Я отбрасываю волосы в сторону, чтобы скрыть от него разочарование.

— Конечно, — это уже чересчур для его "использования".

— Кстати говоря, ты не сможешь пойти завтра в школу, пескарик, — мы оба поворачиваемся, чтобы увидеть Торафа и Рейну, идущих к нам по пляжу. Рейна семенит по песку с кучей человеческого хлама в руках, но судя по радостной улыбке на ее лице, она взяла бы еще больше, если бы смогла унести.

— Почему? — спрашиваю я

— Ему семью нужно проведать. Все задаются вопросом, куда делись королевские близнецы, умудрившиеся пропустить церемонию инаугурации Грома. Ну, по крайней мере, я хотя бы смог удержать в тайне церемонию связывания — учитывая отсутствие Рейны и все остальное.

Гален хмурится.

— Он прав. Нам нужно вернуться домой на пару дней. Наш отец не настолько заботлив, как твоя мама, но все же хочет, чтобы мы периодически показывались ему на глаза. Особенно Рейна. Она безнадежно испорчена.

Рейна кивает.

— Да, это уж точно. Я и вправду испорчена. Кроме того, мне нужно разорвать наши узы.

— Оу, принцесса, я думал, мы неплохо провели время сегодня. Ты же знаешь, я позабочусь, чтобы ты осталась такой же испорченной. Зачем тебе разрывать узы? — спрашивает Тораф. Она позволяет ему взять часть хлама из ее рук, но воротит носом, когда он пытается поцеловать ее в щеку.

Гален игнорирует раздоры в их браке. Он смотрит на меня:

— Это не займет много времени, я обещаю. А когда я вернусь, быть может, мы навестим доктора Миллигана. Возможно, он поможет нам.

— Во Флориде? — сама идея того солнечного белого пляжа бросает меня в дрожь. В моих снах он всегда пропитан красной кровью Хлои.

Гален кивает.

— Он может сделать пару тестов. Ну, понимаешь, чтобы убедиться, ничего ли мы не упустили.

Меня охватывает чувство поражения.

— Так ты думаешь, что я должна была уже превратиться. Я что, что-то делаю не так?

— Нет, не то чтобы ты что-то делала не правильно, — говорит он. — Просто вода запускает наши природные инстинкты к превращению. Нам куда сложнее удержаться от него, чем превратиться. Может, доктор Миллиган сможет помочь нам усилить твои природные инстинкты.

Я киваю.

— Возможно. Вот только я так и вижу, как мама отпускает меня в путешествие через пол-страны с моим горячим парнем. Особенно во Флориду, — я закрываю рот так быстро, что мои зубы аж клацают.

Он усмехается:

— Ты считаешь меня горячим?

— Так считает моя мама.

Вот только не мама сейчас заливается краской.

— Хммм, — произносит он с улыбкой из серии "ты спалилась". — Независимо от того, насколько я горяч, боюсь, в этот раз она не купится на мое очарование. Нам стоит прибегнуть к помощи профессионала, — принц рыб многозначительно подмигивает мне.

— Ты имеешь в виду Рейчел, — говорю я, ковыряясь ногами в песке. — Думаю, стоит попробовать. Но не особо на это рассчитывай. Я и без того пропустила много занятий.

— Ну, мы можем слетать на выходных. Вернемся перед занятиями в понедельник.

Я киваю.

— На это она еще может согласиться. Если Рейчел правильно разыграет карты.

С таким же успехом мама может согласиться сделать себе пирсинг в языке, выкрасить волосы в вишневый и начесать их ирокезом. Да ни в жизни. Я пожимаю плечами.

— А пока тебя не будет, я еще потренируюсь. Может, и ехать-то не придется...

— Нет! — выкрикивают одновременно Гален с Торафом, так что я вздрагиваю.

— Почему нет? Я не стану нырять слишком глубоко...

— Ни в коем случае, — говорит Гален, вставая. — Ты не войдешь в воду, пока меня нет рядом.

Я успеваю вырыть целую дыру в песке.

— Я ведь уже говорила, чтобы ты не помыкал мной, неправда ли? А теперь Вы можете быть уверены на сто процентов, что я полезу в воду, Ваше Высочество.

Гален проводит рукой по волосам, проронив парочку нелестных словечек, вне сомнений, подхваченных у Рейчел. Несколько секунд он ходит взад-вперёд по песку, зажав пальцами переносицу. Вдруг он останавливается. Расслабляется. И даже улыбается. Подходит к своему другу, и хлопает его по спине.

— Тораф, сделай мне одолжение.

 Гален знал, где искать брата. Вторгаться в одинокое созерцание Громом остатков мин, брошенных людьми, было последним, чего он хотел, но времени не было. Основной особенностью Эммы было неповиновение. Да и Тораф не очень склонен к роли наставника — он вывалит ей все, как есть, при первой же вспышке гнева. Он уже намекал Галену, что технически, однажды она станет их королевой, и он не хотел бы портить с ней отношения. Галену пришлось отдать Торафу королевский приказ остаться на суше в условиях, когда Рейна собиралась ходатайствовать о расторжении их уз. Добравшись к краю минного поля, Гален решает выступить в защиту Торафа. Рейна будет в бешенстве, как и Эмма, кстати говоря, но он должен сделать хотя бы это для друга.

Мины заставляют его нервничать, как, впрочем, и всегда. Флора и фауна давным-давно покинули эту часть территорий Тритона. Да к тому же, насколько знал Гален, Гром был единственным посетителем, которого видело это место. Дно здесь усеяно дырами от взрывов, к тому же такого размера, что они с легкостью могли бы поглотить рыболовецкое судно. Собранный вокруг каждой дыры ил окрашивает края в темные цвета и создает впечатление, будто взрыв отбросил тень. Всего две из сотен человеческих мин остались нетронутыми — деформированные и бесполезные, они как безмолвный памятник тому, что было утрачено здесь. А ведь со смертью Налии Сирены потеряли куда больше, чем будущую королеву. Они утратили единство. Потеряли веру. Потеряли наследие. И они могли потерять способность к выживанию.

Гален вздрагивает, когда проплывает поверх одной отжившей свой век бомбы. Закрепленный ко дну цепью, заржавелый металлический шар плавает, как ни в чем не бывало, брошенный людьми на произвол судьбы после завершения исследования, связанного с тогдашним происшествием. Как будто шрамов в иле без того недостаточно.

Когда он видит брата, он окликает его, хотя и знает, что Гром почувствовал его, еще когда он подплывал к минному полю. Гром парит над глубокой пропастью каньона за минами, скрестив руки на груди.

— Кажется, я пропустил церемонию коронования, Ваше Величество, — говорит Гален.

Уголки рта Грома изгибаются в полуулыбке.

— Жаль, что отец не выполнил свое обещание оторвать тебе язык, братишка. Я думаю, он мог бы и выполнить обещание на сей раз.

Гален смеется.

— Я тоже так думал, но Рейна настояла, чтобы мой язык остался со мной чуть подольше.

— Тебе бы стоило позаботится о ней. Если бы не она, ты давно бы был мертв или отлучен от наследства, или и то, и другое. Я думаю, она заслуживает специальное путешествие в тропики за свои заслуги.

Гален хихикает. Излюбленным местом охоты Рейны за людским хламом всегда был Мексиканский залив, исполосованный круизными маршрутами. Она настаивала на том, что люди специально выбрасывают вещи за борт, чтобы оставить здесь частичку себя. Ну, по крайней мере это то, что сказала ей Рейчел.

— Да, я бы мог это устроить, если она останется связанной с Торафом.

Гром поворачивает голову к брату.

— Она приняла Торафа?

— Нет. Это то, о чем я собирался поговорить. Она собирается просить о расторжении.

— Расторжении чего?

— Их уз.

— Рейна и Тораф что, связаны? — спрашивает Гром.— Когда это произошло?

— Очень смешно.

Гром ухмыляется. Гален пытается представить брата восьмидесятилетним человеком. Седые волосы, морщин больше, чем ребер у ракушки, да и эта ухмылка, наверное, была бы беззубой. Но как восьмидесятилетняя Сирена, он выглядит не старше Галена. Да и зубов у него побольше, спасибо Торафу. Но не смотря на все это, он все равно не подходит Эмме. Слишком спокоен, слишком уравновешен, слишком умерен, чтобы справится с ураганом, вроде Эммы "Строптивицы" Макинтош.