Через полчаса его усилия были вознаграждены. Дверь отворилась, и на пороге появился мужчина, одетый просто безукоризненно — в желтовато-коричневый сюртук и кремовые панталоны. Начищенные ботфорты сверкали в предвечернем свете. Оливковый цвет лица и аккуратная бородка клинышком выдавали в нем испанца. Держа под мышкой трость, он натягивал перчатки, стоя на верхней ступеньке дома и глядя то в одну, то в другую сторону улицы. Если он и заметил неряшливого рабочего на противоположной стороне, то никак не показал этого. Мужчина вытащил трость и, помахивая ею, направился вдоль по улице.

Гревилл не двинулся с места, продолжая внимательно наблюдать. Он точно знал, что уже видел этого человека раньше, причем при весьма неприятных обстоятельствах, но никак не мог уловить ускользающее воспоминание, тем более что это было скорее ощущение, чем что-то конкретное. Что-то связанное с осанкой этого человека, с его походкой, с посадкой головы. Где же он видел дона Антонио Васкеса раньше?

Гревилл уже хотел уходить, как его внимание привлекло какое-то движение сбоку дома. Появился еще один мужчина. Невысокая приземистая фигура, одет во все черное. Он вышел на улицу из узкого прохода, отделявшего этот дом от соседнего. В его внешности было что-то от секретаря, но Гревилл, прищурившись от окутавшего его дыма, всмотрелся внимательнее. Походку и сложение настоящего бойца он узнал сразу.

Гревилл с облегчением погасил трубку. Вещь, конечно, полезная, но он ее терпеть не мог. Сунув ее назад в карман и ощутив, как жаром обожгло бедро, он пустился вслед за одетой в черное фигурой. Гревилл делал все, чтобы мужчина понял, что его преследуют, — останавливался, когда останавливалась его жертва, и торопливо догонял его, когда тот резко повернул на Джордж-Ярд. Мужчина остановился в пустом дворе и круто повернулся. Гревилл огляделся. Рядом никого — просто идеальное место для небольшого грабежа при белом свете.

— Эй, ты чего это тут делаешь? — окликнул он, подходя ближе и нащупывая в кармане короткую тяжелую дубинку, которую всегда носил с собой в таком обличье. — Заплутал маленько, что ли?

Его жертва стояла на месте прочно, слегка перекатываясь с пятки на носок.

— Меня будет сложно ограбить, дружок. — Он говорил с сильным акцентом, но бегло. Руки, сжатые в кулаки, опущены — он ждал, когда предполагаемый грабитель подойдет ближе.

Гревилл угрожающе взмахнул дубинкой, злобно глядя на свою жертву с таким видом, словно не мог решить напасть или все-таки убежать. Испанец заметил эту нерешительность и, как и надеялся Гревилл, решил воспользоваться преимуществом. Он прыгнул вперед, целясь растопыренными пальцами в глаза Гревиллу. Уличный боец, мрачно подумал полковник. Знаком со всеми грязными приемами.

Испанец в два прыжка покрыл расстояние между ними. Гревилл, выбрав нужный момент, ловко уклонился от метивших в глаза пальцев и пригнулся, приняв оборонительную стойку. Дубинка свободно покачивалась в его правой руке. Он кружил вокруг своей жертвы; испанец повторял его движения, поворачиваясь на цыпочках и все еще растопыривая пальцы.

— У него есть оружие, думал Гревилл. Это не секретарь. Нож или пистолет? Он окинул взглядом приземистую фигуру, ища предательскую выпуклость — хоть что-нибудь, чтобы понять, чего ждать. Должно быть, нож. У испанца вид человека, хорошо умеющего драться на ножах, человека, предпочитающего подпустить свою жертву ближе и разящего молча.

Гревилл заметил, как сверкнуло серебро, и в тот же миг отскочил в сторону. Испанец пробормотал проклятие и крутанулся на месте, держа между пальцами рукоятку стилета. Гревилл сразу узнал способ держать кинжал — так делала совершенно определенная группа людей. Услышал он и проклятие. Теперь он знал, с кем имеет дело, и точно знал, как тот будет атаковать.

Испанец поднял нож, и за миг до того, как стилет полетел в его сторону, Гревилл метнул дубинку. Она ударила испанца прямо в лоб. Тот пошатнулся, глаза его остекленели, стилет упал на булыжники двора, но, как ни удивительно, он устоял на ногах. Гревилл устремился вниз, нырнул за спину испанцу, поднял дубинку и с силой ударил того по голове. Испанец рухнул на землю.

Гревилл неподвижно постоял секунду, переводя дух. Двор был по-прежнему пустынен, и темнота в нем уже сгустилась. Сюда и днем почти не проникал свет, а солнце закатилось уже давно. Гревилл наклонился, подобрал стилет и покрутил его в пальцах, высматривая отметку, точно зная, что она должна там быть. И конечно, нашел, прямо на резной рукоятке. Знак инквизиции.

Все предприятие выглядело теперь совсем в другом свете. Агента инквизиции не пошлют с миссией основания шпионской сети. Его используют совсем в других сферах деятельности. Так зачем же он здесь?

Гревилл снова наклонился и нащупал пульс на шее испанца. Слабый, но есть. Одним ударом по голове человека инквизиции не прикончишь. Гревилл обшарил карманы испанца. Нужно что-нибудь украсть, чтобы все выглядело обычным ограблением. Он вытащил карманные часы и кошель с тремя серебряными соверенами и быстро покинул двор — ушел с места преступления. Никому и в голову не придет, что здесь кроется что-нибудь другое, а не обычное нападение головорезов, коими кишмя кишат все переулки и темные уголки столицы.

Вернувшись, домой, он переоделся, снова превратившись в себя самого, опять вышел из дома, подозвал кеб и поехал в министерство, прямиком к Саймону Гранту.

— Так быстро вернулся, Гревилл? — с удивлением оторвался от бумаг его шеф. — Могу поклясться, что после твоего ухода и трех часов не прошло.

Гревилл слабо улыбнулся в ответ на остроумие шефа.

— Я не был уверен, что еще застану тебя здесь, Саймон.

— О, я здесь давно поселился. — Саймон вздохнул, откинулся на спинку стула и сцепил руки на затылке. — Ну, так зачем ты вернулся? — Усталые глаза смотрели по-прежнему проницательно.

— Интересная встреча. — Гревилл повернул деревянный стул и сел на него верхом, положив скрещенные руки на спинку. — Похоже, приезд наших испанских друзей имеет какое-то отношение к инквизиции.

Саймон резко выпрямился, уронив руки на стол.

— Откуда ты знаешь?

Гревилл хмуро рассказал о событиях последнего часа.

— Приходится признать, что тут дело далеко не только в основании шпионской сети, иначе, зачем инквизиция?

— Это усложняет дело. — Саймон подергал себя за подбородок. — Надеюсь, мы поймем больше, когда придет сообщение от нашего человека из Мадрида. А пока придется играть в игру «ждем и наблюдаем». Следи за ним внимательно. — Он задумчиво глянул на Гревилла. — Как это повлияет на привлечение к работе леди Фарнем? Гревилл нахмурился.

— Я уже думал об этом, — медленно произнес он. — Придется менять план, других вариантов я не вижу. Я не готов рисковать ее безопасностью, раз уж тут крутится инквизиция.

— Нет, конечно, я понимаю. Делай, как считаешь нужным, Гревилл.

— Не волнуйся, Саймон, все будет нормально. — Гревилл, перекинув ногу, встал со стула, пожал начальнику руку и ушел.

Подозвав кеб, он отправился на Кавендиш-сквер. Дверь открылась быстро. На пороге стояла Аурелия.

— Гревилл? Не поздновато ли для визита?

— Мне нужно с тобой поговорить. — Он ловко шагнул мимо нее в холл. — Ты одна?

— Да, но мне уже пора идти наверх, к Фрэнни. Я всегда сижу с ней, пока она ужинает.

— Это может подождать несколько минут? — Гревилл, не в силах скрыть нетерпение, быстро окинул холл взглядом.

— Да, конечно, — поспешно согласилась озадаченная Аурелия. — Пойдем в гостиную. — Она шла впереди и обернулась сразу же, как только он закрыл за собой дверь в комнату. — Что случилось?

Гревилл подошел к окну. Стемнело, поэтому шторы уже были задернуты. Он отодвинул одну и выглянул на улицу.

— Нужно срочно все менять, Аурелия, — без обиняков сказал Гревилл, поворачиваясь к ней. — Я хочу, чтобы вы с Фрэнни переехали ко мне на все время нашего предприятия.

— Что ты имеешь в виду?

— Я выяснил кое-какие детали насчет испанской шпионской сети, и это заставляет думать, что испанцы могут проявить интерес к моей невесте, — Откровенно признался он. — Если вы будете жить здесь, а я — в миле отсюда, я не смогу как следует охранять вас.