— Привет! А я сейчас зачёт по философии сдала!

— Да ну? А я как раз и зашёл узнать, сдала или нет. Ну ты молодец! Больше боялась, — спокойный, как удав. Ни единым жестом не дал понять, что он как-то причастен к моему успеху. Но я не настолько верю в свои силы, чтобы не понимать элементарных вещей.

— Ладно тебе притворяться. Эта вобла сушёная ни за что бы меня не отпустила так легко. Знаю, что это ты всё устроил… Вот хотела поблагодарить!

Андрей скрестил руки на груди, словно отгораживаясь от меня. Облокотился на стену. Странно. Что происходит? Не рад меня видеть? Но ведь сам сюда пришёл. Или всё-таки не ко мне? Не меня тут ждал?

— И эта твоя благодарность так сильна, что ты даже забыла про собственное непреложное правило не подходить друг к другу на людях? Не боишься, что кто-то смотрит?

— А ты что так завёлся? — настроение начало стремительно падать, — может, сам не хочешь, чтобы я возле тебя показывалась? Поклонницы заревнуют? Ты скажи только, я отойду!

Да уж, поклонниц у него тут хватает. Вон, в нескольких шагах от нас две блондинки ему глазки строят. Уймитесь вы уже, дуры крашенные! Противно смотреть.

— Не злись, ёжик, — улыбнувшись, он легонько щёлкнул меня по носу, — по-моему, я уже говорил, что с некоторых пор мне даже смотреть на других не хочется. Только на одну маленькую вредную блондиночку, которая, похоже, сама не знает, чего она хочет.

И снова сигнал «опасность» в моей голове. Не успела осознать, а уже испугалась. Да что же это такое? Он же мне и самой нравится, давно следовало бы это признать. Но почему-то при мысли, что он будет рядом, мне становится страшно. Вот только от чего? Что он непостоянный, как и большинство парней, бросит меня через пару недель, наигравшись? Или же наоборот, того, что наши отношения могут со временем перерасти в нечто большее, когда уже не чувствуешь жизни без другого, и когда уже совсем не просто будет уйти самой?

— Ну что ты так побледнела, будто я тебе что-то непристойное предлагаю? — устало спросил он, — не хочешь отметить свой зачёт? Можем в кафе сходить, посидим, поболтаем? Можно даже на соседней улице, чтобы меньше было знакомых физиономий вокруг.

— Я не могу сейчас. Мне к экзаменам ещё надо готовиться, — соблазн согласиться слишком велик. Но про экзамены я забыть не могу. Пусть самое страшное уже позади, расслабляться мне пока рано. Я же прекрасно понимаю, что Андрей может стать тем самым отвлекающим фактором, из-за которого я могу забыть обо всём на свете.

— Хорошо, как скажешь, — он спокойно пожимает плечами, не собираясь настаивать, — но учти, я обещал оставить тебя в покое только на время сессии. А потом пойду в наступление. Я тебя предупредил.

И уходит, на прощание легонько коснувшись губами щеки. Невинное прикосновение, а у меня сердце начинает рваться за ним. Разворачиваюсь и прижимаюсь лбом к холодному стеклу. Держись, Ева. Потом, всё потом.

После окончания сессии сразу отправляюсь домой. У отца день рождение. И не просто день рождение, а юбилей, сорок пять лет. Гуляние по этому поводу ожидается шикарное. Я, как только приезжаю, сразу оказываюсь вовлечена в активную подготовку.

Временно решилось расширить штат прислуги, так что на кухне суетятся повар из ресторана, а в гостиной приглашённые дизайнер-оформитель со своими собственными помощниками завершает последние штрихи в убранстве. Повсюду свежие цветы, наверное, мама постаралась. Она же у нас главный поставщик всего этого великолепия.

— Вы почему так долго? — папочка уже не в дуже. Рычит на нас с Верой, едва мы заходим в дом, — через три часа гости начнут собираться, а вы ещё не готовы. Опозорить меня хотите перед всеми?

— Андрюша, не сердись! — тут же замурлыкала Вера, подошла к отцу, заискивающе посмотрела ему в глаща, — «пробки» на дорогах, вот мы и опоздали немного. Ты же сам знаешь, как это бывает…

— Значит, выезжать надо было раньше, курица ты тупоголовая! — отец в ярости отталкивает Веру от себя с такой силой, что она неловким кулем падает на диванчик. А он, не обращая на неё внимания, уже идёт дальше, бурча себе под нос, — дура крашенная! Ничего нельзя доверить! Только задницей вертеть научилась!

От шока я едва ли могу сдвинуться с места. И хорошо ещё, потому что мне хочется самой броситься на отца, ударить его, спросить, что он себе позволяет. Только вот вреда от этих моих необдуманных действий будет намного больше, чем пользы. Сомневаюсь, что отец хоть на минуту задумается, прежде чем отшвырнуть меня с дороги также легко, как и Веру. Просто не верится, что до этого дошло. Раньше он тоже частенько бывал не в духе, но руки никогда не распускал. Исключением стала та самая пощёчина на памятном вечере. А судя по обречённому выражению Вериного лица, такое отношение к ней стало у него в последнее время нормой.

Смотрю на Веру, а она даже не думает возмущаться. Более того, ей, похоже, стыдно. Стыдно за то, что эта безобразная сцена произошла у меня на глазах. А я не знаю, что мне делать. К такому я не привыкла. К равнодушию, да, но не к открытой агрессии.

— Вер, что это с ним? — подхожу к ней ближе. Хочется обнять её, утешить, но не знаю, как она это воспримет. Мы ведь не слишком близки. Она мне не мать, я не дочь. Просто обе играем свои роли в этой видимости семьи.

А Вера уже взяла себя в руки. Успела надеть на лицо маску беспечности и равнодушия. Даже улыбку вымучила. Вот это выдержка.

— Не обращай внимания, Ева. Твой отец просто не в настроении сегодня. Устал и переживает. Всё-таки это событие не каждый год… Иди к себе, прими душ, переоденься. Скоро к тебе девочка зайдёт, накрасит, причёску сделает… Ну давай же, иди! Мне тоже нужно подготовиться.

Молча ухожу в свою комнату. Проходя мимо детской, слышу весёлый голосок Тёмки. Он во что-то играет с няней. Захожу к нему на минутку. Малыш, наряженный в индейца, размахивает игрушечным томагавком и что-то улюлюкает. А услышав звук открываемой двери, он на миг замирает, испуганно дёрнувшись. А увидев меня, радостно кидается навстречу. Не забыл! Помнит! Как же я рада, что мы с ним всё ещё друзья. Хоть кто-то в этом доме рад моему приезду. Подхватываю братишку на руки и кружу по комнате, а малыш запрокидывает головёнку назад и заливается радостным смехом. Маленький колокольчик! Мы с ним веселимся, пока не вмешивается нянька.

— Ева Андреевна, вы бы поставили Артёма, у него голова так может закружиться. И вообще, ваш отец просил нас сегодня быть потише. Мне бы не хотелось, чтобы он сейчас сюда пришёл и делал нам замечания. Артёму спать скоро. А вам, наверное, нужно к празднику готовиться.

Она силой вырывает ребёнка у меня из рук, и Тёмка тут же начинает обиженно хныкать. Мне хочется за него заступиться, но нянька всё равно будет слушать не меня, а своего нанимателя, а он, видимо, дал ей вполне чёткие указания. Что-то строго выговаривая моему братишке, нянька быстренько уносит его в другую комнату. Ну надо же. Это сразу напоминает мне моё собственное детство. Не шуми, не капризничай, не подходи к отцу, не мешай взрослым. А ещё лучше, не дыши и не существуй.

Ухожу в свою комнату. От такой несправедливости слёзы на глаза начинают наворачиваться. И сделать ничего не могу. У малыша ведь есть родители, которые должны его защищать. Хорошо бы объяснить Вере, что ничем хорошим такое воспитание для её сына не обернётся. Но разве захочет она меня слушать? Ей бы статус супруги мэра не потерять, да и за безбедную жизнь свою она очень держится. Наверное, для этого она всё готова вытерпеть. И даже сыном родным пожертвовать.

Моё платье на этот вечер уже лежит на кровати, отглаженное. Одно из тех, что привезла мама. Бело-красное великолепие. Слишком дорогое, чтобы можно было бы забрать его с собой. Зато для очередного вечера в компании паплчкиных друзей подойдёт идеально. Быстренько принимаю душ и переодеваюсь. Платье мне до колен, белое, с красной шёлковой лентой по подолу. На талии красный бант. Само платье очень открытое, без рукавов, но к нему в комплекте идёт красное болеро с коротким рукавом. Сочетание белого и красного смотрится очень эффектно. Не успеваю я как следует рассмотреть себя в зеркале, как в комнату, коротко постучав, заходит девушка-стилист с объёмным чемоданчиком косметики и прочих принадлежностей.