— У Кенделла имелась копия этого контракта?

— Господи, нет. Я не доверял этому мудаку. И ни за что не предоставил бы ему средство, чтобы очернить меня. Временами я могу быть безрассудным, но никогда не бываю глупым.

— Где сейчас находятся квитанции и контракт?

— У них выросли ноги, и они свалили вместе с двумя пачками фотографий Рейн, когда она, в ушибах и синяках, впервые пришла в клуб. Одна пачка это оригиналы. Вторая волшебным образом появилась недавно. Ирония в том, что ты мог слышать, что копии этих фотографий каким-то образом исчезли из допросной. И я понятия не имею, каким.

— Уверен, что ты не знаешь, — проговорил Стерлинг, растягивая слова. — И все это добро перекочевало в чей-то сейф?

— Точно. — Хаммер знал, Бек был слишком умен, чтобы облажаться в этом вопросе.

— Я рад, что ты прикрыл свой зад, потому что если тебя арестуют, то они одновременно обыщут твой дом и клуб, вероятно, это произойдет сразу же, как только они выведут тебя наружу в наручниках.

— Давай надеяться, что до этого не дойдет. — Страх змеей прополз в желудок Хаммера. Меня беспокоит одна вещь… я потерял два дня видеонаблюдений. — Он продолжил описанием содержимого съемки и того, каким образом было обнаружено их исчезновение. — Полицейские намекали о них Рейн во время допроса.

Стерлинг не выглядел довольным.

— Проклятье. Посмотрим, к чему это приведет. Может быть, это и не станет проблемой.

— Я не думал, что что-либо подобное случится, с тех пор, как Рейн исполнилось восемнадцать. Честно говоря, я полагал, что нахожусь вне подозрений.

Адвокат окинул его мрачным взглядом.

— Если бы они предъявили эти обвинения три-четыре года назад, ты бы сел в тюрьму на всю жизнь. Вероятно, они смогли бы посадить тебя за половую связь с несовершеннолетней, похищение человека, оральный секс и содомию с подростком и по другим не таким веселым проступкам.

— Я не совершал ничего из вышеперечисленного, — запротестовал Хаммер.

— Твои слова против их. — Стерлинг пожал плечами. — Их косвенные улики выглядят чертовски убедительно. Но ты будешь рад узнать, что срок давности по всем этим обвинениям истек. Ты удачливый сукин сын.

У Хаммера отвисла челюсть. Он сел прямее в своем кресле. Он верно расслышал?

— Ты что, блять, разыгрываешь меня? Так они не могут посадить меня ни по одному из обвинений?

— Нет. Обвинение выстраивает свои показания так, чтобы обратить на это внимание, но я позабочусь об этом.

— Так… я свободен? — Он задержал дыхание.

— Не совсем. Ты заплатил Кенделлу всего три месяца назад, так что это потенциальная проблема. Они могут попытаться пришить тебе что-то типа взяточничества или вымогательства. Торговля людьми — еще одна вероятность. Но без копии контракта между тобой и Кенделлом доказать это будет сложно. В конце концов, назначение денег в том, чтобы ходить по рукам, твое слово будет против слова брата Рейн. И его не было поблизости, поэтому, я надеюсь, с этой стороны ты тоже в безопасности. Департамент полиции пойдет по самому легкому пути, и, вероятно, это оставляет нас со следующими обвинениями: проституция и сводничество. Но в ту минуту, как мы выставим Рейн в качестве свидетеля, полагаю, она пошлет всю работу обвинения в ад. И они это знают.

— Следующее, что нам надо обсудить, это вариант, если у них на самом деле имеется свидетель, мы не знаем, что скажет этот человек под присягой и насколько убедительными будут его показания. Или… если свидетель окажется более авторитетным, чем Рейн.

Хаммер хотел надрать зад каждому, на кого мог подумать, что тот свидетельствует против него.

— Если эти обвинения сработают, какой срок мне грозит?

— Я бы посоветовал тебе не думать об этом, но ты загуглишь этот вопрос, когда вернешься домой. — Стерлинг вздохнул. — Если они смогут убедить присяжных во всем этом, а особенно в том, что, когда все началось, Рейн была подростком, ну, к тому времени, как ты освободишься, твой ребенок сможет водить машину. Ты мог бы сделать чистосердечное признание, это скостило бы половину срока.

— Нет. — Макен никогда бы не стал очернять Рейн ради выгоды. Он не смог бы жить с этим.

Выражение лица Стерлинга говорило о том, что он считал действия Хаммера опрометчивыми.

— Нам необходимо подготовиться к возможному судебному разбирательству. Прокуратура постарается разгромить твою репутацию перед присяжными, тем более у них нет железных доказательств. Ты знаешь кого-нибудь, кто смог бы подтвердить твои слова о том, что ты не занимался с Рейн сексом, когда она была несовершеннолетней

Зак, он был первым у Рейн. «Твою мать!»

— Да. Была запись, — сказал он, стиснув зубы. — Когда она потеряла девственность, ей было восемнадцать и… она была кое с кем другим. Я завладел записью, как только узнал об этом.

— Прекрасно! Мы можем…

— Я уничтожил ее. — Определенно, он не мог смотреть на то, как Рейн отдает свою невинность какому-то другому мужику. Уже тогда Хаммер осознавал, что это сломает его. Он, скорее всего, убил бы Зака.

Стерлинг покачал головой.

— И, судя по твоему лицу, никакой возможности восстановить ее нет.

— Нет.

— Знаешь, где нам искать парня, на случай, если ему придется давать показания?

Хаммер закрыл глаза и с силой втянул в себя воздух. Мысль о том, чтобы попросить хоть о чем-то этот кусок собачьего дерьма, обжигала гордость Хаммера. Даже если ему каким-то образом удастся добраться до этого самодовольного сукиного сына, не принесет ли это больше вреда, чем пользы?

— Я найду кого-нибудь, чтобы поработать над этим вопросом, если дело дойдет до суда, — выдавил Хаммер.

— Хорошо. Потому что, если ты не сможешь доказать, что не воспользовался ею в подростковом возрасте, тебя так же запишут в сексуальные насильники.

Он застыл. Почему бы им просто не отрезать его член?

— Я потеряю «Темницу». Проклятье, до конца своих дней я даже не смогу пройти мимо клуба.

— Помни, то, что они могут предъявить тебе, и то, что смогут доказать, это разные вещи. Они находятся в процессе подбора компрометирующих материалов, Макен, потому что ты владеешь секс-клубом. Они считают, что ты мразь. — Пожилой человек мягко усмехнулся. — Смешно, но я думал, что это мы, юристы, владеем этим титулом.

Хаммеру было не до веселья.

— Прекрати волноваться. Пока они не предъявили официальные обвинения, нам не остается ничего, кроме как запастись терпением.

Хаммер усмехнулся.

— Ты ведь не просто так сказал мне быть терпеливым, да?

Стерлинг улыбнулся.

— Безусловно, мой мальчик. Что почти то же самое, что сказать тебе быть покорным. Но боюсь, пока они не раскроют свои карты, нам остается только ждать.

Ночь была беспокойной. Рейн проснулась от того, что ей в спину упиралась возбужденная плоть Лиама. Негромко вздохнув, она поднялась.

Прошлым вечером, перед ужином, Хаммер и Лиам занимались с ней любовью. Затем Хаммер наконец рассказал им о своем допросе в полиции. После этого он обнимал ее и изо всех сил успокаивал, не давая обещаний, которые не смог бы выполнить, а потом Макен исчез внизу, забрав с собой Лиама.

Поздно ночью она услышала стук и подслушала разговор парней с Дином. Затем в предрассветные часы ненадолго исчез Лиам. Хаммер откатился от нее через несколько часов после этого и покинул дом.

Рейн втянула в себя воздух, чтобы сохранить самообладание. Несмотря на то, что оба мужчины старались смягчить правду, они были обеспокоены. Так проявлялась их снисходительность и защита, и она любила их за это. Но она стала частью проблемы с тех пор, как ее брат расшевелил пресловутый змеиный клубок. Поэтому она должна стать и частью решения.

Хаммер и Лиам могут чувствовать себя преданными из-за ее решения, но Рейн собиралась сделать все, что от нее зависит, чтобы объяснить брату, что он разрушает ее жизнь, а затем заставить его исправить содеянное.

После инцидента в СПА-салоне, само собой, она не смогла увидеться с ним наедине. У Хаммера своих проблем по горло, а Лиам мог бы убить ее брата.