— Тогда не будем вас задерживать, сэмпай, — Вежливо ответил я. Толстяк одобрительно покивал. Кажется, ему понравилось, что я назвал его сэмпаем.

— Если понадобится совет или дружеская поддержка, можешь обращаться ко мне в Академии, — Он прошел мимо, покровительственно похлопал меня по плечу, скованно улыбнулся все еще бледной Цуру, после чего двинулся к противоположному от нас выходу из сквера.

Стоило спине волшебника исчезнуть из виду, как девушка зашаталась, закрыла лицо руками, прислонилась к дереву. Я сделал шаг к ней, но застыл, не зная что сказать. Тонкая, изящная фигура девушки сотрясалась от сдержанных рыданий. Она всхлипывала все громче, пока, наконец, не сползла вниз по стволу и не уткнулась головой в колени.

— Почему, почему все должно быть так?! — Раздался ее глухой, дрожащий от слез голос, — Как он может говорить о еде, улыбаться после… — Она дышала часто и отрывисто, словно ей не хватало воздуха, — После… Такого! Чем мы так провинились? Она просто хотела жить. А он… Он убил ее так легко, так безразлично! Неужели наша жизнь настолько пуста?! Неужели мы недостойны даже просто существовать в одном с вами мире?

— Не говори глупостей, — Я подошел, попытался погладить ее по голове, но девушка дернулась, сбрасывая мою руку.

— Вы даже не пытались помешать ему!!!

Теперь она соизволила поднять голову, и на меня уставились два горящих праведным гневом зрачка.

"Янтарь, чистый янтарь", — Невпопад подумал я, пока, как завороженный, пялился в ее широкие глаза.

— А если бы это он… Он нашел меня тогда? — Вывел меня из транса ее новый вопрос.

— Не знаю, — Сказал я, слегка покривив душой. Потому что на самом деле прекрасно знал ответ, — Но он ведь не нашел, верно? Ты со мной, а я дал слово защищать тебя. Помнишь? Ты все еще мой вассал, и так просто от меня не отделаешься! — Полушутливо-полусерьезно произнес я.

Цуру что-то пробормотала, всхлипнула, снова спрятала лицо в коленях, но я почувствовал как уходит ее напряжение. Как скрывается тусклой поволокой горечь, отпускает свои когти ужас, исчезает страх скорой смерти.

— Я защищу тебя, — В этот раз девушка не противилась моим объятиям. Наоборот, сама крепко сжала свои ладошки за моей спиной, уткнулась головой в плечо.

— Прости, что не стал вмешиваться. Но сейчас была не та ситуация. Не мог же я убить его… — Слова застряли у меня в горле. Стылым комом встали поперек, вызывая сосущую пустоту внутри, а перед глазами снова появился тот кусок мяса, в который я превратил смазливое личико Йошимуры Йоске.

— Простите меня, — Искренне сказала птица-оборотень, слегка отстраняясь, — Эта глупая Цуру напомнила вам…

— Ничего! — Я провел рукой по волосам в бессознательном жесте, до боли дернул черную прядь.

— Все в порядке. А насчет йокая… Мне не понравилось, как этот Ниидзума поступил с ней, но мы ведь не знаем предыстории. Вдруг она и правда была виновата? Это ведь додомэки, верно? В прошлом, подобные ей аякаси сжигали целые храмы, убивали неосторожных путников.

— Эта наивная Цуру понимает, Кодзуки-сама. Понимает, но… от этого не становится легче.

— Потому что ты видишь в ней себя, — Кивнул я, — Ничего, страх уйдет. В моей квартире ты в безопасности. Так что не слишком переживай из-за этого мрачного инцидента. Кстати, запомнила имя? Цуруми Тори. Теперь оно твое. По крайней мере, в качестве маскировки.

— Цуруми Тори? — Мечтательно повторила девушка, а на ее лице наконец-то появилась улыбка, — Первое имя. В нашем клине имена дают только на двадцатилетие, — Пояснила птица-оборотень, — До этой даты журавль считается еще птенцом, поэтому используется домашняя кличка.

— А какая была у тебя? — Полюбопытствовал я, пока девушка вытирала глаза платком. Цуру неожиданно смутилась, мило зарделась, но все же ответила:

— Рин-рин, — Тихо буркнула она.

— Звук колокольчика? Тебе идет, — Хмыкнул я.

— Дедушка тоже часто это говорил, а я злилась, — Девушка грустно опустила глаза. Я мысленно дал себе подзатыльник. Не стоило лезть с личными воспоминаниями, когда они еще не покрылись пылью времени. Особенно после такого стресса.

К другу не учащай ходить, дабы, пресыщенный тобой, он не возненавидел тебя.

Солон

Как можно понять, возвращались мы оба в подавленном настроении. Цуру вспомнила о семье, о собственном изгнании, а на ее тоску по дому наложилась стрессовая ситуация. Сейчас, когда адреналин ушел, она казалась слабой, измученной и апатичной. Пришлось снова брать девушку под руку.

Самому мне та ситуация тоже не доставляла никакого удовольствия. Почему-то в ушах все еще стояли мольбы того йокая. Правильно ли поступил тот "сэмпай", когда не стал ее даже слушать?

Умом я понимал, что это бред, и верить аякаси может только полный кретин. Большая их часть опасные, безжалостные твари. Историческая хроника, сказания, легенды, любая человеческая литература пестрит примерами, когда подобные существа играют на людских чувствах.

Заманивают путешественников женской красотой, давят на жалость, прикрываются детьми… Знал, однако все равно переживал по этому поводу. Наверное, как и моя спутница, представил безобидного журавля на месте додомэки. Тем не менее, моя приобретенная сентиментальность была очень не вовремя.

Еще пару дней назад я бы выбросил этот эпизод через пять минут. Разве что запомнил бы полезного человека. А теперь я иду и на серьезных щах загоняюсь вопросами этичности. М-да. Как, однако, меняет личность человека первое совершенное убийство. Вот не было печали…

Я вдруг увидел краем глаза синее пятно. Резко остановился, вытянул голову в сторону… И в ужасе застыл. Передо мной в какой-то дюжине метров переходил дорогу Йошимура Йоске. Синие волосы, какая-то жутко неформальная футболка, крашенные черным ногти, пирсинг в носу и губе… Стоп!

Я аж застонал от облегчения, не обращая внимания на людей вокруг и хлопающую глазами Цуру. Не Йо-Йо-кун. Не он. Это был совершенно незнакомый мне человек. Все, что роднило его с погибшим хулиганом — цвет волос и общий "неформальный" вид.

— Ха-ха-ха, — Нервно засмеялся я, вызывая еще больше косых взглядов, — Черт, а я так испугался. И так обрадовался, — Я все бубнил себе под нос, стоя посреди дороги. Остальные люди осторожно обходили ненормального меня по широкой дуге, а Цуру шепотом спрашивала, все ли в порядке.

Нет, не все. И не в порядке тоже. Ксо. Столько нервов впустую. Я думал, что поседею за эти несколько секунд. Решено: стану президентом Японии — законодательно запрещу красить волосы в синий цвет.

— Все синеволосые люди должны умереть! — Прошипел я. Достаточно громко, чтобы проходящая тетка лет эдак сорока услышала, округлила глаза и быстро ускорилась. Я негромко хмыкнул ей вслед. Даже не стал добавлять, что запрет касается красивых девочек и мальчиков, а не молодящихся гризеток с уродливой паклей плохо окрашенного хаера и печальной лошадиной физиономией.

— Все нормально. Пошли, — Коротко бросил я Цуру. Теперь уже она вела меня по городу. Мягко, но целеустремленно, словно неразумного ребенка. Часть меня возмущалась такому произволу, а часть — наоборот, была благодарна. Потому что я видел Йошимуру еще дважды, прежде чем мы дошли до подъезда.

Следующие разы не нанесли столь сокрушительного удара по моей психике, как самый первый. Но я все еще пугался, зависал посреди дороги, пялился на людей своими жуткими зенками, а в последний раз даже погнался за несчастным подростком, кричал ему остановиться и просил прощения. Перестал только тогда, когда понял, что мой объект преследования — девушка. Черт бы побрал эту моду на крашеные волосы у субтильных подростков.

В итоге, мой вассал все же сумел довести собственного сюзерена до самых дверей квартиры. А там уже я сам откопал в кармане ключ, открыл дверь и завалился отдыхать на диван. Даже включил телевизор от нечего делать.

Рядом тут же уютненько примостилась Цуру. Мне было стыдно за свое поведение, а еще — я беспокоился о ней. Все же увидеть хладнокровное убийство такого же йокая, как и она сама…