– Расскажите подробнее о том, что я должен сделать, чтобы не допустить этого безобразия.

– Алексей хотел бы, чтобы вы связались с некоторыми знакомыми людьми, прежде всего со специалистами по вопросам права и по военным проблемам. Именно они должны в первую очередь получить информацию о «Глоба-Линк», о которой вскоре, надеюсь, узнает и весь мир.

Елена не стала терять время и вкратце рассказала, что план по созданию единой общемировой корпорации уже приведен в действие и что окончательное голосование в Женеве пройдет через тридцать шесть часов. Генерал Аткинс внимательно слушал, начиная осознавать масштабы последствий намечаемого слияния крупнейших мировых корпораций, и за все время рассказа ни разу не перебил ее. Даже когда она закончила, он воздерживался от комментариев до тех пор, пока не просмотрел диск. Для этого им пришлось сесть в стоящую неподалеку машину генерала и за пятнадцать минут добраться до здания на бульваре Уилшир.

Теперь, когда он лично ознакомился с материалами последней встречи в Вашингтоне и узнал о намеченном на завтра в Женеве голосовании, генерал, несколько мгновений не говоря ни слова, смотрел в одну точку, осознавая что же должно произойти. Казалось, даже его лицо постарело на пару лет, когда он, наконец, принял решение и взглянул на часы.

– Я срочно вылетаю в Вашингтон, – спокойно сообщил он. – Утром встречусь с одним журналистом, который аккредитован при Белом доме. Пока не хочу называть никаких имен, но мир должен узнать об этом.

– А вы можете доверять этим людям?

– За двадцать лет я познакомился со многими влиятельными людьми. Они могут связаться со службами новостей ведущих телекомпаний, которые не замедлят пустить полученный материал в эфир.

– Международных?…

– Да, конечно. Это Си-Би-Эс, «Европа», русская «Орбита», даже «Аль-Джазира». С ними со всеми свяжутся завтра утром, и в середине дня мы организуем пресс-конференцию в Национальном пресс-клубе.

– Алексей уверен, что все государства должны будут привести свои армии в состояние боевой готовности, – предупредила Елена.

– Они не посмеют пустить в ход силу. А вот мировые лидеры наверняка заявят, что это липа, состряпанная одной из террористических организаций, чтобы дестабилизировать мировую экономику. Довольно разумно.

– Уж больно велики масштабы всего того, что теперь готовится, Джош. Возможно, эти планы будут осуществляться с куда большим применением насилия, чем мы можем себе представить. Стоит только пронестись слуху, и начнется всемирная паника с массовыми волнениями. А уж если президент подключил к делу Интерпол, то наши жизни в серьезной опасности.

Он на мгновение задумался.

– Вы говорите о президенте Соединенных Штатов?

– Да. Ведь это его последний срок – а потом лекции по университетам да книжка с автобиографией.

На это он ничего не ответил.

– Если то, что мы видели, – правда… – генерал Аткинс замолчал, так и не договорив.

– Алексея пытались убить несколько раз. – Елена рассказала Джошу об Андре Робеспьерре и Владимире Румянцеве, о ловушках, которые повсюду расставила разведка. – Они убьют его при первой возможности.

– А вас?

– Меня тоже, а заодно и вас, если узнают, что вы в курсе событий.

Генерал коснулся диска, который держал в руке.

– Я сделаю копию в соседнем кабинете. Позвоните мне в Пентагон по прямому номеру, который я вам дал, и мы завтра же встретимся. Когда точно, пока не знаю. Мне требуется некоторое время. А вам надо как следует выспаться. Снимите номер в одном из отелей, отдохните, а потом делайте то, что должны.

Она замялась, потом тихо спросила:

– Джош, как вы думаете, у нас есть шансы?

Он улыбнулся:

– Чертовски хороший вопрос. Алексей прав. Стоит средствам массовой информации ознакомиться с содержанием этого диска, они тут же бросятся делать репортаж века. «Глоба-Линк» лопнет как мыльный пузырь, когда люди увидят его.

Елена наклонилась и сжала его руку. Ей нужна была его сила. Она еще никогда не чувствовала себя столь измотанной, а ведь должна была сделать самое важное дело в своей жизни, оправдывающее ее собственное существование. Вот если бы еще им с Алексеем удалось выбраться из всего этого и прожить оставшиеся годы в мире и покое, если только мир и покой вообще возможны. Но это она узнает буквально в течение следующих двадцати четырех часов.

Интересно, удастся ли ей когда-нибудь снова увидеть Россию?

Юсеф сидел в кресле с прямой высокой спинкой, руки его были примотаны скотчем к подлокотникам, а лодыжки – к ножкам кресла. Но Форсайт и Шепард сняли повязку с его глаз, и он смог разглядеть дату и время на часах Чета. Теперь он точно знал, когда это должно случиться. Форсайт по-прежнему негромко спрашивал, склонившись к самому уху, где находятся его братья и как их зовут. Юсеф знал, что у них не получилось хоть что-то у него выведать, поскольку он принимал наркотики большую часть взрослой жизни и даже под дозой не мог бессознательно сказать лишнего. Неужели они и вправду решили, что он окажется крысой и расскажет им о том, что происходит, и над чем именно он работал с момента начала войны в Ираке. Ему удалось даже передать братьям то, что он сделал, до того как они ворвались на кухню старой мексиканки. Эти двое, как и все остальные, очень скоро обо всем узнают, а он окажется в раю. Так обещал мулла.

А пока хорошо и то, что его хотя бы кормили. По-видимому, где-то неподалеку был «Макдоналдс», поскольку его пичкали гамбургерами и жареным картофелем. Интересно, он все еще в Бруклине или уже в другом месте? Наркотики и повязка на глазах не позволяли сделать определенный вывод. Он помнил лишь периоды забытья, потом яркий свет, бьющий в глаза. Даже по нужде его не отпускали. Принесли судно и подсунули под задницу, как в какой-то долбаной больнице. Но то место, где он сейчас находился, явно не было больницей, потому что в больницах есть окна. Нет, это какое-то секретное заведение, так что никто никогда не будет знать, жив он или мертв. Важно было то, что его не били – значит, не хотели оставлять следов.

Он боялся не столько Форсайта, поскольку тот действовал как профессионал, стараясь, чтобы все было по закону. Нет, куда больше его беспокоил Шепард, который был похож на бомбу с подожженным запалом. Ему было на все плевать, и пару раз он едва не сорвался. Но Форсайту до сих пор удавалось удерживать его в рамках.

А у самого Форсайта не было ни малейшего представления о том, чём заняты мысли Юсефа. Он знал, что сейчас мозг пленника буквально купается в скополамине, который так и не помог вытянуть из него правду. Впрочем, не помогло и все остальное. Чет сидел на стуле, склонившись над небольшим столиком со стоящей на нем пепельницей. Пожалуй, он стал слишком много курить. Он знал, что должен встретиться с Алексеем либо в Лос-Анджелесе, либо в Вашингтоне, а пока остается только ждать. А это означало, что время работы с Юсефом истекает. Рано или поздно ему придется оставить Шепа наедине с задержанным или попросту передать его Ротштейну.

Он затушил сигарету и бросил взгляд на напарника, который читал статью о предстоящем совещании по вопросам СОИ в Женеве. Дочитав, Шеп поднял глаза на Форсайта, явно пребывающего в унынии. Шепард всегда знал, что чувствует напарник, поскольку работал с ним достаточно давно.

– Ну и что ты думаешь? – спросил он Чета.

– Насчет?…

– Насчет того, чтобы позволить мне применить старые испытанные методы.

– Я за него отвечаю.

– Тем более. Ты все равно уже совершил проступок, не доложив о задержании этого типа. Если никаких результатов так и не будет, то как ты будешь все это оправдывать?

– Не знаю.

– В любом случае, это пахнет отставкой. Я бы даже сказал, она просто дышит тебе в спину.

– А ты-то что? Как твоя спина? – поинтересовался Форсайт.

– Лично я собираюсь выйти сухим из воды.