Из— за производимой на нем оборонной продукции цех “Намака Спешл Стил” считался закрытой военной зоной, поэтому Чифуни приказала пилоту дважды облететь посадочную площадку на крыше, громко объявляя в мегафон, что вертолет является полицейской машиной, прибывшей со специальным заданием.

На крыше были ясно видны шестеро охранников в форме; в небольшой контрольной башенке их, без сомнения, было еще немало, и Чифуни не хотелось идти на обострение отношений с самого начала.

Полицию в Японии чтили, поэтому Чифуни не ожидала никаких серьезных осложнений. Другой вопрос, удастся ли ей попасть куда-нибудь дальше крыши, однако она решила, что волноваться об этом станет только после посадки. Обычно удостоверение сотрудника “Кванчо” помогало ей проникнуть куда угодно — служба безопасности вызывала в рядовых гражданах чуть ли не благоговейный трепет.

Однако реакция охранников была совершенно неожиданной. С крыши дали решительную отмашку, запрещающую посадку, затем загремел металлический, усиленный динамиками громкоговорителя голос:

— Предупреждение! Вы находитесь в запретной зоне. При попытке зайти на посадку открываем огонь на поражение. Повторяю, при попытке зайти на посадку открываем огонь на поражение.

Чифуни и сержант Ога потрясение переглянулись. Это была беспрецедентная наглость.

— Ничего себе… — пробормотал Ога. Куда катится спокойная и безопасная Япония, если охрана какого-то заводика угрожает открыть огонь по полицейскому вертолету? Уважение к властям и к закону было одним из столпов, на котором держалось японское общество.

— Очень странно, сержант-сан, — сказала Чифуни. Затем, приказав пилоту продолжать облет, она приникла к укрепленному на турели мощному биноклю и стала рассматривать посадочную зону. Бинокль был снабжен устройством гироскопической стабилизации, поэтому неизбежная для всех типов вертолетов вибрация не оказывала на него никакого воздействия. Изображение не прыгало, и Чифуни могла рассмотреть даже лица охранников. Казалось, до них можно было дотронуться — такова была разрешающая способность оптики.

Потом она предложила взглянуть вниз сержанту. Наводя бинокль на лица людей внизу, Ога мельком подумал, что “Кванчо” пользуется самыми новыми игрушками из арсенала спецсредств наблюдения. Вглядевшись как следует, сержант понял, чем объясняется странное поведение охраны.

— Якудза, — определил он. — Я узнал нескольких человек. Наверняка это не настоящие охранники из Управления обороны. Это преступники, но что они тут делают?

— Уверена, что Намака знают ответ на этот вопрос, — мрачно откликнулась Чифуни.

Она связалась с “Кванчо”, передала дежурному офицеру изображения людей внизу и попросила прислать подкрепление. Дежурный офицер порекомендовал не рисковать и идти на посадку после того, как прибудет подкрепление. Чифуни попыталась оспорить это распоряжение, как вдруг заметила, что на крыше контрольной башенки открывается люк. Оттуда появилось несколько охранников, которые волокли какой-то предмет. Видеосвязь со штабом “Кванчо” все еще не была прервана, и дежурный офицер, наблюдавший всю картину на своем мониторе, издал хриплый возглас. Затем с крыши взлетела очередь багровых трассирующих пуль, и радио замолчало.

В борту вертолета появилась цепочка отверстий, и детектив Сакадо дернулся в своих пристяжных ремнях. Две пули пятидесятого калибра попали ему в спину и буквально вырвали из него легкое и половину ребер.

Вертолет камнем упал вниз, но над самой крышей скользнул в сторону — это пилот совершил резкий боковой маневр, спасаясь от второй очереди трассирующими пулями. Судя по всему, это было чисто рефлекторным действием, но, благодаря своей неожиданности, оно имело успех. В результате, однако, вертолет оказался слишком близко к контрольной башне.

Вторая очередь трассирующих снарядов прошила воздух в том месте, где вертолет только что был, но третья попала точно в хвостовой винт. Раненая машина начала медленно вращаться вокруг своей оси, но высота, к счастью, была небольшой. Вертолет плюхнулся на крышу через считанные секунды.

Раздался скрежет раздираемого металла; салазки шасси, рассыпая искры, скользнули по железным решеткам посадочной площадки, винты разлетелись, и вертолет остановился, наткнувшись на стену контрольной башни.

Удар был достаточно сильным, но не убийственным, к тому же скольжение по перфорированным стальным полосам также погасило скорость. Чифуни и двоих уцелевших полицейских сильно встряхнуло, но ремни безопасности выдержали, и они остались целы. В следующую секунду они отстегнулись и, выпрыгнув в дверь салона, спрятались у подножия башни, подальше от места падения вертолета. Пилот выбраться не успел: как раз в тот момент, когда он пытался отворить перекошенную дверь кабины, взорвались топливные баки, заливая стену контрольной вышки и большую часть посадочной площадки горящим керосином и забрасывая окрестности раскаленными обломками.

Один из охранников, пошатываясь, приблизился к ним. Он пытался убраться подальше от взорвавшегося вертолета, но длинный обломок лопасти ударил его в спину. Охранник упал ничком, и изо рта его вылетел сгусток крови.

С крыши контрольной башни, перегнувшись через ограждение, уставился на них еще один охранник. Чифуни и двое полицейских были слишком близко к ее подножию, так что обстрелять их из крупнокалиберного пулемета, из которого был сбит вертолет, не представлялось возможным. Зато у охранника был автомат. Он быстро прицелился, но Чифуни выстрелила первой. Очередь попала в цель — охранник дернулся, перевалился через ограждение и рухнул на площадку совсем рядом.

Чифуни подползла к мертвому телу. Для того чтобы сковырнуть с крыши контрольной башни расчет тяжелого пулемета, им необходимы были гранаты, однако ее усилия и риск, которому она себя подвергала, оказались напрасными: у охранника не было ни одной.

Ее бросок привлек внимание других охранников, которые спрятались в небольшом павильоне с дверью, расположенном метрах в пятидесяти. Очевидно, из павильона вела лестница вниз. Пули засвистели над головой Чифуни, с сухим треском врезаясь в стену контрольной башни.

Сержант Ога и детектив Ренако, сориентировавшись, открыли по двери шквальный ответный огонь, и под его прикрытием Чифуни вернулась обратно.

Как бы там ни было, но они оказались под перекрестным огнем охранников, которые были на крыше, и тех, кто стрелял по ним от двери.

Фицдуэйн приподнял левую руку, остановив этим жестом подступающего к нему Хираи и двух якудза, которые находились позади него.

Наконец-то гайдзин начал как-то отвечать. Наконец-то он отважился еще на что-то, кроме позорного отступления. Это было хорошо. Именно этого хотел Намака-сан, а чего хотел босс, того хотели и его люди.

— Намака-сан, — заговорил Фицдуэйн. — Я подумало разнице между японскими и западными клинками. Разве не верно утверждение, будто японские катана, достигшие совершенства в восьмом столетии, с тех пор не изменились, и что мечи, созданные тысячелетие спустя, обладают более или менее таким же внешним видом?

Вопреки обуревавшему его гневу, Кеи Намака был заинтригован. Гайдзин, также как и он сам, был настоящим, авторитетным экспертом по средневековому оружию. К его мнению, особенно высказанному в подобных экстремальных условиях, следовало прислушаться.

— Подождите, — сказал он по-японски своим якудза.

Хираи как раз готовился выхватить меч из ножен и прикончить гайдзина одним взмахом. Кеи Намака славился как мастер подобных внезапных ударов, и сэнсею хотелось показать боссу, что и он владеет искусством йандо — извлечения меча из ножен с плавным и мгновенным переходом в атаку.

Гайдзин казался не слишком опасным противником, однако его поведение было ни на что не похоже. Избранная им тактика отступления не позволяла Хираи приблизиться на достаточное для удара расстояние. А еще этот непонятный разговор… О чем бы ни говорили гайдзин и Намака-сан, этим они подрывали торжественность момента. Это раздражало Хираи, и он никак не мог очистить свой разум от посторонних мыслей и сосредоточиться, как того требовали обстоятельства.