Молчание затягивалось.

— Я могу идти?

— Не хотите сыграть партию? — в ответ предложил Ровер, кивая на шахматную доску.

Судя по слегка нахмуренным бровям, что делать со смутившим его обстоятельством, он так и не определился, но пока решил отложить этот вопрос, сочтя несущественным. Любят, однако, северные эссы заниматься не пойми чем. Меченый клинками меня махать заставил, выясняя, владею ли я оружием. Лорд Лэргранд, похоже, предпочитает настольные игры.

— Я вряд ли окажусь для вас достойным соперником.

— Разве ваши учителя так плохи?

Крис и Рик… скорее, это я непутевая ученица. Не мог же командор теней знать, что играть меня обучали рыжик и Демон льда? Или мог? В любом случае, пока эсса не добьется цели, он южную гостью не отпустит. Подыграем ему… точнее, сыграем.

Хозяин шахматной доски отличался любовью к редким и необычным вещам. Над этой старательно поработали умелые ювелиры, превратив покрытые серебром и позолотой фигурки в произведения искусства. Увесистые и холодные — прикасаться к ним почему-то было неприятно, как к оружию в последнее время.

— Уступлю леди право первого хода.

После секундной заминки, я выставила вперед коня. Ровер хмыкнул, оценив нестандартное начало.

— Вы сегодня неожиданно спокойны, — заметил соперник. — Я так понимаю, спрашивать, о чем вы договорились с лордом Харэнар бесполезно?

Я промолчала, ничем не выдав удивление осведомленностью командора теней. Значит, вот по какой причине он вмешался? Хотел разузнать о моих связях с лиаро?

— Неожиданно спокойны и неразговорчивы, — задумчиво повторил собеседник, не дождавшись реакции. — Тогда, позвольте, я поведаю вам один случай из личного опыта. Около тридцати лет назад Шерхором правил князь, который излишне радел о своем здоровье, а потому держал при дворе целую кодлу знахарей и травников — по большей части, шарлатанов и неучей, ибо любой мало-мальски опытный лекарь с первого взгляда сказал бы, что упомянутый правитель отличается здоровьем годовалого бычка.

Ровер почти не задумывался над ходами, отвечая с небрежностью. Я тоже не слишком старалась.

— Наш мнительный князь с каждым днем обнаруживал на своем теле все новые и новые признаки близящегося конца, должного наступить то от легочной гнили, то от дурной крови, то от отравления, то от шатания зубов. Лечебных настоек, что выпивались перед сном на всякий случай, становилось все больше. Вы, целительница, догадываетесь, каким был итог?

Я осторожно кивнула.

— Однажды утром князь не проснулся. Лекарства, употребленные в непомерном количестве, смешались и превратились в яд, — Ровер посмотрел на доску, словно только сейчас обнаружил ее, а ходы до этого руки делали сами. — А мораль сей истории проста: когда мы вынуждены бить по своим, «дозу» надо отмерять особенно тщательно, не полагаясь на случай, — мужчина пододвинул ко мне медальон. — Жизнь эссы Иньлэрт вне опасности, правда, некоторое время он не сможет принимать участие в боевых операциях.

«Чего вы и хотели», — последнее командор теней, придерживаясь дипломатии, не произнес вслух, но оно напрашивалось, читаясь в лукаво прищуренном взгляде и ехидно изогнутых уголках губ. Я пожала плечами. Как он верно заметил, доказательств умысла у снежного клана нет, дарить подарки женихам не запрещено, а вменять невежество в вину глупо.

— Это все?

— Почти, — эсса кивнул на доску, где его слон объявил шах моему королю. — Вы проиграли.

Предсказуемый финал. Я должна расстроиться?

— А знаете, почему вы проиграли? — продолжил командор теней. — Вы стремитесь сохранить все фигуры, но при таких условиях победа почти невозможна, — Ровер сам отступил белым королем на единственно свободное поле, передвинул черную ладью, объявляя мат. Удовлетворенно улыбнулся и веско закончил. — По крайней мере, в игре.

Семейная ванная — явление, к которому я, наверно, не привыкну никогда. Человек чувствует себя особенно уязвимым, оставаясь без одежды, и обычай обнажаться перед толпой чужих людей мне казался дикостью.

Хорошо хоть, существовало разделение на «мужское» и «женское» время. Но перспектива провести полчаса наедине с любой из леди Иньлэрт тоже не прельщала, а потому для омовения я выбирала раннее утро, когда остальные обитатели особняка еще спали.

Купальня семьи Исланд располагалась на заднем дворе — небольшая подсобка из белого камня, к которой вела узкая, расчищенная от снега дорожка. Солнце, едва показавшееся над горизонтом, сразу же спряталось в сплошное серое покрывало туч. Морозный ветер кусал за щеки, забирался под полы телогрейки, наброшенной прямо на домашнее платье.

Я, ежась от холода, пробежалась по улице, потянула за отполированную многочисленными прикосновениями медную ручку. Тяжелая плотная дверь поддалась с трудом, но после некоторого усилия впустила меня в предбанник, занимавший всю наземную часть. К самим ваннам уходила каменная лестница, упирающаяся в очередную массивную дверь.

Внизу царил полумрак. Тихо журчала вода. От горячих источников поднимались клубы густого пара, скрывая противоположные стены, так что о размерах подземелья приходилось только догадываться. Вряд ли Иньтэон построили бы в сейсмически активной зоне. Скорей всего, температура поддерживалась артефактами, и сейчас я собиралась насладиться благами, что даровала магическая цивилизация.

Между выложенными плиткой ваннами вела узкая шершавая дорожка. Предвкушая удовольствие, я направилась к дальнему краю помещения, где можно было искупаться, не рискуя свариться. Прыгнуть с разбега или аккуратно соскользнуть с бортика вниз, погрузившись целиком, а затем вынырнуть и лечь на воду, наслаждаясь теплом и покоем, наполняющей все тело истомой и легкостью — той легкостью, которую во сне дарит полет, а в реальности не найти иначе. Расслабиться, оставив за порогом и вездесущую зиму, и груз забот.

К сожалению, моим мечтам о покое не суждено было сбыться.

— Доброе утро, тетушка Лаанара.

На краю одной из длинных ванн-бассейнов, подбивая ногами брызги, устроилась Павайка. В отличие от меня девочка ничуть не стеснялась наготы подросткового угловатого тела: полотенце валялось отброшенное рядом, а о купальной сорочке она даже не вспомнила.

— Доброе.

Продолжение разговора, ожидаемо, не последовало: приветствие изначально было данью вежливости. Павайка наклонилась, будто высматривая что-то в глубине, а затем и вовсе упала вперед, с головой уйдя под воду. Вынырнула, отфыркиваясь. Поплыла к дальнему краю.

Некоторое время я прислушивалась к доносящемуся из-за пара плеску, но возвращаться девчонка, похоже, не намеревалась. Хаос с ней! Так даже лучше! Я смежила веки, расслабляясь, наверное, задремала, разморенная горячей водой, отыгрываясь за бессонную ночь.

Вам когда-нибудь приходилось просыпаться в сугробе? Ощущения, скажу, непередаваемые! Одно мгновение потребовалось на осознание происходящего, и я с недостойным эссы визгом бросилась к краю ванной.

Из соседнего бассейна донеслось злорадное хихиканье.

— Что это значит, Павайка?

Вытряхнутые из волос льдинки заскакали по плитам, упали в воду, быстро тая. Оцарапанная щека горела. Сугроб оказался ледяным снежком, прилетевшим мне в лицо, просто очень большим.

— Вы о чем? — выбравшаяся на «берег» девчонка невинно хлопнула ресницами. — Извините, тетушка Лаанара. Я думала, вам подурнело от жары.

— И поэтому ты решила расквасить мне нос? Неужели не понимаешь, как по-детски это выглядит? Подобные шалости не достойны юной леди.

Павайка неожиданно вздыбилась не хуже рассерженной кошки.

— Это вы не достойны его! Вы его не любите! — девочка прикусила губу, осознавая, что позволила себе лишнее, и все же упрямо продолжила. — Вы! Исху! Не любите! Иначе бы круглые сутки дежурили в лазарете, помогая целительницам, а не спокойно ждали новостей! Да вам вообще плевать, где мой кузен?! Что с ним?!

Мокрые волосы некрасиво облепили лицо, перечеркнули его белесыми шрамами, в бледно-голубых глазах бушевала ярость — сейчас она совершенно не походила на свою сестру, и именно это отличие позволило мне взять себя в руки. В конце концов, я же старше… мудрее. Теоретически.