— Нет. Лира делает только то, что, как она знает, от нее ждут, — сказал Гревилл. — Если она бежит за твоим мячом или подходит, когда ты ее зовешь, то это не потому, что ты ей велишь, а потому, что ее так научили. Если ты дашь ей команду, которой она не знает, Лира ее не выполнит.

Фрэнни посмотрела на него с подозрением, но и с некоторым интересом.

— А кто сказал ей, что делать?

— Ее инструктор, — ответил Гревилл, проходя в комнату и усаживаясь на край кровати Аурелии. — Человек, который понимает собак. Ты еще недостаточно взрослая, дитя мое, чтобы обучать собак. А Лира — собака рабочая.

— Что это значит? Собаки не работают!

— Работают. Они пасут овец. Они охраняют здания, а иногда охраняют людей.

Глаза Фрэнни расширились.

— А что делает Лира? У нас нет овец!

— Вот ты сама и ответила, — произнес Гревилл, протянув Аурелии чашку.

Она с благодарностью взяла ее и сделала глоток живительного напитка. Потом поцеловала дочь. Фрэнни обняла ее и помчалась прочь из комнаты.

Гревилл медленно отвернулся от окна.

Он пытался решить, как затронуть нужную ему тему, не пугая Аурелию. Требовалось, чтобы она подобралась к дону Антонио как можно ближе, при этом, не беспокоясь за ребенка. Гревилл не сомневался, что сумеет защитить девочку, но было бы куда проще действовать, если она окажется в стороне от интриг, разворачивающихся на Саут-Одли-стрит.

— В чем дело? — спросила Аурелия, обескураженная выражением его лица.

— Я тут подумал, что, покаты работаешь с Васкесом, было бы лучше отослать Фрэнни куда-нибудь. Может быть, к твоей подруге в деревню?

Аурелия глянула на него и быстро спросила:

— Почему? Ей угрожает опасность? Гревилл помотал головой:

— Не думаю. Но я бы предпочел, чтобы на этой стадии операции нас с тобой ничего не отвлекало.

Он понимал, что ради успеха миссии не может объяснить Аурелии истинную причину своей тревоги за ее дочь.

— Значит, ты полагаешь, что я плохо играю свою роль, потому что отвлекаюсь на нужды и потребности Фрэнни? — сердито воскликнула она. Лицо ее сильно побледнело.

— Нет-нет, я вовсе этого не говорю. — Гревилл провел рукой по коротко остриженным волосам. — Своим предложением я просто хотел облегчить твое бремя, только и всего. Мне показалось, что вам обеим будет проще, если у тебя в голове останется только одна забота. Только на то время, пока мы не закончим эти начальные маневры.

— Благодарю за заботу, — все тем же ледяным тоном произнесла Аурелия. — Но я отказываюсь разлучаться со своим ребенком. Я вполне способна делать и то и другое и, как я уже говорила раньше, тебя не подведу. — Она откинула одеяло и встала. — Мне нужно одеться и проводить Фрэнни. Ей пора на Маунт-стрит.

— Хорошо. В таком случае не буду мешать. — Он повернулся и пошел в свою спальню.

Аурелия позвонила и села перед трюмо, дожидаясь Эстер и расчесывая щеткой спутанные волосы. Она редко сердилась, а если как следует подумать, то непонятно, почему Гревилл так здорово ее разозлил. С определенной точки зрения он просто выразил беспокойство о ее благополучии. Но за его предложением крылось совсем другое. Аурелия слишком хорошо знала Гревилла, чтобы поверить его словам. Он просто беспокоился об успехе их операции и не хотел, чтобы ей мешали материнские заботы.

Что ж, она докажет ему, что этого не случится. И тут Аурелия вспомнила. Она только что пообещала Фрэнни, что в конце занятий приведет Лиру на Маунт-стрит, а ведь она уже договорилась с доном Антонио, что поедет с ним кататься верхом в пять часов!

— Дьявол! — громко воскликнула Аурелия как раз тогда, когда Эстер открыла дверь.

— Что-то случилось, мэм? — взволнованно спросила девушка.

— Да нет, — ответила она, оглядываясь на полуоткрытую дверь в спальню Гревилла, и ничуть не удивилась, увидев, что он стоит, прислонившись к косяку, и вопрошающе смотрит на нее. Она закричала достаточно громко, чтобы и мертвого разбудить.

Гревилл поманил ее пальцем. Аурелия снова выругалась, на этот раз себе под нос.

— Я надену то утреннее муслиновое платье в полоску, Эстер. Вытащи его, я через минуту вернусь. — Она встала с пуфика и вслед за Гревиллом вошла в его спальню.

— В чем дело? — спросил он, едва Аурелия закрыла за собой дверь.

— Не знаю, плакать или смеяться, — ответила она, раздасадованно покачав головой. — Я обещала Фрэнни сегодня днем привести Лиру на Маунт-стрит, но совсем забыла, что уже согласилась в пять поехать на верховую прогулку с испанцем!

— А я все гадал, сколько тебе потребуется времени, чтобы вспомнить.

— Черт тебя побери, Гревилл! Ты хочешь сказать, что слышал, как я давала обещание Фрэнни, и при этом помнил про мой договор с испанцем?

Он кивнул.

— Это моя работа — помнить мельчайшие детали.

— И моя тоже, — вздохнула Аурелия. — Теперь можешь злорадствовать, сколько влезет. Свою точку зрения ты доказал… точнее, я доказала ее вместо тебя.

— Злорадствовать я не собираюсь, — спокойно сказал он. — Я же говорил, что во время этой верховой прогулки у тебя будет сопровождение, так что Лира не понадобится. Тем более что кататься вы будете в очень оживленном месте в очень оживленное время, и ты проследишь, чтобы катались вы только по дорожке на виду у всех. Я сам отведу Лиру на Маунт-стрит и заберу Фрэнни. Аурелия искоса глянула на него.

— И сделаешь это охотно?

— Конечно, почему бы нет? Все это естественно для нашего партнерства, дорогая моя девочка. — Он улыбался, слегка поддразнивая ее. — Если возникают противоречивые потребности, один из партнеров помогает другому.

— Ты несносен! — объявила Аурелия, невольно засмеявшись. — Мог бы напомнить мне про испанца до того, как я дала обещание Фрэнни, и я бы придумала для нее что-нибудь другое, а ты нарочно промолчал, только для того, чтобы потом доказать мне точку зрения, которую собирался высказать.

Гревилл покачал головой.

— Можешь думать и так, если тебе этого хочется. Аурелия неуверенно посмотрела на него.

— А разве нет?

— Нет. Я не связывал одно с другим до тех пор, пока мы не поспорили. Конечно, это моя ошибка, и я должен был это сделать. И должен был понять, какую блестящую возможность ты мне невольно предоставила. — Он с унылым видом покачал головой. — Видимо, я теряю хватку.

— Я отказываюсь отсылать ее, Гревилл, — резко сказала Аурелия.

— Конечно. Ты выразилась вполне определенно. Похоже, больше сказать было нечего.

— Тогда я пойду одеваться. — Аурелия подошла к двери своей спальни, но задержалась на пороге. — Спасибо за компромисс.

Он поклонился.

— Я просто душа компромиссов, дорогая.

Для верховой прогулки с доном Антонио Аурелия выбрала одну из самых броских своих амазонок. Плотно облегающий жакет с обшитыми зеленой тесьмой пуговицами и юбка из темно-коричневого бархата в рубчик подчеркивали грудь и тонкую талию. Волосы она собрала в низкий узел на шее, спрятала в изящную сетку и надела шляпу с высокой тульей, украшенную зеленым страусовым пером.

Натянув лайковые зеленые перчатки, Аурелия критическим взором окинула себя в большом зеркале и спустилась вниз по лестнице, чтобы подождать кавалера. Верховая прогулка в Гайд-парке в самое светское время не могла нести неприятных сюрпризов, но она все равно обрадовалась, увидев Джемми, одетого в ливрею грума. Похоже, сегодня у нее будет не один сопровождающий. Гревилл не полагался на случай.

— Лошади готовы, миледи, — сказал Джемми.

— Хорошо. Я подожду дона Антонио в гостиной. — Аурелия прошла в гостиную и встала у окна, спрятавшись за шторой, чтобы наблюдать за улицей. Гревилл уже ушел на Маунт-стрит, взяв с собой Лиру, и она чувствовала себя до странного одинокой, несмотря на кучу людей в доме.

Дон Антонио появился ровно в пять, и, к своему огромному облегчению, Аурелия увидела, что он один. Сегодня его можно не бояться. Пока она сохраняет хладнокровие, помнит, что он враг, и не забывает, что ни на минуту нельзя ослаблять бдительность, она будет в безопасности. Кто-то будет тайно идти за ними следом, вероятно, вооруженный и готовый на все. Это казалось немного мелодраматичным, но Аурелия начинала думать, что ее жизнь в настоящее время прекрасно впишется в страницы готической мелодрамы.