Они шли весь остаток дня и еще следующие сутки, пока не добрались без всяких приключений до противоположного конца Убанийской долины. В долине были могонцы, но не больше трех десятков. Ими командовал какой-то мелкий жрец, отправлявший их время от времени в походы по своим нуждам и составлявший из них патрули, которые Сувьель с компанией легко обходили. Ночь они провели в маленькой таверне, выстроенной под огромными агатниками, чьи невероятных размеров корни заползали прямо в комнаты. Утром Сувьель купила двух крепких пони, чтобы с большим удобством продолжить путь на север. После полудня пошел проливной дождь, заставивший поспешно искать укрытие. Путники с трудом спустились с холма по размокшей дороге и нашли широкую, заросшую у входа густыми кустами пещеру, в глубине которой начинался короткий тоннель.

Тоннель привел их во внутреннюю пещеру с низким сводом. В центре ее остались следы старого кострища, стены были исчерканы примитивными рисунками, выполненными углем. Джилли и Хайдар привязали коней во внешней пещере, а женщины ввели своих пони во внутреннюю. При свете факела и масляной лампы, которую Керен извлекла из своей сумки, Сувьель заметила два углубления в стенах, в которых когда-то находились усыпальницы. Сейчас они были разрушены, разбиты ударами топора или молота, но по нескольким уцелевшим символам она определила, что одна из них была посвящена Матери-Земле. Вторая пострадала меньше, но была гораздо древнее.

— Это какое-то существо, оно стоит, — объявила Сувьель, стирая грязь и осколки камня с рельефа, — и держит что-то в каждой руке.

Керен присела, чтобы лучше разглядеть изображение, а Сувьель заглянула внутрь. Она долго рассматривала стены, но наконец она признала свое поражение.

— Нет, она старая, очень старая, — сказала она, выпрямляясь и вытирая руки подолом платья. — И я понятия не имею, кому или чему она посвящена.

Керен взглянула на нее, едва заметно улыбаясь:

— Думаю, она посвящена Ночному Медведю.

— Но Медведь обычно стоит на всех четырех лапах или свернут в клубок. Я никогда не видела, чтобы он стоял на задних лапах.

— Я видела на севере Хоньирских гор. — Улыбка Керен померкла. — Я была тогда в отряде Бернака, который искал одного из своих многочисленных врагов, и случайно забрела в полузаброшенную деревню. Все, кто там еще оставался, были очень старыми. У них там рос громадный агатник, под которым стоял огромный камень. На камне была высечена фигура, похожая на стоящего на задних лапах медведя. Они сказали, что это Ночной Медведь, и при этом клялись, что поклоняются Матери-Земле. Но я заметила свежие подношения перед камнем.

Посмотрев на картинку еще раз, Сувьель заметила, что руки и ноги существа действительно похожи на лапы. Некоторые жрецы Матери утверждали, что Ночной Медведь и Небесная Лошадь древние и самые ранние воплощения Матери и Древа-Отца. Другие говорили, что эти божества были объектами поклонения древних людей, которых пугал окружающий их непонятный мир, и что так было задолго до того, как Вуйяду явились видения, изменившие мировосприятие.

Керен вдруг быстро огляделась по сторонам и наклонилась к Сувьель:

— Шин Хантика, я хочу спросить вас кое о чем.

Сувьель вздохнула:

— Я уже говорила Джилли, что его поведение…

— Нет, нет. Не об этом. Этот Рааль Хайдар, мы можем верить ему?

— Верить? — Сувьель пожала плечами. — Все, что я знаю, он исключительно полезный спутник. Разве не так?

Воительница скептически хмыкнула:

— У меня от него кровь стынет в жилах. Достаточно на него посмотреть и… — Она покачала головой.

Сувьель нахмурилась. Что если Керен права? Что если он один из жрецов Слуг или созданный Источником маг, вроде военачальника Гразаана? Но они все ощущали на себе действие его силы, и Сувьель была уверена, что сила эта не имеет отношения к Источнику. Она помнила свои ощущения, запах горячего камня, структуру.

— Я не знаю, в чем его цель, — ответила Сувьель, стараясь говорить уверенно. — Но я не думаю, что он опасен нам.

Керен пожала плечами, выказывая сомнение, и вернулась к пони. Закрепив факел в стене, Сувьель пошла за ней.

К тому времени как дождь ослабел, день начал клониться к закату, и без того серое небо на востоке совсем почернело. Никому из них не хотелось провести ночь в холодной пещере, поэтому они вышли наружу и продолжили свой путь на север. Дождь перешел в мелкую изморось, но тут поднялся ветер и начал швырять им в лицо по-настоящему ледяные осенние капли. Сувьель пониже надвинула капюшон своего потрепанного плаща и закрыла им нос и щеки, пытаясь согреться. Сквозь дрожь собственного тела она ощущала, как мерзнет и ее пони. Необходимо было найти ночлег как можно скорее.

В темноте перед ними вырисовались силуэты высоких деревьев, тропа здесь раздваивалась. Керен махнула рукой, указывая направление:

— Я помню, за этими деревьями живут люди. Мы можем попросить их приютить нас.

За деревьями действительно было поселение, но огни нигде не горели. Ферма и несколько лачуг рядом были пусты. Они выбрали один домик с уцелевшей крышей, развели огонь в очаге и повесили сушиться мокрые одежды. Джилли первым вызвался в караул, а остальные начали устраиваться на ночлег.

Ранним утром они проснулись от шумящего в кронах деревьев ветра, который завывал и в щелях их убогой хижины. Снаружи ветер гнал на север черные тучи по грозовому небу. Когда путники выехали, тот же самый ветер, который мешал им двигаться накануне, теперь, казалось, подгоняет их, заставляя поспешать прочь.

Через некоторое время они въехали в Илонийскую долину, ведущую уже к Прекайнским горам. Эта долина была уже предыдущей, земля здесь была не такая плодородная, горы гораздо круче, и росший на них лес не был таким густым, как прежде. Туман окутывал горные вершины и застилал горизонт, когда они свернули с главной дороги на идущую между деревьев тропу, которой явно давно уже не пользовались. В тех местах, где лес редел, Сувьель замечала внизу небольшие аккуратные поля, пасущихся коз и коров. Как все мирно и обыденно, горько думала она, словно вторжение, боль и разрушение не коснулись этого места. Но ей тут же стало стыдно, ведь эти люди, там, внизу, наверняка потеряли своих родных и близких и во время завоевания, и позже, в ходе нелепого освободительного похода Гандерлека.

Около полудня растительность начала редеть. Обещающий безопасность, лес был теперь на другой стороне неровного склона, поросшего густой травой и засыпанного осенними листьями. Они проехали уже почти половину расстояния до этого леса, когда внизу под ними появилась вдруг группа всадников. Керен выругалась:

— Могонцы!

— Они нас пока еще не заметили, — сказала Сувьель. — Просто спокойно направляемся к этой расщелине. — Она махнула туда, где кончались деревья и стояла небольшая гладкая скала, примыкающая к каменистому склону большого холма.

У них за спиной раздались злобные крики, и все не сговариваясь пустили коней в галоп.

— Многоуважаемый Хайдар, — начал Джилли, перекрикивая стук копыт, — демонстрация ваших возможностей была бы как нельзя более уместна.

— Если ситуация осложнится, я внимательнейшим образом рассмотрю ваше предложение.

— Совершенно удовлетворен вашим ответом, — заявил Джилли. — Абсолютно.

Они достигли расщелины, замедлили ход и проскользнули друг за другом между скалой и холмом. Там сразу же начиналось ущелье с высокими стенами, по которому в долину устремлялся бурный поток. Он падал с высокого каменистого уступа. Путники, не замедляя хода, повернулись спиной к долине и поехали вверх вдоль потока. Их преследователи оказались в ущелье в тот момент, когда они уже переваливали через гребень горы. Путники услышали, как выпущенные им вслед стрелы стучат о скалы, и обнаружили, что едут прямиком в небольшой могонский лагерь.

Изумленные воины кричали и вскакивали на ноги, когда они галопом промчались через их расположение, разметав костер и стоптав попавшийся под копыта шатер. Джилли ехал впереди, он притормозил и оглянулся, глядя широко раскрытыми глазами и указывая на рощицу справа, из которой выезжал еще один отряд с копьями.