Чудовище позволило ей рассматривать всю эту красоту только несколько мгновений, потом коротко взмахнуло рукой, и серая каменистая реальность вернулась во всей своей тяжеловесности. Порождение Демона некоторое время внимательно рассматривало голую скалу перед собой, потом двинулось дальше по ущелью.

— Сюда, на этот раз побыстрее.

Оно повело ее к трещине в скале, щели, которая быта гораздо выше его, но не толще двух пальцев. Потом ухватилось руками за края трещины, словно собираясь раздвинуть ее. И тут Керен услышала, как оно забормотало какие-то слова, противные человеческому слуху и разуму. Из его пальцев хлынуло сияние, паутина крошечных трещин покрыла небольшое овальное пятно на стене ущелья. Опустив руки, оно подошло к узкой щели в скале и начало протискиваться в нее. Керен увидела, что скала расходится, пропуская его, все ее части пришли в движение, словно она была не из прочного камня, а из какого-то мягкого податливого материала. Чудовище уже полностью было в скале, когда вдруг оглянулось, схватило Керен за запястье и потащило ее за собой.

Она потеряла способность дышать, оказавшись внутри камня, камень давил на ее голову, сжимал тело, но больно не было. Она чувствовала вес своего меча и вещевого мешка, но ни то ни другое не вырвалось из рук. Протискиваясь сквозь слои Ошанг-Дакала, она подумала, что, наверное, так чувствует себя крот, пробивающийся через толщу земли…

Наконец все закончилось, когда она споткнулась о камень в конце тоннеля, который был бы абсолютно черным, если бы не сияющая завеса, преградившая им путь. Она переливалась всеми цветами, как масляные разводы на воде, и цеплялась за все неровности тоннеля, не оставляя ни малейшей щелки. Это, догадалась она, была одна из светящихся цепей, развешанных на горах.

— Основатели Трегады обнаружили эти тоннели вскоре после возведения Высокой Базилики. — Орграальшенот, шедший за ней в человеческом обличье, тоже остановился, разглядывая преграду. — Они решили извлечь из них пользу. Некоторые расширили, другие удлинили, потом соединили их целыми тучами заклинаний и заговоров. Это Сонм Испытаний для тех, кто претендовал на высшие позиции в иерархии магов. — Он засмеялся. — Но с тех пор как Слуги захватили Базилику, кое-что изменилось. Некоторые (не все) из этих преград были переделаны, чтобы можно было… развлечься? Пленников и преступников отправляли в Сонм, чтобы можно было позабавиться, наблюдая за их передвижениями.

Дело в том, что Сонм ведет прямо в Гармонию, Храм Высокой Базилики, где хранится Хрустальный Глаз. Я не могу пройти через барьеры из заклинаний: от этого по всему континенту, не говоря уже о Треваде, пронесется особый звук. — Он шагнул к Керен, глядя ей в лицо своими сияющими черными глазами. — Нет, мне необходимо найти другой способ, и этим способом будешь ты.

Прежде чем она успела сообразить, он схватил ее за безрукавку, оторвал от земли и швырнул в сияющую завесу. Она зависла в ней на какой-то миг. Потом вспыхнула молния. Керен закричала, когда боль пронзила все ее конечности и задержалась в груди белым, разрушающим все огнем, рванувшимся потом в ее мозг.

Через пожирающую боль Керен смутно почувствовала, что ее тело переваливается в тоннель с другой стороны завесы. У нее больше не было глаз, не было ушей, не было ощущения своих рук и ног, кожи и костей, но она видела Орграальшенота в его истинном обличье — огромного, бледного, переливающегося, нависающего над ней. Она чувствовала себя чем-то колеблющимся, да и почва под ногами шевелилась. Она видела то, что осталось от ее тела, и зарыдала бы, если бы могла. Потом колебания прекратились, она снова ощутила связывающую ее с Порождением Демона нить.

— Смерть тебе не страшна, — пояснил он. — Ты мой ключ, моя дверь.

И она скользнула в свое тело, поврежденная плоть исчезла, давая место новой здоровой коже, глаза встали на свои места в пустых глазницах, волосы разом выросли на обгоревшем черепе. Ее вернули в родную плоть, как лист, заплывший в затон, возвращается вдруг в поток и продолжает свой путь…

Керен сосредоточилась и встала на ноги. Несколько обрывков ткани осыпалось на пол. На ней ничего не было, Орграальшенот, огромный, но уже в человеческом обличье, перебросил ей простой коричневый плащ. Когда она надевала его на себя, ей на глаза попались остатки ее мешка и две закрученные металлические полосы, оставшиеся от былого меча. И она тут же вспомнила пророчество замученного злой магией певца Авалти, то самое, что было адресовано ей, — «…бесполезный сломанный меч».

— Нас отделяет от храма еще двадцать семь заклятий, — произнес ее хозяин. — Нельзя медлить.

Керен печально кивнула самой себе и пошла за ним.

Наступал вечер, когда Бернак, Полководец Хоньира и Генерал Войска Кланов, отложил длинное белое перо и внимательно перечитал новые приказы при мягком свете масляной лампы, висящей на шесте у него над головой. Кусочек пергамента казался бледно-золотым, почти прозрачным, и буквы каждого слова проступали тяжелыми черными полосами.

В приказах говорилось, что некоторое количество воинов необходимо переучить на пехотинцев, их должно быть не менее десятка на каждую сотню, и что треть всех запасов зерна, фуража, оружия и доспехов должна быть отдана в распоряжение его собственного квартирмейстера. Бернак улыбнулся, вспомнив могонского юношу, которого он назначил на эту должность. Из двадцати четырех дикарей, предоставленных в его распоряжение вождями, было пятеро шпионов — это они с Обаксом установили с помощью магии. Хогал был одним из пяти. Сейчас-то они, конечно, верные и правдивые, хотя их души и не связаны заклятием. Он просто завязал в их мозгах узлы гордости, чести и преданности. Он обнаружил, что этот способ куда лучше простого подчинения, основанного на страхе и боли.

Бернак снова пробежал глазами пергамент, тяжеловесные чернильные строки, прямые ровные линии слов и угловатые буквы его собственной подписи. Потом он нахмурился. Когда он четыре дня назад прибыл на Кровавое Сидение, все, что он знал из могонского, — несколько отдельных слов и фраз. Теперь он чувствовал, что могонский язык стал для него вторым родным.

Бернак едва не засмеялся вслух. «Моя сердечная благодарность, — подумал он саркастически, мысленно отвешивая насмешливый поклон сгустку тьмы в глубине своего мозга. — Еще одно знание, о котором я и понятия не имел!»

За стеной шатра послышалось шевеление, занавеска отошла в сторону, явив белоглазую физиономию Слуги Обакса.

— Великий лорд, — начал он. — Уважаемый Ясгур и его советники прибыли. Они ждут вашего приглашения.

— Прекрасно. Доставь стулья и вино.

Слуги внесли три стула, потом появился еще один человек с подносом, на котором стояла пузатая бутылка и четыре бронзовых бокала, которые Обакс внимательно осмотрел, прежде чем поставить их на стол. Бернак тем временем закончил просматривать список новых приказов и аккуратно положил пергамент поверх еще двух листов бумаги, уже лежащих перед ним, — двух писем, пришедших сегодня утром, потом он коротко кивнул Обаксу, дважды хлопнувшему в ладоши.

Занавеску отодвинули, и в шатер вошли трое. Ясгур оказался широкоплечим приятным человеком, на нем был длинный черный плащ поверх кожаных доспехов. Плащ у горла был расшит скрещенными копьями, волосы могонца схватывал золотой обруч. С ним вошли плотный могонский воин, не сводивший тяжелого пристального взгляда со своего начальника, и бородатый южанин, чья лучезарная улыбка тотчас померкла под холодным взором Бернака.

Ясгур поклонился, держась руками за свой пояс:

— Приветствую великого лорда Бернака! Я пришел от имени Огненных Копий, с тем чтобы принести полагающиеся жертвы на месте будущей великой победы и обсудить важные дела.

Бернак едва заметно кивнул, немного помолчав.