— Вы на них не обижайтесь, у них такая работа, — попытался я её успокоить. — А ваш благоверный даже после смерти может помочь спасать жизни другим.

Я уж не стал говорить ей, что её соседей выпотрошили в сарае с исследовательской целью совсем другие и совсем нехорошие люди. А пока она продолжала сокрушаться, что осталась одна я оценил состояние видимых кожных покровов, слизистых, дыхание было ровным, спокойным, достаточной глубины. Язвочек я не увидел ни одной.

— У вас со здоровьем сейчас как дела? — решил я конкретизировать вопрос, чтобы она рассказала о себе, а не о своей потере.

— Да моё-то нормальное, твоими молитвами и стараниями, сынок, — грустно произнесла она и на глаза снова начали наворачиваться слёзы. — Только вот жизнь не мила теперь, лучше бы он остался, а меня мёртвую отнесли на опыты.

— Вам дана жизнь неспроста, — решил я попробовать зайти к проблеме с другой стороны. — Раз вы остались живы, значит так надо. А вот что именно надо от вас этой жизни, вы должны сами подумать и понять.

Пожилая женщина подняла на меня задумчивый взгляд. Кажется, она прониклась моим последним утверждением и найдёт применение отведённым годам. Я улыбнулся ей, подмигнул, поднялся с табурета и ушёл. У меня впереди ещё много работы.

Я обходил дома один за другим. В дом, где живёт Мария заходить не стал, сам не знаю почему. Хотя нет, знаю. Я почему-то боялся, что она снова за мной увяжется, а я хотел сделать этот этап побыстрее, а к ним зайду в последнюю очередь. Это я так думал, но моим планам не суждено было сбыться. Выходя из третьего дома, где тоже всё было в порядке, я увидел стоявшую перед калиткой девочку. Он смотрела на меня с некоторым недоумением.

— Почему меня не позвал? — спросила Мария.

— Да тут смотреть особо нечего, — пожал я плечами. — Скорее перестраховка. И таблетки раздаю, чтобы они ещё несколько дней принимали препарат.

— А что такое антибиотик? — спросила она. — То, что убивает всё живое?

— Если буквально перевести, то получается так, — хмыкнул я. — Но на самом деле это вещество, которое содержится в плесневых грибах и уничтожает бактерий, которые могут помешать им спокойно расти. Это вещество выделено в лабораторных условиях и спрессовано в таблетки.

— А почему сразу не сделать в растворе, который вы вводите в вену? — прищурившись спросила она.

— Справедливый вопрос, — кивнул я. — Наверно моё упущение. В моём мире есть много антибиотиков, которые вводятся внутривенно, а здесь мы ещё не сделали.

— А какой он, мир из которого ты пришёл? — снова спросила она, так и не давая мне пройти.

— Жестокий, — коротко ответил я. — Давай лучше потом об этом поговорим. Хочу быстрее всё закончить и снять этот костюм.

— А зачем тебе этот костюм, если ты просто можешь выпить этот свой антибиотик и тебе ничто не будет угрожать?

— Интересный вариант, — хмыкнул я. — Но так никто не делает. Пойдём скорее, потом поговорим.

— Потом, значит никогда, — пробурчала она себе под нос, но уступила мне дорогу.

Очень пессимистические у Марии настроения по поводу нашего дальнейшего сотрудничества. Наверно она сделала не совсем верные выводы из того, что я не зашёл за ней сразу.

— Хорошо, если так, — сказала она, а я глубоко вздохнул. Забыл, что она умеет читать мысли при желании. Дальше старался думать только о пациентах.

— Что нашли ищейки из города? — спросила Мария, пока мы шли к следующему дому.

— А ты мои мысли только слышишь или ещё и видишь? — спросил я.

— Если хорошо себе представляешь, тогда увижу.

— Тогда я лучше тебе покажу.

Я постарался максимально чётко вспомнить картинки в черной папке, потом подземную лабораторию. Девочка шла молча, сдвинув брови. Я ожидал бурной реакции, но она не сказала ни слова.

— Что ты обо всём этом думаешь? — не выдержал я, когда мы вышли из очередного дома, где тоже все чувствовали себя хорошо.

— Ты говоришь, что мир, из которого ты пришёл, жестокий, — задумчиво произнесла Мария. — Мой тоже не сахар, но я уже не понимаю, куда катится этот. Я же прекрасно помню сельского главу, он был немного странный человек, но порядочный, местные его уважали. Он был человеком слова и старался для села делать всё, что требовалось. У меня в голове не укладывается, как он пошёл на это? За деньги можно продать Родину, но неужели можно перестать быть человеком?

— Возможно ему угрожали, — предположил я. — Если он как честный и порядочный человек мог отказаться от денег, то устоять перед угрозой близким уже не сможет. У него была большая семья?

— Сыновья разъехались кто куда, навещали только летом, привозя внуков понянчиться, всё остальное время они жили в своём не маленьком доме вдвоём.

— А жену его давно видела? — решил я уточнить.

— Последние несколько месяцев она стала какая-то нелюдимая и из дома почти не выходила. Ты думаешь о том же о чём и я, да?

— Да, ты права, — кивнул я. — Значит именно с тех пор и начала работать эта адская лаборатория. Не тогда же случайно появились эти странные жильцы в доме на околице?

— По-моему да, — кивнула Мария. — Наверно они и работали в этой лаборатории.

— А главу когда видела в последний раз? — спросил я.

— Слышала дня три назад, что он приболел и уехал к Лекарям в Санкт-Петербург.

— Значит он тогда как раз и сбежал. Прямо перед заражением.

— Но он уехал один, жена вроде осталась, — с сомнением сказала она. — Но дома её нет, там пусто.

— Получается, что он вывез её раньше, — сказал я.

— Или она умерла раньше, — добавила Мария.

— Но тогда и рычаг давления на него перестал бы работать, — покачал я головой. — Если ты говоришь, что он был положительным человеком, то сразу доложил бы, что здесь происходит.

— Возможно сыновей нашли, — предположила она.

— Ты можешь рассказать это всё майору?

— Он будет меня слушать? — хмыкнула она. — Я отцу скажу, чтобы он с ним поговорил, так надёжнее будет.

— Ты права, — кивнул я. — Пойдём пока дальше, уже немного осталось.

Мы прошлись по всем домам до конца улицы. Все жители чувствовали себя более-менее удовлетворительно, я каждому вручил по облатке таблеток антибиотика и объяснил, как его принимать и как долго. Некоторых я проверял сканированием. Воспалительный процесс в лёгких стихал, но ещё имелись кое-какие отклонения в работе внутренних органов, как след от недавно перенесённой тяжёлой инфекции. Где процессы были более выражены, я применял магическое воздействие, чтобы ускорить процесс выздоровления.

В общем нашу работу в селе можно считать законченной. Мы как раз выходили к управе, когда на нескольких микроавтобусах подъехали дезинфекторы. Они также, как и мы облачились в противочумные костюмы, только вместо респираторов надели противогазы чудной формы. У каждого за спиной висело по два баллона, а в руках длинная трубка с распылителем, соединяющаяся шлангами с баллоном.

Мы остановились понаблюдать в сторонке. Один из дезинфекторов, скорее всего главный у них, заметил меня и пошёл в нашу сторону, я пошёл навстречу.

— Александр Петрович? — спросил мужчина крепкого телосложения, о возрасте в таком облачении судить практически невозможно.

— Он самый, — ответил я и протянул руку. — С кем имею честь разговаривать?

— Полунин Роман Вячеславович, — представился мой собеседник и пожал мою руку. — Очень приятно. Тут и правда такая жесть, как мне описал Обухов?

— Нет, Обухов ещё и не всё знает, тут гораздо хуже, — сказал я и Полунин покачал головой. — Но мы уже практически справились, так что дело теперь за вами. Мои ребята ещё обходят последние дома с проверкой, так что вы можете начать с ближайших домов по каждому направлению, тогда точно с ними не столкнётесь.

— Спасибо за рекомендацию, — кивнул Полунин. — Мы тогда пойдём работать, лучше поговорим позже.

— Согласен, — сказал я. Потом обратился к Марии: — Пойдём за твоим отцом?