– Где? – бросил Павел.
Вместо ответа Палоний бросился вон из кухни. Землянин промедлил лишь мгновение и оказался оттерт от дверей вторым атлантом и инком, которые сумели протиснуться в проем одновременно. В тот же миг коридор озарился зеленой вспышкой прокола.
Павел перевел дух, укрощая первоначальный порыв, вытащил лучемет и спокойно снял с предохранителя. Повернулся к оперу, впившемуся взглядом в оружие, и повторил вопрос, заданный еще атланту:
– Пистолет где?
Сергеев машинально полез за пазуху. Это было плохо, иллюзия вооруженности могла толкнуть капитана на неадекватные действия.
– Забудь о нем! – непоследовательно приказал Павел. – И ни шагу с кухни…
Уже не сомневаясь, что увидит нечто ужасное, он шагнул в коридор.
Широкие двустворчатые двери в зал были снесены с петель, а спины атлантов в проходе закрывали «гостя» лишь отчасти…
Нет, того мистического, парализующего волю ужаса, какой вызывал вчерашний демон, не возникло. Облик сегодняшнего монстра рождал лишь брезгливое отвращение до холодных мурашек вдоль спины и передергивания плечами. Ксенофобом Павел себя не считал, но именно эти обитатели самых сырых и темных углов с детства были исключением из правил.
Всего длины в ней было метров семь. Первые два десятка суетливых ног уже внесли через пролом усатую лупоглазую голову и половину сегментированного тела. Оставшиеся, должно быть, еще тащили двойной зазубренный хвост по внешней стене дома.
Мерзко скрипел хитин…
Мерзко дергались суставчатые усы, суетливо, но целенаправленно ощупывая стены и остатки мебели…
Мерзко стучали коготки, вонзаясь в паркет и выламывая из него плитки…
Павел смахнул испарину со лба, перехватил вспотевшими пальцами мягкую рукоятку лучемета. И в тот же миг очнулись гвардейцы.
Атланты вскинули руки – обученные армейским уставным приемам, они действовали абсолютно одинаково. Два прозрачных голубых диска с центрами на орихалковых стиках перекрыли пространство у входа. Два ослепительных шарика вспыхнули в занесенных словно для удара ладонях. Инка взял прицел, припав на одно колено. Тоже по уставу, или нарочно оставил верхний ярус для землянина?
Палоний бросил короткую команду.
– Шаг, – перевел механический голос, и оба атланта действительно шагнули вперед. Пригашенные на мгновение щиты пропустили брошенные во врага сгустки плазмы… Похоже, эта тактика сохранилась с тех пор, когда воины еще метали дротики, только оружие качественно изменилось. Комната содрогнулась от двойного взрыва, воздух наполнился дымом, горящими клочьями штор и обломками мебели, кусками коричневой плоти.
Не то чтобы гигантская сороконожка совсем не пострадала. Одна из ног превратилась в культю, один из щитков панциря разломился, ударив осколками в потолок и стены… Вот только на боеспособности твари эти повреждения никак не отразились. Удар втянувшегося в квартиру хвоста пришелся в стык двух щитов атлантов.
Слуги Посейдона пошатнулись, но защиту не развели. В свободной руке у каждого появился новый светящийся шарик. Инку не хватило терпения дождаться своей очереди, он выстрелил одновременно с броском атлантов. Но луч его оружия уперся в диски силового поля, на миг вспыхнувшие ярким голубым светом.
– Не стреляй, – воспроизвел переводчик яростный выкрик Палония, и в ту же секунду сороконожка ударила снова. Уже лишенная одного из усов голова целила в старшего воина, двузубец хвоста – в его ученика. Слуги Посейдона оказались отброшены к разным стенам. Тианий не удержал в руке свой стик – блестящий орихалковый стержень откатился к ногам индейца, защитное поле погасло.
Выкрикнув что-то совсем уже не переводимое, Палоний метнул в насекомое две молнии подряд. Павла едва не опрокинуло горячей ударной волной, в щеку впилась какая-то щепка, мелькнул у самой головы вырванный из панциря кусок хитина…
В тот же миг интай выстрелил снова. Прицельно или случайно, но луч коснулся расколотых сегментов брони, и тогда сороконожка наконец почувствовала боль. Длинное тело конвульсивно изогнулось, сворачиваясь в кольцо… И тут же распрямилось, чтобы свернуться в обратную сторону…
Вся уцелевшая в комнате мебель превратилась в труху. Стекло, дерево, кирпич и штукатурка, выбитые из стен… Беззвучно в общем грохоте лопнул кинескоп старенького «Рубина»… Через внешний пролом в стене выбросило волну мусора…
После атаки атлантов о скрытности операции жалеть было поздно. Павел дернул регулятор своего оружия в положение «Разряд» и открыл огонь поверх головы высокорожденного. Щит Палония снова вспыхнул, предохраняя воина от жара и ударной волны. Тиания защищать было не нужно – изломанное до состояния мешка с костями тело истекало кровью в дальнем углу.
Первый разряд вылетел во двор и расколол ствол ближайшего тополя. Второй вскрыл паркет – в потолок брызнули обломки доски и крошево бетонной стяжки. Третий достиг цели, но даже почти разорванное пополам сегментированное тело продолжало борьбу.
Выбивая когтями куски штукатурки, тяжелое насекомое в один миг взлетело по стене на потолок. Палоний едва успел подставить щит под удар хвоста сверху и оказался зажат в углу между стеной и полом.
Закованная в хитин голова свесилась с верхнего края дверного проема. Жвалы громко щелкнули, сомкнувшись на куртке инка, и потянули жертву вверх. Индеец вскрикнул, выронил оружие, пытаясь удержаться за дверной косяк…
Выстрел тепловым разрядом в упор равносилен взрыву гранаты в вытянутой руке. Павел повел большим пальцем, переключаясь на луч, но руки интая уже соскользнули, и насекомое скрылось за притолокой. Растерзать беззащитную плоть было для твари делом секунды, но Павел колебался еще меньше.
Кувырок вперед, выход в позицию лежа на спине… Бесшумный белый луч уперся в основание головного сегмента панциря…
Бесконечно долгое мгновение монстр оценивал свои ощущения. А потом инка мешком обрушился на пол, пронзительно скрипнул хитин, и длинное тело дугой изогнулось вниз. Иззубренные блестящие жвалы зависли в полуметре от лица землянина. Хватать и рвать было не обязательно, достаточно просто спрыгнуть. Передние ноги суетливо дергались в воздухе в поисках опоры – по человеку они прошлись бы словно культиватор.
Ухмылка почти не имеющей подвижности морды могла быть лишь плодом воображения человека. Только вот почему она оказалась так похожа на оскал давешнего демона?
В следующий миг два десятка впившихся в потолок когтей разжались и…
Павел не успел даже испугаться. Это было нелепо до полного неправдоподобия: погибнуть под тушей ожившего детского кошмара – гигантской сороконожки… Полный абзац! Впрочем, рассмеяться он тоже не успел.
Потому что мир остановился.
Замерли языки пламени на обрывках ткани и разбросанных книгах, застыли струи дыма от тлеющих деревяшек, остановилась в полете тягучая струйка слизи с блестящих жвал твари… Звуки умерли, и если б не собственное сбитое дыхание, Павел решил бы, что оглох.
Меньше всего он мог надеяться на включение «паузы» именно сейчас, но эффекты были слишком знакомы, чтобы ошибиться. Отцепив нагрудный карман куртки от когтя зависшей над ним твари, землянин выкатился из-под отвратительно белесого брюха. Атлант разбуженным медведем возился в углу. Индеец, так и не успев подняться, замер на одном колене с безумным взглядом – в контур «паузы» его, похоже, не включили.
– Градобор… – пробормотал Павел, поднимаясь на ноги. – Сукин сын…
– К тво-оим у-услуга-ам…
Стараясь быстрее попасть в квартиру, гиперборей сэкономил время даже на пробежке по лестнице. Его режущие воздух крылья отчетливо гудели. Вошедшие в резонанс мышцы спины и грудной клетки делали речь малоразборчивой.
– Ты нарочно ждал до последней секунды? – Это вполне могло быть правдой, но Павел с удивлением понял, что обиды нет. Ресурс каждой «паузы» теперь слишком ценен.
Главный дознаватель не ответил. Он опустился на изуродованный паркет и дернул пряжку на груди, обтянутый перепонкой гибкий каркас упал к его ногам. Десятки веков назад враги и друзья Гипербореи начинали войны ради овладения секретом полета, пока не поняли, что конструкция механизма почти не имеет значения.
