Оружейник нахмурился:

— И нам даже не позволят привести себя в подобающий вид?

Охранник замялся, и Таврик почувствовал смутное беспокойство.

— Сир, приказ был особый: вы должны прийти к нему сразу по возвращении в крепость.

— Прекрасно, мы сделаем так, как приказал Распорядитель. — Он посмотрел на Таврика. — Иди за мной и держись поближе.

Они встретили всего несколько человек по пути в покои Распорядителя, которые находились в верхней части главной башни. В основном это были слуги, но попадались и Дети Охотника, по одному или парами, они приветствовали Оружейника. Но у Таврика сложилось впечатление, что все смотрят на него. Он понимал, что это может быть игрой его воображения, но беспокойство росло по мере продвижения по освещенным каменным коридорам крепости. Его мысли вернулись к брату лорда Командующего. Когда они только приехали сюда, он видел его один раз: ковыляющую фигуру в оковах, которую грубо тащили вниз. В «клетки», как назвал это место один из охранников. С тех пор он не видел его и не слышал о нем ничего.

Когда они наконец подошли к высокой железной двери в конце коридора, Оружейник помедлил, прежде чем постучать. Голос из-за двери пригласил их войти, и Оружейник повернул ручку.

Комната была хорошо обставлена, украшена коврами и гобеленами, здесь были шкафы и полированный овальный столик. Но взгляд Таврика привлекла куча мусора, заметенная к камину, там были остатки стула и чего-то еще, скорее всего небольшой статуэтки. В комнате находились двое: один из них, нервно барабаня пальцами, сидел за столом, глядя в клочок бумаги, лежащий на зеркально гладкой поверхности, второй стоял у окна, облокотясь на подоконник. Это был Кодель. Он произнес, не оборачиваясь:

— Благодарю вас за быстрый приход, Оружейник. — Голос его звучал ровно и спокойно, странно контрастируя с напряженной обстановкой. — Дело обернулось так, что от нас требуется четкое выполнение наших обязанностей и верность. Распорядитель Эскридан, прочтите письмо еще раз.

Распорядитель осторожно взял клочок бумаги и начал читать:

«Эскридан!

Знайте, что наш союз с рыцарями узурпатора распался. Никогда больше наши пути не пересекутся с путями этих гнусных заговорщиков. Я жду, что вы отдадите приказ прервать всяческое сотрудничество и отзовете всех наших воинов. Сделайте все, что только в ваших силах, чтобы ускорить процесс. Подопечный Таврик должен быть немедленно препровожден в Уметру в сопровождении Коделя и дюжины всадников. Я буду там ждать их прибытия.

Приказы отданы мной лично шестнадцатого числа месяца Полной Луны, в год Империи 1109.

Капитан Волин».

Распорядитель уронил бумагу на стол. В повисшей в комнате тишине опасения Таврика переросли в страх. Они отсылают его в Уметру, а не обратно в Крусивель. В этой записке чувствовалась угроза. «Я буду там ждать их прибытия». Волин, насколько он помнил, относился к нему с подозрением, если не сказать с неприязнью. Что же он намеревается сделать с ним? Во рту у Таврика пересохло, его новая рука резко потяжелела, ноги дрожали, но он заставил себя выпрямиться и ничем не выдавать своей тревоги.

— События, — произнес Кодель из дальнего угла комнаты, — редко разворачиваются так, как мы ожидаем. — Он отошел от окна и приблизился к столу.

Таврик заметил порезы и кровоподтеки на его руках, в глазах горела ярость. Он догадался, кто здесь ломал мебель.

— Я могу подготовить всадников в любой момент по вашему приказу, — произнес Распорядитель.

— Нет необходимости, — ответил Кодель.

— Но в приказе капитана…

— Приказ капитана будет выполнен, — засопел Кодель. — Я отвезу мальчика в Уметру, но сопровождать нас будет только Оружейник. Больше никого не нужно. Наш подопечный будет слушаться меня беспрекословно! — Он взглянул на Таврика. — Могу я надеяться, что твое слово так же верно, как и мое?

Таврик вспомнил события на мельнице и слова Коделя после сражения со стариком: «Мальчик, я собираюсь увидеть твою коронацию, даже если это окажется последним, что я увижу в жизни!»

— Да, — произнес он хрипло.

— Прекрасно. Господин Распорядитель, приготовьте трех самых выносливых лошадей и провизию через полчаса.

— Как прикажете, господин. — Распорядитель поклонился и вышел, а Кодель повернулся к Таврику: — Ступай в купальню, вымойся и переоденься. Когда ты будешь готов, мы подберем тебе доспехи и, наверное, меч? — Он посмотрел на Оружейника, который перевел взгляд на Таврика, улыбнулся и кивнул:

— Да. Уже пора.

Таврик вышел, гадая, какие неприятности их поджидают теперь, когда Кодель, как кажется, решил пойти против своего командира. Он поглядел на свою металлическую руку, стараясь представить, как эти холодные пальцы сжимают меч, но, поспешно сбегая по главной лестнице башни, он ощущал лишь пустоту в желудке.

На голубятне было тепло, в тяжелом воздухе висели запахи птичьего корма и помета. В щели между досками пробивались узкие, как лезвие бритвы, лучи полуденного солнца, освещавшие ряды клеток и согнутую человеческую фигуру, которая ковыляла между ними, что-то бурча себе под нос и вглядываясь внутрь клеток.

Бардоу ждал у люка, прикрываясь рукавом и радуясь каждому неожиданному порыву свежего ветра, залетавшего снизу. Как бы часто Архимаг ни посещал это место, каждый раз его обоняние подвергалось грубой атаке, и всем его чувствам требовалось некоторое время, чтобы обрести себя.

— Куда они лететь, госпожа?

Бардоу подавил улыбку. Мекадри был с Огучарнских островов и никогда особенно не заботился о подборе слов.

— Уметра, Скаллоя, Оскимул и Скабариг, — ответил он.

— Скабариг… хм, это ведь такой крошечные городок на юге от Седжинда?

— Именно.

Мекадри, птицевод, кивнул и подошел ближе. Это был низенький пухлый человек с всклокоченной бородой. На нем было надето несколько балахонов, причудливо декорированных остатками его завтраков, обедов и ужинов, а также птичьим кормом. Его голову венчала старая бесформенная шляпа, ее мягкие поля свисали как у сморщенного гриба и сверху были заляпаны чем-то уже не слишком похожим на остатки еды.

Он протянул Бардоу руку в кожаной перчатке с отрезанными пальцами, и маг передал ему небольшую стопку листов: по два в каждый из городов, кроме Уметры. Туда он отправлял три копии. Мекадри поцокал языком и неодобрительно закачал головой:

— Посылать сразу трех птиц — нехорошо, господина. Не будет писем из Уметры неделю.

— Но эти сообщения непременно должны быть отправлены, — ответил Бардоу. — Время работает против нас, я не могу рисковать тем, что на какую-нибудь из твоих птиц нападет сокол или ее подстрелят; если такое произойдет, хотя бы одна долетит.

— Как прикажете, — произнес птицевод. Он вернулся к клеткам на противоположном конце голубятни и начал закреплять письма на лапках птиц, которых он отобрал, напевая вполголоса какую-то кабацкую песню.

Бардоу стоял, наблюдая за ним, но его мысли все время вертелись вокруг того, что он узнал сутки назад. На этот раз путешествие на Крыле Духа было гораздо более тяжелым, чем до того: он был полностью истощен. Он только и сумел, что нацарапать записку Икарно Мазарету, прежде чем провалиться в беспамятство и последующий сон, от которого он очнулся только этим утром.

В его записке было всего несколько слов. «Уметра, площадь с двумя фонтанами, овечий домик, цветы на окне…» Точный смысл этих слов был ему неясен. Он помнил только попытки заставить Крыло искать кого-нибудь из наследников Дома Тор-Каварилл, пусть даже косвенных, а потом путь через пространство, ведущий в Уметру.

Чего не было в записке, так это всего, что он узнал, помимо записанного. Когда он пытался нарисовать образ женщины с мечом, Керен, Крыло не делало ни малейшего движения, что ясно говорило о смерти воительницы. Когда же попытался найти торговца Джилли, то смог узнать только то, что тот находится где-то далеко на северо-востоке, возможно в Центральном Катризе. Таврик крепко спал в укрепленном монастыре Гринока, не подозревая, что туда уже спешит письмо Волина.