– Ерунда! – Судя по всему, Кремер уже настолько раскипятился, что голос его скрежетал, как терка. – Ни в чем я вас не обвинял! Если вам верить, вы с Гудвином сами установили время убийства по телефонному разговору. Это ведь факт, не так ли? У каждого из пятерых подозреваемых на это время имеется алиби. Одна из них вообще была здесь вместе с вами. Это тоже факт, да? Когда я вчера предположил, что в истории с телефоном что-то нечисто, а Бьянку Фосс могли убить раньше, вы всячески увиливали и заговаривали мне зубы. Плели всякую ерунду, уверяя, что по существу вам добавить нечего. Это ведь тоже факт? Так что доведись вам с Гудвином давать свидетельские показания в зале суда, вы бы оба клялись в том, что ее умертвили ровно в половине двенадцатого. Тоже факт, не так ли? И вы все время втирали мне очки, уверяя, что вам до Бьянки Фосс нет никакого дела, что вы никак не заинтересованы, совершенно не…

– Нет, – возразил Вульф. – Таких слов мы не употребляли.

– Чушь собачья! Вы сами отлично знаете, что именно это имели в виду. Вы сказали, что никогда прежде не имели никаких дел ни с мисс Галлан, ни с ее братом, ни с кем-либо из их коллег. Тогда почему вы вмешались в это дело после смерти Бьянки Фосс? Скажите, обращался ли кто-нибудь из них к вам, непосредственно или как-то иначе, в период между семью часами вчерашнего вечера до сегодняшнего полудня?

– Нет.

– Но ведь вы послали туда Гудвина! Он сказал Стеббинсу, что послан на разведку. Он говорил с Дрю, с Галланом и с мисс Принс, увел мисс Торн из-под носа Стеббинса и о чем-то толковал с ней. Это ведь факт, верно? И все они как один отказались сообщить Стеббинсу, о чем беседовали с Гудвином. Это уж точно факт! Они отвечали, что речь шла о личном деле, которое не имеет отношения к убийству Бьянки Фосс. Теперь же, когда я пришел сюда спросить вас, зачем вы посылали туда Гудвина, – спросить прямо и вежливо, – вы ответили, что… Над чем вы смеетесь?

Вульф вовсе не смеялся. Скорее, звук, который я едва расслышал, походил на сдавленное кудахтанье, но все равно мог показаться обидным. Уж я-то знаю.

– Я просто не понял, мистер Кремер. Ваш выбор наречий и глаголов… У вас довольно необычные представления о вежливости. Продолжайте, прошу вас.

– Ладно, пусть я вас просто спросил. Вы же ответили, что, по всей вероятности, будете готовы ответить мне двадцать четыре часа спустя. Поэтому то, что я сказал, было абсолютно оправданно. И я не обвинял вас в двуличии. Вы прекрасно помните, что именно я сказал.

– Да, мистер Кремер, помню.

Вульфа мне видно не было, но я был уверен, что он приподнял руку ладонью вверх.

– Это ребячество. Ваши потуги тщетны. Если и удалось установить взаимосвязь между убийством, которое вы расследуете, и предметом сегодняшней встречи мистера Гудвина с этими людьми, то исключительно благодаря тому, что я пришел к определенному умозаключению и решил его проверить. Думаю, что в течение ближайших двадцати четырех часов я сумею раскрыть это дело, но пока не вижу особого вреда в том, чтобы дать вам подсказку. Есть у вас какие-либо сведения о смерти некой Сары Йер?

– Да, кое-что есть. Причиной смерти пока считается самоубийство, но в настоящее время ее обстоятельства расследуются. Два моих человека работают над этим делом. А что?

– Предлагаю вам выделить еще несколько человек, желательно лучших, и расследовать ее гибель самым тщательным образом. Думаю, что мы с вами оба от этого выиграем. Возможно, в ближайшее время я сумею добавить что-то более определенное, но пока вынужден ограничиться сказанным. Вы сами знаете…

В дверь позвонили. Я развернулся и посмотрел в одностороннее стекло, установленное в нашей входной двери. На крыльце я увидел не одного посетителя, а целую гурьбу. Пожаловали все пятеро: Галлан, его сестрица, Анита Принс, Эмми Торн и Карл Дрю.

Из кухни подоспел Фриц, увидел меня и остановился в замешательстве. Я вытащил из кармана блокнот, достал ручку и написал:

Я велел Фрицу оставаться на месте, выдрал листок, вошел в кабинет, прошагал к столу Вульфа и положил листок перед боссом.

Вульф прочитал записку, нахмурился, потом приподнял голову и зычно позвал:

– Фриц!

Тот появился сию же секунду, словно чертик из шкатулки.

– Да, сэр?

Вульф посмотрел на Кремера:

– Мистер Галлан, его сестра, мисс Принс, мисс Торн и мистер Дрю только что пожаловали к нам – без приглашения и совершенно неожиданно. Вам придется уйти, причем так, чтобы вас не заметили. Подождите в гостиной, пока они войдут. Я свяжусь с вами позже.

– Черта с два! – Кремер вскочил на ноги. – Так я и поверил, что вы их не ждали. Ха!

И он устремился в прихожую, не скрывая намерения самому впустить незваных гостей.

– Мистер Кремер! – Резкий, как удар хлыста, окрик нагнал Кремера, заставив его развернуться. – Стану ли я врать столь неуклюже? И впустил бы я вас в дом, если бы ожидал их прихода? И потратил бы столько времени на препирательства с вами? Или вы уйдете, или уйду я. Если вы их впустите, то разбирайтесь с ними сами как хотите. Желаю удачи!

Кремер свирепо воззрился на Вульфа:

– Не думаете же вы, что я украдкой выберусь наружу и стану дожидаться на вашем дурацком крыльце, пока вы свистнете?

– Это и впрямь было бы неблагоразумно, – признал Вульф. – Даже неподобающе. Хорошо. – Он указал на висевшую на стене слева от себя картину с изображением живописного водопада. – Вы знаете, что это такое. Можете занять этот пост, но только с условием, что не станете вмешиваться или открывать своего присутствия до тех пор, пока вас не пригласят.

Водопад искусно маскировал проделанное в стене отверстие. С другой стороны глазок не был прикрыт ничем, позволяя наблюдать из небольшого алькова возле кухни за происходящим в кабинете. И не только наблюдать, но и слушать, о чем там говорят. Кремер уже однажды воспользовался глазком – пару лет назад.

– Итак? – обратился к нему Вульф. – Они ждут. Вас или меня?

Кремер махнул рукой.

– Ладно, ваша взяла, – пробурчал он, повернулся, вышел в прихожую и свернул налево.

– Все в порядке, Арчи, – произнес Вульф. – Впусти их.

Лорд Байрон, сиречь Алек Галлан, смотрелся в красном кожаном кресле так, словно всю жизнь просидел в нем. В отличие от большинства других людей, которых мне доводилось наблюдать, он сразу глубоко погрузился в кресло и уютно привалился к спинке. Обычно люди, садящиеся в это кресло, настолько разозлены или расстроены, что присаживаются на край или ерзают.

Так, должно быть, вели бы себя остальные четверо, судя по их виду. Они расселись по желтым креслам, которые я расставил полукругом перед столом Вульфа. Ближе ко мне сидела Эмми Торн, за ней Анита Принс, далее Карл Дрю и, наконец, Флора Галлан, которая очутилась, таким образом, по соседству с братом, что показалось мне вполне разумным.

Вульф говорил Галлану:

– Вы спрашиваете, сэр, почему я послал мистера Гудвина к вам с заданием спросить про Сару Йер. Я, естественно, не обязан отвечать вам и даже не уверен, что готов ответить. Вместо этого я хотел бы, в свою очередь, спросить, почему его вопросы, вполне невинные и, уж безусловно, не провокационные, настолько вас обеспокоили. Судя по всему, они даже побудили вас прийти ко мне всех вместе. Итак, почему?

– Пустые разговоры, – сказал Галлан. – Vent[10].

Возле него на маленьком столике стояла пепельница, но не тяжелая.

Вмешалась Анита Принс:

– Полицейские настаивали на том, чтобы узнать, что? делал у нас мистер Гудвин и зачем вы его прислали.

Вульф кивнул:

– А вы им отказали. Почему?

– Потому, – ответила Эмми Торн, – что это не их дело. И мы имеем право знать, почему вы его прислали, и судить о том, провокационны были его вопросы или нет.