Меня разбудила крупная капля, шлепнувшаяся прямо на нос. Спросонья я не сообразил, где нахожусь, и машинально соорудил зонтик из магионов. К сожалению, в поле, на задании и даже просто на прогулке я не могу этого делать – из соображений конспирации, конечно. Представьте себе, что вы во время дождя встречаете абсолютно сухого кота, которого обтекают дождевые струи (а во время грозы зонтик из магионов начинает к тому же и светиться – из-за ионизации воздуха). Представили? То-то.

Так вот, я спросонья соорудил зонтик из магионов, потом только проснулся окончательно и сообразил, что я в квартире и сверху на меня капать не должно. Разве что нас залили соседи сверху. Или Лада…

Так и было – Лада плакала, глядя в окно на дождик, а под потолком комнаты собралась аккуратная грозовая тучка, поигрывала зарницами и собиралась, кажется, запустить игрушечной молнией в люстру, чудом уцелевшую от акустического удара (см. главу двадцать шестую).

Я развеял тучу – сам не понимаю, как мне это удалось, – а неиспользованные молнии отправил в розетку, отчего напряжение в сети сразу же скакнуло и люстра загорелась чрезвычайно ярко. Две лампочки из трех перегорели. Лада очнулась от своего странного состояния – я так и не понял, злилась она, страдала или то и другое вместе, – так вот, Лада очнулась, обернулась и увидела меня.

– Привет, Кот, – сказала она пресным голосом. На этот раз в ее голосе отсутствовал металл, скорее в нем была вата или войлок – так глухо прозвучали ее слова. – Ну чем порадуешь?

Я стал докладывать. При упоминании того, что мы с Вороном решили разделиться, Лада нахмурилась.

– Зачем? Почему? Я же не велела…

– Мы исходили из ситуации. Этот тип не был похож на твоего избранника…

– А разве я говорила вам, как выглядит мой избранник? – спросила она, и голос ее прервался на слове «избранник». – Опиши этого типа.

Я повиновался, стараясь избегать резких формулировок и скорее разжижая, чем сгущая, краски. Лада грустно кивнула.

– Да, это он.

Я придержал свое мнение при себе. Да, мне этот тип не понравился, но сообщать об этом Ладе было бы неразумно. Еще обидится. Или – что опаснее – разозлится.

Я коротко закончил отчет. Очень коротко, скомкав его до невозможности, если честно. Мне казалось, день был потрачен зря, что я не преминул отметить в завершение.

– Ну почему же зря? – не согласилась Лада. – Жаль, конечно, что вы с Вороном расстались и теперь он неизвестно где. Но зато ты приобрел некоторый опыт. Видишь, и чих тебе удался.

– Весьма, – мурлыкнул я. Похвала Лады всегда была для меня слаще сливок.

– Хоть я и не велела тебе принимать какие бы то ни было меры, но твоя самодеятельность не вышла за рамки. Я довольна тобой, Кот. Однако я волнуюсь. Ведь Ворон был вчера простужен…

– Да ничего с премудрейшим не случится! – воскликнул я. – Ну помокнет немножко под дождем, вернется утром, загрузим его в ванну, полежит в живомертвой воде часа полтора, как огурчик будет…

– Ах!.. – вздохнула Лада. – А тут еще Домовушка куда-то пропал…

– Куда он мог пропасть? Он же из квартиры без посторонней помощи выйти не может! Сидит где-то в щели, в таракана перекинулся…

Лада покачала головой.

– Он сегодня был в хорошем настроении, и в таракана ему перекидываться было совсем незачем, разве что кости ломило на дождь или зубы разболелись… Поищи его, ладно?

Закрывая за собой дверь, я заметил, что Лада возобновила свои метания по комнате. На всякий случай – потому что неизвестно, что может прийти в голову взволнованной ведьме, – я выставил шит, какой привык ставить в период влюбленности Лады. Прочный магионный щит сложного плетения. И заблокировал им комнату. Так что, если ей снова вздумается устроить грозу, в других помещениях квартиры будет сухо. И – самое главное – враг нас не обнаружит.

В кухне было тихо. Рыб болтался на поверхности, вяло пошевеливая плавниками. Жаб скрылся в глубине дубовой поросли, и оттуда не доносилось ни звука – дрых, наверное. Паук висел в глубине своего ажурного домика. Ни Петуха, ни Пса я не увидел.

– Эй, Рыб, где остальные? – спросил я.

– Меня это не интересует, – отозвался Рыб. – Спят, наверное.

– А Домовушка где? Сидит в какой-нибудь щели тараканом?

– Не знаю, – безмятежно сказал Рыб и зевнул. – Он ушел из кухни после ужина, и больше я его не видел.

– А куда он пошел?

Рыб зевнул снова и ответил слегка раздраженным тоном:

– Я за вашим Домовым следить не нанимался. Не знаю!

– Ну ты, карась несчастный! Плавники пообрываю, если будешь мне грубить! – лениво предупредил я. Мне ужасно хотелось спать.

Я еще раз заглянул к Ладе. Она по-прежнему ходила по комнате. Но на этот раз я заметил в углу спящего – голова под крылом – Петуха. Тараканами в комнате не пахло.

Пса я нашел в кабинете. Он сидел у окна, положив голову на подоконник, вздыхал и глядел в темноту.

– Слушай, Кот, – спросил он, – а если Ворон сейчас прилетит, сможешь быстренько его впустить в форточку? А потом и заклятие наложишь, а? А я тебя подстрахую в случае, если что…

– Нет, – отрезал я. – Ты что, забыл, как нам пришлось в тот раз? От тебя проку никакого, ты же не маг. А Лада вряд ли в состоянии помочь.

– Там же дождь! – горестно вздохнул Пес. – Вымокнет же Ворон до нитки!

– Ничего с ним страшного не случится, – сказал я. – Может, даже и на пользу пойдет, а то он совсем домоседом стал. Ты лучше скажи, где Домовушка.

– Не знаю. Вот и Лада спрашивала… – В его голосе я услышал истерические нотки. Не хватало только, чтобы он сейчас завыл.

– Пошли искать, – быстро сказал я. – У тебя нюх все-таки получше, чем у меня.

На всякий случай я заглянул в бывшую Бабушкину комнату – вдруг Домовушка сидит там со своим вязаньем или же прилег отдохнуть на Бабушкину кровать. А мы, как дураки, будем вынюхивать его по углам.

Но и в Бабушкиной комнате Домовушки не оказалось.

Пес пробежался по коридору, тщательно принюхиваясь к стенкам. Домовушкой не пахло.

На кухне его тоже не было – мы даже стол пододвинули поближе к двери, и Пес на этот стол взгромоздился и встал на задние лапы, чтобы поближе обнюхать любимые Домовушкою углы и щели. Но ни из одной щели не торчали Домовушкины тараканьи усы.

Рыб наблюдал за нами, высунув голову из воды. На этот раз он повел себя лучше, чем совсем недавно.

– А в ванной смотрели? – поинтересовался он, когда мы с Псом пришли к выводу, что на кухне Домовушки нет.

Мы посмотрели в ванной. И в туалете. И даже потревожили Ладу, собиравшуюся уже лечь спать. Я тихо впал в панику и перелистал тонкие книжки в кабинете – вдруг Домовушка забился где-нибудь между страницами.

Лада, тоже запаниковавшая, подключила свои магические способности. В результате было обнаружено До-мовушкино вязанье, с которым он никогда не расставался – даже при перекидывании в таракана (уж не знаю, куда он тогда его прятал). Вязанье лежало в кухне на моей подушке.

– В квартире его нет, – упавшим голосом сказала Лада, прижав вязанье к груди. – Разве что…

Она уронила вязанье на пол и кинулась к полочке над плитой, где стояла матрешка, в которой Домовушку перевозили с квартиры на квартиру. Но и внутри матрешки Домовушки не оказалось.

Лада разрыдалась.

А мне стало страшно.

Дело в том, что домовые – так же, как и водяные, и лешие – не в состоянии покинуть среду своего обитания самостоятельно. То есть Домовушка не мог выйти за дверь – а также сигануть в окно – без посторонней помощи. Следовательно, ему помогли. Его похитили. Кто-то проник сквозь все семь преград, запоров, препон. Кого-то не остановили серебряные гвозди, душистые травы и мощные заклинания. Кто-то – неизмеримо превосходящий Ладу в магической мощи – посетил незаметно для нас нашу квартиру и так же незаметно ее покинул, унеся с собой одного – и самого, можно смело сказать, важного – нашего домочадца. Значит, в опасности все мы, и сама Лада, и даже, если похититель был мужчиной, под угрозой сама возможность возвращения всем нам, бывшим человекам, человеческого облика.