Не раздеваясь я упала на кровать и тут же замерла. Было чувство слово, что я по неосторожности попала в логово змей и теперь не знала, как выбраться оттуда, не привлекая к себе повышенного внимания. Но реально ли это сделать? Ведь на этой кровати я потеряла девственность всего несколько дней назад!

— Такое ощущение, что прошло уже десять лет… — усмехнулась я и, набрав полные легкие воздуха, медленно перевернулась на живот, посмотрела на обычное белое одеяло, которое всего минуту назад заставило волосы на моей голове встать дыбом от неприкрытого ужаса. — И ничего в нем особенного нет… Кровать как кровать…

В голове тут же всплыли манипуляции Роберта с моим телом и, несмотря на все презрение и обиду, испытываемые мною по отношению к нему, соски превратились в мелкие горошины, клитор болезненно пульсировал, а внизу живота появилось приятное томление. Словно мое тело было рубильником, который при команде «Роберт» включался и воспламенял все вокруг…

Не понимая, что делаю и думая одним моментом, я снова откинулась на спинку кровати и закрыла глаза. Странно, но в памяти всплывали только приятные картинки нашего с Робертом времяпровождения… Может, потому что он мой первый половой партнер? А может и потому, что я больше никогда не увижу его и сознание решило вычеркнуть из память все ужасы, чтобы сердце не обливалось кровью и душа могла залечить многочисленные раны, продолжив жить как раньше?..

Я вспомнила его властные руки на своей талии, когда он насаживал меня на свой член… Вспыхнувший внутри меня огонек напомнил об этом моменте не менее красочно, чем воспоминания… Я провела рукой по своей груди, задевая чувствительные соски, и закусила губу, дабы стон не вырвался, затем переместилась вниз по талии и изучающе прошлась по внутренней стороне бедра, едва касаясь своего секретного места.

Каким бы ничтожеством не был Роберт, но он умер трахать девушек до потери сознания. И, если разум противился ему, то тело жаждало его рук каждую минуту… Но сейчас их не было рядом, были только мои, менее умелые, но более тонкие и внимательные… И они уверенно приподняли голубое платье, надетое мною еще утром в доме Роберта, оттянули в бок трусики, позволяя моим пальцам почувствовать насколько я мокрая, слегка проникнуть внутрь себя, заставив тело затрепетать, ожидая получить ту разрядку, которой мне так не хватало…

«Ты будешь течь, как сука!» — всплыли в голове холодные и бесчувственные слова Шаворского, только вот почему-то от них клитор болезненно завибрировал, заставляя надавить на него и выжать из себя приглушенный стон, чтобы девочки в зале не услышали.

Затем я вспомнила его массаж… Умелые мужские руки знали, что нужно делать на моих чувствительных ягодицах, и я вновь попытались воссоздать ситуацию правой рукой, пока левой выводила аккуратные узоры на клиторе…

Я часто мастурбировала таким образом раньше, но в этот раз все было по-другому… Мне было мало этого, я хотела почувствовать член внутри себя, и все внутри ныло, умоляя заполнить пустоту, но, даже будучи на грани оргазма, отбросила эту мысль, заставляя себя сосредоточиться на пульсирующей горошине между ног, круговых, выверенных движениях и… Роберте, так отчаянно насаживающем меня на свой член в машине, придерживающим за талию и бормочущим всякие пошлости на ухо… «Да, мышка… Только Я могу трахать тебя… Везде… Всегда…» Черт, как же мне хотелось его здесь и сейчас…

Выгнув спину, я раздвинула ноги еще шире, позволяя себе окунуться в чарующий мир оргазма с головой и жалобно простонать в кулак, так как этого мне все равно было мало…

После такой желанной разрядкой, с помощью которой я откинула мысли о внезапно возникшем в моей жизни родственнике, я снова впала в отчаянье. Ведь я снова, как какая-то наивная школьница, позволила Роберту проникнуть в мои мысли, так как они были неразрывно связаны с моим телом.

— Кажется, у тебя Стокгольмский синдром… — пробурчала я себе под нос и, одернув платье вниз, закрыла лицо руками, не представляя, как можно так сильно ненавидеть и хотеть одного и того же человека. Слава богу были подруги и мероприятие послезавтра, которое наверняка вычеркнет собой в памяти события последних дней, и вернет меня к обычному существованию. — Пора записываться к психологу…

В дверь постучали и я резко вскочила на кровати. Фаина вошла в комнату с обеспокоенным выражением лица и… той злополучной газетой, буквально тыча мне ее в лицо:

— Я не хотела говорить при девочках, все ждала, когда ты признаешься сама, но, видимо, мне придется выбивать из тебя признание?! — прямо в лоб прошипела она мне и, судя по тому как громко она говорила, стало ясно, что Вероника с Таней по-тихому ретировались из квартиры. — Курьер-Паша — это на самом деле Роберт-миллиардер?

— Я спала с Робертом Шаворским против своей воли, — зажмурив глаза, сдернула пластырь болезненной правды со своего сердца и тут же уточнила: — Он держал меня в свои доме насильно.

На глаза навернулись слезы от воспоминаний пребывания в доме Роберта, а тело затрясло новой дрожью… И снова мне показалось, что внутри меня уживаются два человека, у каждого из которых свое отношение к этому противоречивому мужчине.

— Полина, я… Мне так жаль… — запинаясь протараторила девушка спустя долгую паузу и протянула свои руки ко мне. — Я не знала… Ты так одухотворенно врала про этого Пашу, что я разозлилась и решила расставить все точки над «и»… Господи, как так вышло, мышка?

— Я могу рассказать тебе все касательно наших отношений с Робертом, но ты должна пообещать мне две вещи: никогда никому об том не рассказывать и никогда не разговаривать об этом со мной! — не терпящим возражений голосом сказала я девушке и пытливо заглянула в ее обеспокоенные глаза.

— Клянусь! — уверенно, без тени сомнений, ответила Фаина, а затем села на кровать и поддерживающе опустила руку на мою. — Но так же хочу сказать, что ты не обязана мне ничего рассказывать.

— Ты станешь моим личным психологом… — пошутила я, даже не представляя, что так оно и будет. — Что же, Роберт Шаворский это самое обаятельное и сексуальное в мире чудовище…

Следующие два часа мы проревели с подругой в моей спальне. Я рассказала ей все: от и до. Не было больше секретов в моей истории… Хотя нет, лгу. Был один: я не призналась ей, что все еще хочу Роберта, так как подруга могла бы понять все, но ни это. Я сама не могла растолковать у себя в голове почему это происходит, а рассказывать это Фаине было… унизительно.

Я была благодарна девушке, что не осуждала и не задавала лишних вопросов. Понимая, что, если я смогу, то расскажу. Когда я выплеснула на нее все скопившиеся внутри эмоции, она просто обняла меня и притянула к себе, дожидаясь пока я выплачусь, и только потом сказала:

— Знаешь куда пошли Вероника с Таней? Тебе за платьем в торговый центр! — наигранно-недовольно запричитала она и уже весело добавила: — Вот увидишь, Таня купит платье своего размера и просто даст тебе поносить его на вечерок. Для нее твое свидание это хороший повод купить не одно, а два платья.

Наша Таня была особым человеком. Ее папа был депутатом и имел всего одного ребенка, который вырос еще каким манипулятором. В свои двадцать четыре года она уже имела квартиру, машину и купленный красный диплом. Но, тем не менее, она всегда оставалась человеком зависимым от общества и общения. Именно поэтому она позволила нам, ее лучшим подругам, снимать у нее комнату за смешные деньги, которых хватало только на погашение коммунальных услуг. Нас все утраивало, а Таню подавно. Ее отец вообще не мог нарадоваться приземленной дочери, которая не только опускается до простых смертных, но еще и живет с ними. Некая благотворительность, которая считалась модным трендом в высшем свете.

И вот даже этот инцидент с платьем никого не удивил. Все знали — Таня всегда поможет, но и не упустит свое. За это я ее и любила.

Девушки вернулись домой уже после десяти часов вечера, когда мы с Фаиной переговорили на все возможные темы и сделали генеральную уборку в доме.