— У меня свежая мысль, — объявила Чифуни. — Они не могли прорыть ход под стеной?

— Это исключено, — ответил Фицдуэйн. — На стенах укреплены сенсоры, чувствительные к колебаниям, к тому же с внешней стороны за стенами наблюдает полиция.

Чифуни быстро скользнула взглядом вдоль стены дома и осмотрела сад камней, но не обнаружила ничего такого, чего не должно было здесь быть.

Потом что-то словно кольнуло ее.

Дирижабль, двигавшийся по кругу, занял такое положение, что Чифуни увидела не только усадьбу Ходамы, но и соседние дома. В этом квартале находились только дорогие, роскошные резиденции, и в саду одной из них, примыкающей к вилле Ходамы, был еще один пруд. Ни тот, ни другой водоемы, казалось, не примыкали вплотную к стене, но их зеркальное расположение вряд ли было простым совпадением.

Может ли быть, что они сообщаются между собой? При помощи, например, водопропускной трубы, например? Есть ли там сенсоры? В воде, среди золотых рыбок и черепах, пробирающихся между нежными стеблями ирисов? Навряд ли…

— Пруд! — воскликнула она, направив свой бинокль на черную поверхность воды. — Хьюго, ПОСМОТРИ НА ПРУД!

Фицдуэйн сосредоточился на Фумио Намаке и приближающемся к нему Кацуде, однако, услышав предупреждающий возглас Чифуни, он мгновенно перевел взгляд на поверхность водоема. Там происходило что-то странное.

На его глазах вода не то закипела, не то вдруг превратилась в прибежище тысяч и тысяч змей.

Неожиданно он понял, что происходит. При этом Фицдуэйна не покидало неприятное ощущение, что это только начало.

— Приготовьтесь стрелять, — коротко бросил он. — Но только по моей команде.

Чифуни было уже все ясно, и она схватилась за свой “винчестер-магнум”.

Фицдуэйн снова навел бинокль на Фумио и Кацуду, которые встретились возле летней беседки с ее соломенной крышей и широкими карнизами. Помня о поддержке с воздуха Кацуда не стал заходить внутрь. Он хотел, чтобы с борта дирижабля его было хорошо видно.

— Фицдуэйн-сан, — раздался в наушниках встревоженный голос Паука. — Странное сообщение из центра Токио. Два вертолета “Хьюи” с погашенными огнями движутся в нашем направлении на малой высоте и с высокой скоростью. Никаких полетов над городом запланировано не было. Расчетное время прибытия — через две минуты, может быть, даже меньше.

Движение частных вертолетов над центром Токио, особенно над Акасакой, где жил не только Ходама, но и располагалась резиденция японского Императора, было строжайше запрещено. Незваные гости явно не принадлежали к тем, кто привык соблюдать правила.

Фицдуэйн почувствовал, что их аккуратная операция превращается в кашу и может закончиться не совсем так, как хотелось.

Невидимый прежде дирижабль вдруг показался ему слишком большим и слишком уязвимым.

Фумио Намака следил глазами за приближающимся гайдзином.

В ярком сиянии установленных по периметру стены прожекторов он казался не таким высоким и широкоплечим, как в тот день, когда они встречались лицом к лицу, но скорее всего это был просто обман зрения. Ирландец был в темном костюме, а Фумио знал, что черный цвет скрадывает настоящие размеры, особенно на расстоянии. К тому же ненавистного врага всегда представляешь себе большим, чем он есть на самом деле.

Но он не мог ошибиться. Фумио уже различал знакомые черты и короткий ежик волос серебристо-стального цвета. Глядя на Фицдуэйна, он почти пожалел о неизбежном появлении “Яибо” с их вертолетами. Предвкушение страшной смерти гайдзина само по себе стало для Фумио достаточной наградой, и предстоящая расправа могла бы даже испортить ему удовольствие.

— Рад вас видеть, Намака-сан, — сказал гайдзин, остановившись на дорожке ярдах в десяти от Фумио. — Поверьте, я долго ждал этого момента.

Фумио вздрогнул. Этот голос был ему незнаком, к тому же гайдзин заговорил с ним по-японски. Внезапно паника охватила Фумио, но он не мог понять ее причину.

Фумио в волнении огляделся. В саду, который только что был пуст, вдруг появились откуда-то хорошо вооруженные люди в масках и черных гидрокостюмах, а из пруда, словно в адском кошмаре, лезли новые и новые аквалангисты.

В считанные секунды Фумио окружили, схватили за руки за ноги и с силой толкнули на один из опорных столбов беседки. Холодная сталь врезалась в запястья, и младший Намака понял, что его приковали наручниками к столбу.

Вдали Фумио услышал стрекот вертолетных турбин. “Еще не поздно, — подумал он. — Еще есть время”.

Гайдзин подошел к нему уверенными шагами, приблизил свое лицо почти вплотную, поднял руку и вдруг, одним резким движением, сорвал с лица собственную кожу!

Фумио чуть не задохнулся от ужаса, когда увидел, как натянулась и лопнула кожа, как сползают с черепа клочья мышц и волос. Из-под маски показалось жуткое, изуродованное лицо, и Фумио сразу все понял. Кишечник его не выдержал, и он ощутил в воздухе зловоние собственного страха.

— Кацуда… — прошептал он.

Мертвое лицо чуть наклонилось в знак согласия. Куски искусственной кожи клочьями свисали с него, и от этого лицо Кацуды напоминало гниющее лицо прокаженного.

Создавалось впечатление, будто живые ткани тоже шелушатся и отстают от костей. Кацуда словно разлагался, гнил заживо.

— Да, — сказал Кацуда. — Я — твоя погибель.

Фумио почувствовал резкий запах жидкости еще до того, как его облили ею с ног до головы. Теперь ему стало ясно, какой конец его ждет.

Рев вертолетов стал громче. Он заполнил собой все пространство, над садом повисли две черные тени, и с одной из машин упали вниз десантные тросы.

Кацуда стоял на некотором расстоянии от беседки, и один из аквалангистов протянул ему короткий картонный цилиндр. В следующее мгновение в руке Кацуды вспыхнул ослепительно-розовый свет.

Луч пламени метнулся к отчаянно рвущемуся и вопящему от ужаса Фумио Намаке.

Характерная темная тень на мгновение заслонила сад и медленно опустилась среди лужаек и кустов. Затем Фицдуэйн снова увидел Кацуду и Фумио.

Он пропустил несколько секунд и теперь не очень хорошо понимал, что происходит. Сначала из пруда появились аквалангисты, потом Фумио схватили и приковали к беседке; с этого момента целостная картина распалась на отдельные фрагменты.

Когда Фумио и Кацуда возникли перед окулярами его бинокля, в руке главаря якудза уже сверкнуло розовое пламя, и младший Намака вспыхнул как факел. И он сам, и беседка, и самая земля под ногами должно быть насквозь пропитались высокооктановым бензином или топливом для угольных фонарей, так как пламя взметнулось неожиданно высоко и яростно. В считанные секунды оно охватило соломенную крышу беседки и забушевало вовсю.

— Эл, сними Кацуду. Чифуни, бей по аквалангистам.

Кацуда торжествующим жестом поднял вверх сжатые кулаки.

Он стал куромаку!

Фигура Кацуды поместилась точно между рисками телескопического прицела. Лонсдэйл плавно потянул спусковой крючок.

— Банзай! Банзай! Банзай! — выкрикнул Кацуда, не замечая закипевшей вокруг него битвы между аквалангистами и “Яибо”, которые прибыли слишком поздно, чтобы спасти своего хозяина.

Лонсдэйл выстрелил. Пуля пятидесятого калибра, разработанная в начале второй мировой войны для борьбы с танками, попала Кацуде в грудь и взорвалась, в клочья разнося сердце и легкие, круша ребра и позвоночник. Все, что осталось от Кацуды после взрыва, было отброшено назад, туда, где, объятое нестерпимым жаром, корчилось и горело тело Фумио Намака.

Два старых врага горели в одном огне.

Первый вертолет “Хьюи” приземлился на самой большой поляне в саду, как раз между колодцем и пылающей беседкой. Размах лопастей несущего винта “Хьюи” был равен почти пятидесяти футам, поэтому второй вертолет сесть уже не мог. Он завис на высоте двадцати футов над садом, и четверо террористов проворно спустились по тросам вниз. Остальные остались в салоне, поливая мечущихся внизу аквалангистов огнем из ручного оружия.