Алексия прервала опустошительный поцелуй и посмотрела вниз на мужа. Она не спускала с него глаз, пока ее рука описывала чувственные круги, упиваясь своей властью. Губы девушки слегка приоткрылись, и между зубов показался кончик языка. Возбуждение Хейдена возросло в несколько раз при виде ее непристойно высунутого языка.

От Алексии не ускользнула произошедшая в нем перемена, и она задумчиво сдвинула брови. Приподняв голову, Хейден обхватил губами сосок жены, не желая позволять ей думать слишком долго.

– Если бы это была не игра и если бы я действительно была куртизанкой, о чем бы ты меня попросил? – прерывисто выдохнула Алексия.

Хейдену показалось, что он умирает. И он выразил свое желание вслух, надеясь, что жена не сбежит от него, повергнутая в шок.

Алексия снова посмотрела на свои руки и высвободилась из объятий мужа. Потом опустилась столь стремительно, что Хейден не сразу понял, что она намерена исполнить его желание. Теперь он видел только ее плечи с горящими на них бриллиантами на уровне собственных коленей. Он не мог больше думать ни о чем, кроме своего желания, столь непереносимого, что дремавший в его душе зверь обнажил свои зубы.

Поцелуи Алексии сорвали с губ мужчины стон. Она набиралась опыта, становясь все более уверенной. Хейден почти не замечал того, что делает его жена, потому что внезапно перенесся в мир бархатного безмолвия и темноты, в котором царствовало лишь его возбуждение и становящееся все более непереносимым наслаждение. Хейдену казалось, что он всегда жил в этом мире.

Алексия приподнялась и вновь оказалась на коленях у мужа. Он сомкнул руки у нее на талии, приподнял ее над собой и опустил столь резко, что оба задрожали от накатившего на них облегчения.

Осмелев и вырвавшись на свободу, Алексия наклонилась, подставляя грудь навстречу поцелуям Хейдена, и закричала в экстазе.

Алексия смотрела из окна на Бристоль. В воздухе пахло морем, хотя оно было далеко. К морю вел канал. Деревянные стены некоторых домов разъела морская соль. Если приглядеться, над крышами домов можно было увидеть кончики корабельных мачт.

Алексия сняла апартаменты подальше от доков. Ее отель находился на улице, расположенной под уклоном, и из окна открывался вид на реку Эйвон.

Алексия напрасно пыталась ободрить Роуз. Никакие уговоры не действовали. Роуз наотрез отказалась принять помощь Хейдена. В отсутствие Тимоти ее ненависть к Хейдену нисколько не уменьшилась. Роуз поначалу не хотела брать и четыреста фунтов, принадлежавших Алексии. Она согласилась воспользоваться ими лишь в том случае, если они с Ирен будут умирать с голоду.

Прибытие сундуков Бена так же не улучшило настроения Роузлин. Алексия не стала уговаривать кузину открыть сундуки и проверить их содержимое. Возможно, когда-нибудь Роуз сделает это сама. И все же, когда этот день настанет, она не найдет в сундуках любовных писем. Алексия вынула их оттуда.

Она почти наизусть выучила эти письма. На протяжении всего пути до Бристоля она перечитывала их снова и снова. Уверенность, с которой писала эта женщина, убедила Алексию, что их связь с Беном не была чем-то мимолетным. В письмах упоминались подарки, и это означало, что Бен тратил на нее деньги.

Прочитанные строки снова пробудили в сознании Алексии воспоминания о Бене. На протяжении многих недель она представляла его себе весьма смутно. На мгновение Алексия ощутила в сердце застарелую боль, смешанную с новой. Тогда в мансарде эти письма поколебали ее уверенность в любви Бена. А теперь осколки разбитой любви снова полоснули по сердцу.

Однако оставленные ими раны оказались неглубокими. Новые переживания понемногу вытесняли старые. Воспоминания о последней ночи с Хейденом, об их чувствах друг к другу и возраставшей с каждым днем страсти. Алексия поразила себя и Хейдена. Всю дорогу до Оксфорда она пребывала в счастливом оцепенении. Ей и сейчас стоило большого труда заставить себя думать о миссии, с которой она приехала в Бристоль.

Алексия была рада, что ей хватило смелости прочитать письма. Теперь она получила ответы на интересовавшие ее вопросы. Большинство посланий было подписано одним лишь только именем – Люси. Однако на нескольких самых ранних письмах стояло полное имя и название собственности.

Люсинда Моррисон, Санли-Мэнор. Теперь Алексия располагала именем и возможным адресом.

Рассматривая город, она мысленно составляла план действий. Как она приедет к этой женщине? Что скажет? Алексия обдумывала все это в течение целого дня, пока добиралась до Бристоля.

«Я – кузина Бенджамина Лонгуорта, и я приехала, чтобы вернуть вам ваши письма». Таким образом она даст понять Люсинде Моррисон, что знает о ее любовной связи с Беном. Визит Алексии будет вы глядеть как любезность. Ведь эти письма могут скомпрометировать Люсинду, если та вышла замуж за другого мужчину после смерти Бена. Все это облегчит задачу Алексии.

Но в то же время упоминание о Бене может привести к тому, что его любовница захлопнет дверь у Алексии перед носом.

Очень скоро она поймет, как ей следует поступить.

Алексия проверила, все ли сложила в сумочку, застегнула мантилью и надела шляпку. Затем решительно взяла в руки стопку писем, теперь завернутых в бумагу и перевязанных ленточкой, словно подарок.

Поместье Санли-Мэнор располагалось в трех милях от реки Эйвон, в стороне от дороги, ведущей в Бат. Ведущая к нему аллея выглядела очень ухоженной.

Алексия увидела дом, когда экипаж поднялся на вершину небольшого холма. К старому каменному зданию примыкал недавно отстроенный флигель, заметно увеличивавший и без того внушительную площадь дома. Люсинда Моррисон вела обеспеченную, хотя и немного уединенную жизнь в сельской глубинке.

Ожидавший у крыльца экипаж свидетельствовал о том, что в доме находятся гости. Алексия открыла оконце в передней панели экипажа и попросила кучера остановиться. Она рассматривала экипаж у дома, не зная, что предпринять. Ей не хотелось появляться там сейчас, при гостях. Лучше выбрать для этого другой день.

Алексия уже хотела сказать кучеру, чтобы развернулся, когда дверь дома распахнулась, и на крыльце появилась женщина. Следом за ней появился мужчина в цилиндре, с тростью в руке. Видимо, гости собрались уезжать.

В дверях показался лакей, и Алексия догадалась, что женщина не гостья, а сама мисс Моррисон. Алексия прищурилась, чтобы как следует рассмотреть ее. У женщины были белокурые волосы под щедро украшенной перьями шляпой и безупречная фигура. Однако увидеть детали с такого расстояния не представлялось возможным.

Экипаж покатил по аллее. Кучер Алексии попытался отвести свой экипаж в сторону – в этом месте аллея была не слишком широка. Заметив это, кучер встречного экипажа остановился, чтобы дать экипажу Алексии дорогу.

Из окна экипажа мисс Моррисон высунулась голова. Очевидно, спутник хозяйки дома решил выяснить, что происходит. Алексию пронзило какое-то странное ощущение. Вцепившись в створки окна, она вытянула шею, чтобы рассмотреть пассажиров встречного экипажа. Внезапно все затуманилось у нее перед глазами.

В отдалении звучал голос, перекрываемый шумом в ее собственной голове. Экипаж Алексии остановился почти бок о бок с экипажем мисс Моррисон. На землю спрыгнул мужчина и пробежал несколько ярдов вперед. Какое-то время они ошеломленно смотрели друг на друга.

Наконец лицо мужчины прояснилось, а глаза вспыхнули радостью. Он распахнул дверцу экипажа.

– Это ты! Будь я проклят! Алексия, какая приятная неожиданность!

В глазах Алексии запрыгали черные точки, и она, лишившись чувств, упала прямо в объятия Бенджамина Лонгуорта.

В нос Алексии ударил резкий запах, и она открыла глаза. Первое, что она увидела, были два склонившихся над ней лица. Женское обладало идеальными чертами и пропорциями, при взгляде на которые останавливалось время.

И все же внимание Алексии привлекло обеспокоенное лицо Бенджамина. Он испытал явное облегчение при виде того, что его кузина очнулась. Внезапно перед Алексией возник прежний Бен с сияющими глазами и широкой улыбкой. Похоже, его ничуть не смутил тот факт, что их с Алексией неожиданная и странная встреча послужила причиной обморока последней.