Стол здесь накрыли на троих. Как только я вошла, мужчины встали. Капитана Фредерика я узнала сразу, а вот второго моряка вообще не видела на палубе. Сухой старик с белыми, аккуратно подбритыми бакенбардами на впалых щеках и серыми, почти прозрачными, но удивительно живыми глазами, блестящими из-под кустистых бровей — своей военной выправкой и лёгким серым шарфом, очевидно прикрывавший жабры, он походил на тех археологов, этнографов и зоологов, о которых я так любила читать, когда была подростком.

— Разрешите представить вам, Эстер Бенавидес, — капитан выдержал театральную паузу, и, судя по его бесстрастному лицу, формальности не доставляли ему ни удовольствия, ни дискомфорта. — Дуглас О'Ши, штурман этого корабля.

— Очень рада знакомству, — так же спокойно ответила я, поражаясь собственной выдержке. Мысленно мне уже хотелось с криком и слезами выбежать отсюда и куда-нибудь спрятаться — я накрутила себя так, что стала похожа на сжатую пружину.

— Взаимно, — сказал старый штурман. Голос его показался мне слишком тихим после криков моряков, но в нём чувствовалось какое-то особое величие и достоинство.

Дуглас отодвинул для меня стул и лёгким движением руки пригласил присесть. Всё ещё не понимая, к чему приведёт этот спектакль, я опустилась за стол и осмотрела еду. Даже по запаху стразу стало понятно, что готовила местная стряпуха гораздо лучше старика-рыболюда: обильно сдабривала рыбу водорослями и даже какими-то специями, отчего она приобретала совершенно разные привкусы.

Какое-то время все трое, молча жевали, но даже хорошая еда не могла отвлечь меня от бесконечных предположений, которые сменялись в мыслях одно за другим. Может, меня сейчас скормят акулам? Или проводят в каюту капитана для «особых развлечений»? Или начнут что-нибудь выспрашивать о Стэфане и о том, удалось ли ему найти способы избавиться от проклятья? Последний вариант казался вполне логичным, и штурман, насытившись, действительно задал мне вопрос о капитане-рыболюде.