— Я очень надеюсь, что вы нанесете мне визит, сэр Гревилл. Все знают, как меня найти. — И погрозила ему пальчиком. — Я буду ждать вас еще до конца этой недели. Трогай, Леонард.

— Почту за честь, мэм. — Гревилл снова поклонился и отступил назад, потому что ландо тронулось с места. — Полагаю, ни о какой приязни здесь и речи не идет? — заметил он, предлагая Аурелии руку.

— Она очень противная. Мы ее терпеть не можем. Но она главная сплетница города, поэтому рассказ об этой встрече, да еще и приукрашенный, облетит все салоны и будуары Мейфэра еще до завтрашнего полудня.

— Значит, мы выполнили свою задачу. Пойдем, я провожу тебя обратно на Кавендиш-сквер.

Странно, думала Аурелия, с какой легкостью он сумел забыть тот день, полный восхитительной необузданной страсти. Конечно, на этой ранней стадии их спектакля нельзя рисковать и вызывать изумленные взгляды.

Но он мог бы пробормотать ей на ушко что-нибудь интимное или хотя бы сжать руку — ведь он большой специалист в тайном общении. А вместо этого он на ступенях дома чопорно поцеловал ей руку, пожелал доброго вечера и подождал, пока она не зайдет внутрь.

Аурелия поднялась в спальню, размышляя о том, что ничего другого не приходится и ожидать. Когда Гревилл работал, он только работал, это она поняла еще в ту неделю, которую они провели вместе.

У Гревилла оставалось еще одно дело. Он отправился на поиски Гарри Бонема — сначала в министерство, надеясь, что там поиски и закончатся, но ему не повезло. Никто не видел виконта уже два дня. Гревиллу очень не хотелось идти на Маунт-стрит именно с этим вопросом. Необходимо поговорить с Гарри вдали от внимательных глаз и ушей сестры Фредерика. Во всяком случае, на этот раз.

Гревилл стал заглядывать в клубы в районе Сент-Джеймс-стрит, и во второй визит в «Уайте» ему повезло. Виконт, прикрыв глаза, сидел у камина в глубоком кресле с подголовником. Рядом стоял бокал с кларетом.

Гревилл со своим бокалом сел в кресло напротив и стал ждать, когда виконт очнется. Он привык к такой дремоте, освежавшей почти так же хорошо, как полноценный ночной сон, и совершенно не хотел будить человека, пытавшегося восстановить силы.

Однако через минуту зеленые глаза Гарри открылись и внимательно уставились на Гревилла.

— Должно быть, вы читаете мои мысли, Фолконер. Я надеялся перемолвиться с вами словом.

Гревилл кивнул и сделал глоток вина.

— Я так и подумал.

Гарри выпрямился и потянулся за своим бокалом.

— Дело в том, что… это несколько неловко…

— Надо думать, ваша жена дала вам задание.

— Совершенно верно, приятель. Именно так. А уж если Корнелия вобьет себе что-то в голову, чертовски трудно выбить это оттуда. — Гарри глотнул вина. — В общем, к делу. Вы испытываете интерес к леди Фарнем?

— Никаких вокруг да около, верно, Бонем? — Глаза Гревилла сверкнули.

Гарри пожал плечами.

— А какой смысл?

— Точно. Что ж, я мог бы сказать, что это не ваше дело…

— Могли бы… честно говоря, приятель, именно это я бы и предпочел.

Гревилл негромко рассмеялся.

— Но я этого не сделаю. Друзья Аурелии имеют право интересоваться ее благополучием, и я был бы плохим женихом, если бы игнорировал это.

Гарри полностью проснулся.

— Женихом?!

Гревилл снова рассмеялся.

— Дорогой мой Бонем, уж не подозреваете ли вы меня в бесчестных намерениях?

— Правду говоря, я представления не имею, чего от вас можно ожидать, — откровенно ответил Гарри. — Я вас совсем не знаю… знаю, что вы выполняете жизненно важную работу, но чем меньше мне или кому-нибудь другому об этом известно, тем лучше. Но если вы говорите о помолвке с Аурелией Фарнем, то переходите в совершенно другую категорию. Это касается всех ее друзей… я уверен, что вы и сами это понимаете.

— Именно поэтому мы с вами сейчас и разговариваем. — Гревилл махнул бокалом лакею, проходившему мимо с графином кларета, подождал, пока их бокалы наполнят, а лакей пойдет дальше, и продолжил: — Я намерен осесть и… — Он с ироничной усмешкой покачал головой. — Я считал себя закоренелым холостяком, пока не встретил Аурелию. Она… она тронула мое сердце, я ничего подобного в жизни не испытывал. — Он беспомощно пожал плечами. — Это звучит нелепо, правда? Мужчина в моем возрасте и с моим опытом вдруг захвачен чувствами, как подросток.

Гарри улыбнулся.

— Вовсе нет. Аурелия отвечает на ваше чувство?

— Она сказала, что да, — просто ответил Гревилл.

— Извините меня… но вам не кажется, что это слишком поспешная помолвка? — несколько неловко спросил Гарри.

Гревилл вскинул брови.

— Мне кажется, что нам обоим уже достаточно лет, чтобы понимать, чего мы хотим, Бонем, и доверять своим инстинктам.

— Да… да, разумеется, — торопливо произнес Гарри. — Я не собирался ни на что намекать. — И, нахмурившись, замолчал, покручивая в пальцах бокал.

— Есть и другие соображения, — произнес Гревилл, нарушив неловкое молчание. — Я могу обеспечить Аурелии комфортабельную жизнь, дав все необходимое и ей, и ребенку. Я жил без дома и семьи пятнадцать лет, Бонем, и устал от этого. Найти женщину, подобную Аурелии, женщину, которая так глубоко меня волнует, чьим обществом я наслаждаюсь так, как никогда в жизни, найти женщину, с которой могу создать домашний очаг, — это Богом данная судьба, и я ее только приветствую.

Гарри кивнул. Он превосходно понимал Гревилла. Он мало, что знал о работе полковника, однако ему было известно, что тот почти пятнадцать лет находился вдали от родной страны, в постоянных разъездах. Человек действительно может устать от такого существования. И чистая правда то, что замужество даст Аурелии немало преимуществ. Гарри хорошо знал, что она никогда не пошла бы на такой шаг только ради финансовой стабильности, однако если это обещание идет рука об руку с искренней приязнью, даже с любовью к мужчине, который ей это предложил, то друзьям остается только порадоваться вместе с ней.

— Простите за вопрос, но означает ли это, что вы намерены уйти из министерства?

Гревилл покачал головой:

— Вы же знаете, что сейчас я занят в важной операции, которая дает мне возможность осесть в Лондоне.

— Я знаю только, что Саймон попросил меня представить вас нужным людям, чтобы вы снова смогли войти в лондонское высшее общество. Но почему — мне неизвестно.

— Разумеется, нет. Достаточно сказать, что если моя миссия завершится успехом, то я, вероятно, смогу остаться в Англии и министерство будет использовать меня так, как считает нужным, в пределах нашего прекрасного острова.

Гарри пристально посмотрел на Гревилла, не зная, можно ли ему верить. Впрочем, не исключено, что это правда. В любом случае он не имеет права оспаривать это заявление.

— Что ж, мои поздравления! — произнес он, немного помолчав. — Похоже, за несколько случайных встреч вы многое успели узнать об Аурелии. Осмелюсь думать, что встреча в Бристоле, вдали от общества, любящего совать нос не в свои дела, ускорила ваше знакомство.

— Думаю, да. — Гревилл поднялся с кресла, сделав вид, что не заметил колкости в словах собеседника. — Я рад, что мы с вами побеседовали, Бонем, и что между нами не осталось недомолвок. Не буду просить вас замолвить за меня доброе слово, но буду, благодарен, если вы воздержитесь от худого.

— Я не собираюсь подкладывать вам свинью, Фолконер. — Гарри, прощаясь, поднял руку и посмотрел в спину, выходящему из салона полковнику. Конечно, тут скрыто гораздо больше, чем сказано, но в их деле всегда так. Корнелия предупредит Аурелию, он сам ее к этому подтолкнет, но ведь и Корнелия, и Ливия сумели примириться со своими мужьями, работающими в тени. Нет никаких причин, чтобы Аурелия с этим не справилась. Кроме того, если верить полковнику, в будущем он собирается заняться куда менее опасной деятельностью. Ну да, а еще люди видели свинью, летевшую над Сент-Джеймс-стрит.

Аурелия собиралась в театр, когда в ее спальню запросто вошла Корнелия.

— Нелл, что-то случилось? — в тревоге подскочила она на своем пуфике перед трюмо.