— Феофан, где твои манеры? Не позорь род! — с тяжелым вздохом осекла того Прасковья, под смешки Ростислава, Виктории и Алины, настолько лицо мальца выглядело забавным — Мы здесь не одни. Хочешь кого-то оскорбить, можешь сказать это ему в лицо, в крайнем случае, сразитесь на дуэли.

— Сестра, ну ты только посмотри на него! — насупился мальчик. — Да он насмехается над нами! Нет, ты посмотри! Да он же… да он же не старше меня! Он… он…

Но уже в следующую секунду малец резко замолчал и удивлено выпучил глаза. В принципе, замолчал не только он, прервались все разговоры. И большинство присутствующих почти вплотную приблизились к оградительным стеклам.

В этот самый момент из тела столпа вырвалась молния и укрыла его тонким струящимся слоем наэлектризованной силы, а в руках тотчас стало формироваться копьё-глефа из чистой кроваво-красной молнии.

— Оу! Ничего себе! Сестра, смотри! — удивленно выдохнул Феофан, прилипнув к стеклу. — Вот это да! А я так не умею! Ладно, на кое-что он всё-таки горазд…

Но не успел мальчик обернуться, как в глаза ему сразу бросился немного взволнованный взгляд сестры и до безумия возбужденный взор Трубецкой. Он и не заметил, как те оказались совсем рядом с ним. В то время как Ростислав с загадочным, но довольным видом не сводил глаз с орудия столпа, и удовлетворенно кивал, сама Виктория устремила свой таинственно-насмешливый взгляд в сторону отпрысков Осокиных и самого князя, который немигающе смотрел на собственного ублюдка.

— А-я-яй! — со скверной ухмылочкой ощерился Воронцов, глядя на обескураженных увиденным Осокиных. — Яна, Костя, врать не хорошо. Вы ведь говорили, что он пробудился всего несколько дней назад и к вам никоим образом не относится.

— Влад, ты назвал меня сейчас лгуньей? — с приступом легкого бешенства рыкнула на того Яна. — Повторяю еще раз! Он ублюдок! Ни моя мать, ни мой брат, ни за что не примем его! Его никто не обучал подобному! Тебе ясно?

— Или нам счесть это за оскорбление от вашего рода, Воронцов? — подал голос её брат, резко набычившись.

— Яночка, Костик, тише-тише, — вмешался тотчас в разговор Акинфов, вскакивая на ноги и пытаясь усмирить разыгравшийся молодецкий пыл. — Никто не хотел никого оскорбить! Влад, ты тоже будь осторожнее с выражениями.

— Согласен, погорячился, приношу свои извинения, — поднял миролюбиво руки парень, а затем кивнул на зал огранки. — Но что тогда вон там происходит?

— Это ведь как-то должно поясняться? Откуда у него знания вашего рода? — заинтересовано подал голос Давыдов.

— Я не знаю! Но ты сиди и помалкивай, и не вмешивайся в дела Осокиных, Воронцов, — огрызнулась Яна, а после мимолётно головой указала в сторону. — Лучше смотри за своей Прасковьей, а ты, Давыдов, раз такой любопытный, следи за своей Алиной, а то глаза у них от интереса так и светятся, того гляди сломаются еще. Это не я этого ублюдка добавила в друзья в Златограме, — едко заключила девушка.

Стоило ей закончить свою речь, как оба парня стали мрачнее тучи и искоса стали поглядывать на двух боярышень, которые с неприкрытым увлечением наблюдали за происходящим.

Но затем внимание всех присутствующих привлёк сам князь Осокин. Тот быстрым шагом покинул пределы полога тишины, словно, что-то предчувствовал и совсем близко приблизился к стеклу, ведь в этот самый момент, новоявленный столп империи, который уже находился внутри бассейна-артефакта, бросил очередной насмешливый взгляд в их сторону и прикрыл глаза. Тщедушные искры молнии стали плясать по его телу, но продолжалось так совсем недолго, уже через пяток секунд стенки артефакта раскалились и начали медленно трескаться, стрекот молнии стал слышен более отчетливо даже в наблюдательной комнате, а мастера Плеяды с ошалелым видом, что-то пытались предпринять. Похоже, огранка направилась не в то русло.

Под конец сила внутри бассейна продолжила расти. И росла она до тех пор, пока ярко-алая вспышка не заволокла часть зала для огранки, и раздался окончательный громогласный треск разрушающегося артефакта, а сама молния, которая сейчас походила на множественные цепи, где эпицентром был сам Лазарев, мгновенно вырвалась на свободу.

Мало того, трескучий рокот гром и молнии был разбавлен ещё и звуком бьющегося стекла.

Глаза раскрыл резко, потому как мне показалось, что что-то затрещало, а в медитацию ушел попросту с головой. Но каково же было моё удивление, когда я понял, что в диапазоне пяти метров вокруг меня плясала безумствующая цепная молния Реанора, а я стоял сейчас посреди солидной воронки.

От бассейна не осталось и следа, лишь потрескавшийся пол и разбросанная галька. В одном месте даже среди зеркальных стёкол зияла дыра. В ней я успел заметить любопытное лицо какого-то мелкого черноволосого сопляка, который показывал мне язык, а за его спиной переругивающихся Потёмкина и Трубецкого, причем делали они это с таким довольным видом, словно обожрались зеленвальдской амброзии.

А неизвестный мне мужик, укрывшись огненным щитом и укрыв за ним троицу мастеров, уже в хвост и в гриву чихвостил огранщиков, пока другие мастера и инструкторы с любопытством взирали за происходящим из своей секции для второго этапа.

Знакомая сцена, что-то мне это напоминает. Хотя они ведь сами сказали, мол, используй, сколько влезет. Вот поэтому я и использовал эфира, сколько мог до начала болевых ощущений и мучительных спазмов в груди. И Решетников еще этот! Советник хренов!

— Вы куда, сукины дети, смотрели?! — надрывался мужик, багровея с каждой секундой от раздражения и злости, в то время как его подчиненные открывали и закрывали рты в немых ответах. — Какого беса не остановили его?! Успели хоть зафиксировать показания?!

— У-успели… — заикаясь и хаотично закивав, отозвался тот самый очкарик, что вёл беседы со мной и быстро передал моложавому старику потрёпанный планшет. — В-вот! Д-держите, Антон Романович. О-он превысил лимит м-мастера… Впервые т-такое на моей памяти.

— Дай сюда, бестолочь!

Тот резко вырвал из рук побледневшего мастера планшетный компьютер и с интересом стал знакомиться с данными. Лицо его мгновенно разгладилось, и тот принял озадаченный вид.

— Надо же?! Неужели действительно… магистр?.. Этого еще не хватало… — тихо пробормотал себе под нос мужик, а после, наконец, заметил меня. — Ну и?! Чего смотришь-то, Лазарев?! Разрушитель казённого имущества! Молнию свою утихомирь! Или ты думаешь, я буду вечность щиты держать?!

Сучья кровь! Твою мать! Совсем забыл!

А ну к ноге я сказал, алая дрянь!

Стоило мне отдать приказ, как собственное тело моментально поглотило цепную молнию Реанора, преобразив её в защитный покров, а затем без каких-либо затруднений и повинуясь моему приказу, остатки энергии, заложенные внутри, вернулись обратно в резерв. Осталась где-то половина.

Пять метров. Значит, на таком уровне сил это мой предел. Маловато. Ладно, нужна практика, придется скрестить еще чего-нибудь реанорского с родовой силой алой молнии.

— Ох, Лазарев, не будь ты столпом, и не будь я тоже столпом и совсем обескураженным, так бы по тебе прошелся родной русской речью. Изверг ты! — чуть не плача отозвался мужик, развеивая собственные щиты и отвлекшись от планшета, посмотрел на обломки платино-палладиевого бассейна под моими ногами, после перевел взгляд на воронку, на искореженные и потрескавшиеся полы, что превратились в мелкую гальку и на разрушенные стелы. — Стелы оценивающие-то за что? — скривился он, скрепя сердце. — Казенное ведь имущество. Оно же миллионы стоит. Ох, одни проблемы с вами, молодежь! — махнул тот безнадежно рукой на меня. — Вылезай, давай! Силы остались хоть еще, или всё потратил? Второй этап проходить сразу будешь или отдохнешь?

Не бухти, старый пень, сами виноваты!

— Силы есть, — кивнул я, вылезая деловито из воронки. — Давайте сразу.

— Шагай тогда! — махнул тот раздраженно рукой, а после, найдя глазами одного из инструкторов второй секции, громко скомандовал. — Епифанов, разгоняй живо мастеров и зови кого посильнее. У нас тут, похоже, неограненный столп империи на магистра тянет. Седьмой раз в истории, чтоб меня! Если после всего причиненного ущерба не сможете намять ему бока прямо сейчас, уволю всех к чертовой матери!