Однако его суровость таила в себе ярость, а не злость. Хейден повернул голову и сверху вниз посмотрел на Алексию. Источник этого огня в глазах не оставлял сомнений.

Хейден ласкал ее лицо, нежно стирая кончиками пальцев следы слез. Эта попытка успокоить ее, впрочем, как и горящие желанием глаза Хейдена, пробудили сердце Алексии к жизни. Она никак не могла сложить воедино причины, которые заставили бы ее отвергнуть это желание. Все это происходило в другом мире и в другой жизни. Алексия боялась положить конец теплу, исходившему от Хейдена, и взглянуть в лицо нескончаемому холоду, ожидавшему благоразумную мисс Уэлборн за темной дверью мансарды.

Она даже не пыталась сосредоточиться и подумать. Ее сломленный дух ухватился за единственный шанс утопить правду и разочарование в потоке нахлынувших чувств.

Алексия дотронулась до лица Хейдена.

Сначала ей показалось, что он не обратил на этот жест никакого внимания, лишь огонь в глазах потемнел, а в уголках рта залегли чувственные суровые складки. Потом Хейден накрыл ее руку ладонью и поднес к своей щеке, чтобы кожа впитала в себя исходившее от нее тепло. Сильные пальцы мужчины обняли руку девушки, а потом отвели в сторону. Наклонив голову, мужчина поцеловал ладонь Алексии, а потом коснулся губами ее запястья в том месте, где пульсировала жилка.

В этот момент Алексии показалось, что мириады бабочек, вспорхнув, коснулись крыльями ее запястья, а потом устремились к сердцу и понеслись дальше, щекоча и лаская ее тело. Девушка закрыла глаза, чтобы насладиться чудесным ощущением. Оно так разительно отличалось от ощущения холодной пустоты в ее душе.

Девушка открыла глаза и поймала на себе пронзительный взгляд Хейдена. Она осталась глуха к предостережению, которое нашептывало сердце. Не сделала ничего, чтобы помочь Хейдену выиграть битву, которая – она отчетливо это чувствовала–происходила в его душе. Она хотела, чтобы он проиграл. Чтобы поцеловал ее и наполнил душу ощущением трепещущей в ней жизни.

И Хейден ее поцеловал. Сначала осторожно, а потом пылко. Алексия почувствовала зов еле сдерживаемой страсти, которая требовала отпустить ее на свободу. С каждым ответным поцелуем спадали очередные сдерживающие ее оковы.

Сила поцелуя поразила Алексию. Бабочки проникли в ее кровь, задавая ритм дыханию.

Хейден пошевелился и, не разжимая объятий, увлек Алексию вниз на гобелен. Одним широким движением он смахнул письма, и они взметнулись, словно снежный буран, и упали за сундуки, унося с собой ужасную правду.

Хейден снял сюртук, и девушка обняла лежавшего рядом с ней мужчину, прижав к себе так сильно, как только могла. Характер поцелуев изменился, едва только они опустились на пол в тусклом свете, проникавшем сквозь крошечное оконце. Они стали такими же агрессивными и необыкновенно чувственными, как и в театре. Только на этот раз не было места потрясению. Хейдену не пришлось увлекать Алексию на вершины все возрастающей страсти. Нестерпимое удовольствие волнами разливалось по телу девушки, и она забыла об осторожности и благоразумии.

Алексия наслаждалась каждой секундой. Каждым движением сильных настойчивых рук мужчины, касающихся ее тела через одежду. Нижняя его часть вдруг стала восхитительно чувствительной. А чувственное покалывание постепенно превратилось в страстное желание. Ее грудь болела так, что ласк Хейдена было недостаточно. Пальцы Алексии впились в спину мужчины, и она прижала его сильнее, почти не осознавая того, что отвечает на его поцелуи.

Внезапно они остались совершенно одни в этом лихорадочном возбуждении, затерянном во времени и пространстве. Здесь правило бал наслаждение, и отчаянное желание заставило Алексию забыть о скромности.

Хейден расстегнул платье девушки, но не смог справиться с корсетом и принялся ласкать грудь Алексии поверх него. Пальцы мужчины нашли сосок и сжали его. Тело Алексии пронизала болезненная дрожь, вспышка возбуждения ослепила ее, заставив вскрикнуть.

Хейден убрал руку девушки со своего тела. Он тянул за ленты корсета до тех пор, пока грудь девушки не обнажилась.

Собственная нагота и взгляд Хейдена еще больше возбудили Алексию. Прикосновение к темному выпуклому ореолу едва не лишило девушку сознания. Болезненное, требовательное желание стало еще глубже и проникновеннее. Хейден ласкал сосок девушки, нежно поглаживая его ладонью. Эта изысканная ласка возбуждала Алексию все сильнее и сильнее.

Но облегчение не наступало. Алексия желала большего. Это желание пульсировало в ее сознании и взывало к мужчине, увлекавшему ее на вершину страсти. Хейден лизнул сосок девушки, после чего она почувствовала, как подол юбки ползет вверх.

Девушка чувствовала, что Хейден тоже хочет большего. Желание сосредоточилось где-то ниже. Алексия едва не обезумела от предвкушения дальнейшего.

Она была уверена, что не сможет возбудиться сильнее. Но ошиблась. Когда он снова прикоснулся к ней, она едва не лишилась сознания.

Больше. Хейден пошевелился, раскинув ноги девушки и устроившись между ними. Больше. Он сильнее впился в ее губы, заглушая вырывающиеся из горла Алексии крики, которых она даже не слышала. Больше. Алексия вцепилась в плечи мужчины, но он приподнялся, чтобы она не могла прижать его к себе. Больше. Рука Хейдена скользнула между их телами и ласкала пульсирующую точку на теле девушки до тех пор, пока она не застонала.

От очередного прикосновения девушка задрожала. Натиск крепкой плоти внезапно облегчил ее страдания. Боль расколола сознание надвое.

Внезапно на Алексию нахлынули разнообразные ощущения. Она увидела над своей головой потолок мансарды, ощутила, как свет, проникающий сквозь оконце, лижет лицо. Алексия почувствовала лежавшего на ней мужчину, тяжесть его тела. Почувствовала насыщение полное и ошеломляющее. Жжение прекратилось. Но лоно девушки все еще пульсировало – слишком живое, слишком чувствительное. Где-то внутри его зародилось, затрепетав, совершенно новое удовольствие. Но Алексия была слишком ошеломлена, чтобы дать ему возможность раскрыться в полную силу.

Хейден наклонился, чтобы поцеловать ее, и Алексия увидела его лицо. Она заметила что-то в глубине его затуманенных страстью глаз. Удивление.

Мужчина пошевелился, смягчая боль. Но возбуждение не вернулось. Алексия не смогла погрузиться в чувственное забвение. Слишком отчетливо – неестественно отчетливо – она осознавала происходящее. Мужчину. И его плоть внутри себя. Свою уязвимость. Близость, от которой никуда нельзя было деться.

Звездопад медленно померк. Чувство удовлетворения вскоре отпустило Хейдена.

Он посмотрел на лежавшую под ним женщину. Она неловко обнимала одной рукой его нависшее над ней тело. Другая была беспомощно прижата к ее боку, захваченная в плен лямками корсета и сорочки. Хейден приподнялся на руках и поцеловал обнаженную грудь Алексии. Восхитительную грудь, полную, округлую, женственную и мягкую. По телу девушки пробежала дрожь, напомнив Хейдену, что та не разделила полученного им наслаждения.

На лице Алексии застыло беззащитное выражение, которое он увидел, когда вошел в мансарду.

– Тебе было очень больно?

– Не очень. Но больно. Я подумала, что природа могла бы обойтись с женщинами полюбезнее.

Хейден едва сдержал смех. Он отстранился от Алексии. Девушка слегка нахмурилась.

Хейден отодвинулся и поправил одежду. Поцеловав напоследок восхитительную грудь девушки, он водрузил лямки корсета на место.

– Природа не всегда так несправедлива. Только в первый раз.

Алексия откатилась в сторону, чтобы Хейден смог застегнуть ей платье.

– Вы удивились, когда… Вы не думали, что будете у меня первым, не так ли? Несмотря на то, что я говорила вам, решили, что мы с Беном были любовниками.

Хейдену очень хотелось признаться, что он действительно так думал. Он мог использовать это в качестве оправдания. Сейчас он ощущал лишь удовлетворение, хотя знал, что чувство вины придет позже. Но уже сейчас между ними возникла неловкость.

– Нет, это было всего лишь изумление. Одно дело – желать женщину, но совсем другое – осуществить мечту.