Ихасc присел на корточки, не опускаясь на пол целиком и не перенося вес тела на хвост. В случае нападения шансов у него не было в любом случае, но быть захваченным врасплох все-таки не хотелось.

– Хорошо. Поговорим. Если только ты не станешь проповедовать мне истинный путь отцов Огненного гнезда.

– Не стану. – Чщахт скрестил руки в отрицательном жесте, и вор невольно насторожился – от этого жеста так просто было перейти к заклинанию отрицания жизни. – Да и проповедовать – это ваш путь.

– Потому что он лишен насилия… – откликнулся Ихасc.

– Мне странно это слышать. Разве не насилие ваш план разрушения цивилизации Ствола?

– Насилие – это торжество силой над равным. Приматы Ствола – не равные. Мне тоже странно слышать такие слова от тебя, Карающий факел.

– Я караю за преступления, а не за принадлежность к биологическому виду. И потому прошу отдать мне камень без боя. Обещаю, что в этом случае я помогу тебе навести обратный портал и скрою причастность мятежных гнезд к пропаже. А с Обителью свечи пескоеды не станут воевать, даже если заподозрят меня.

– Этому не бывать, – уверенно ответил вор. – Я все равно планировал умереть сегодня.

– Это можно устроить, – согласно кивнул Чщахт. – Но что тебя толкает к такой жертве? Долг? Едва ли – у вора нет долга ни перед кем, кроме себя. Доверие? Отцы мятежных гнезд слишком слабы, чтобы доверять им. Значит, остается вера… Неужели ты действительно веришь, что прорыв Хаоса на Землю возвысит мощь Смарри?

– В чем же еще наша сила, если не в первозданном Хаосе? – изрек вор. – Проникнув на Землю, этот источник станет близок и доступен, как никогда. К тому же, если сам Ствол Древа окажется погруженным в Хаос, именно Смаррь станет самой вероятной его ветвью! Мы сможем позабыть о борьбе за каждое следующее тысячелетие…

– Я знаю ваши мятежные догмы, – перебил Чщахт, – не нужно пересказывать мне все лжеучение. Я даже знаю детали вашего плана о гиперборее-отступнике и о ведьме – агенте влияния на самой Земле… Но знаю я и еще кое-что что, о чем ты, возможно, позабыл. Среди мятежных гнезд нет ни одного, которое славилось бы силой своих предсказателей.

– Что с того? Там, где Хаос, никакие предсказания не точны.

– Не точны, правильно. Но они возможны. И предсказатели гнезда Прозрения в один голос твердят о провале вашего плана. Отдав камень гиперборею, вы добьетесь только одного: сила святыни иссякнет.

– Вот как? – Ихасc презрительно пощелкал правой стороной челюсти. – И кто же остановит пришествие первозданного?

– Смейся, вор. – Голос соперника вдруг стал едва ли не торжественным. – Это будут люди!

Секунду Ихасc молчал, пытаясь понять, не уловка ли это, чтобы отвлечь внимание… А потом действительно засмеялся. От души, во всю силу легких, выкашливая попутно излишки мокроты, образовавшиеся в сухом воздухе Пустыни… Под конец он даже оперся на хвост. Терять было нечего, он знал, что смеется в последний раз.

Отсмеявшись, он легко поднялся на ноги в полный рост.

И ударил.

Сразу десяток припасенных боевых заклинаний сплелись в тугой жгут. Каждое несло в себе одно из свойств Хаоса, все же вместе они делали невозможным существование упорядоченной материи, пространства и времени в точке, на которую были направлены…

Тщетно. Всего лишь один миг ослабления внимания противника, мгновение на построение его защиты… Но больше и не нужно.

Не вставая, Чщахт последовательно погасил и рассыпал враждебные силы вокруг себя… Треснул камень, полыхнул воздух, но все это за пределами непроницаемого круга. А потом он ударил сам.

Не насмерть, это было бы слишком гуманно. Гораздо страшнее для разумного – гибель самого разума!

Хаос обладал и этим свойством – мысль тоже слишком упорядочена, чтобы существовать в нем… Но за секунду до того, как превратиться в зверя, Ихасc сделал последнее в своей жизни осмысленное движение…

Обломок горного хрусталя метнулся в воздухе стремительной серебряной молнией, и раньше, чем Карающий факел успел выкрикнуть «Нет!», ударил в Ловца Веков. Остатков магии портала хватило ровно на то, чтобы отправить по обратному адресу обе святыни прямо в руки тех, кто сумеет ими воспользоваться.

Прежде чем пасть на четвереньки, чтобы в зверином порыве попытаться разорвать самца-соперника, вор успел улыбнуться.

Сигнал застал Павла уже на подходе к фабрике. Он достал трубку – дешевый резервный аппарат, не подключенный к оператору Ассамблеи, прочитал сообщение.

Когда-то для этой цели служили нарочные и почта. Потом телеграф, телефон, пейджеры и, наконец, мобильная связь… Но теперь и этого мало, срочные известия поступают абоненту в виде SMS. Впрочем, срочные ли? Если шеф набирал текст собственноручно, то наверняка потратил на это дело не меньше пяти минут. Павел усмехнулся и взял правее, обходя стороной сквер перед проходной фабрики.

Вся компания была уже на месте: Потапов, Пронин, Сергеев. Глупее места для собрания придумать было трудно – крохотная площадка перед местным супермаркетом, три занесенные снегом скамейки… Для полноты картины не хватало лишь бутылки «Столичной», пластикового стакана да четверти буханки хлеба.

Ловя неодобрительные взгляды прохожих, Павел по кругу пожал протянутые руки и молча уставился на шефа.

– Ну, теперь наконец-то все, – бодро заявил тот. – Стало быть, выездное заседание объявляю открытым.

– Чего? – хмуро переспросил Павел. Настроение у шефа было приподнятое – не иначе жди проблем.

– Не хочу в офисе говорить, – пояснил Потапов. – Инки вчера приходили кабинет на прослушку проверить. Не к добру.

– Ясно, – кивнул Филиппыч. – Завтра свяжусь с кем надо, притащу сканер фээсбэшный.

– А засечет? – усомнился Сергеев. – У краснокожих-то техника не чета нашей.

– Раньше засекал, – усмехнулся шеф. – Но я не о том сейчас. Есть мнение, что отделу пора обзавестись собственным сканером.

Федор удивленно поднял брови: в его понимании такая мелочь не стоила конспиративной встречи. Павел тоже сообразил не сразу, но когда наконец дошло, он сумел лишь угрюмо переглянуться с Филиппычем. Все сходится: шеф снова нашел лишнюю работу для подчиненных и теперь доволен, как кот у банки со сметаной.

– Чье это мнение? – риторически уточнил Павел.

– Наше, – отозвался шеф. – Общее. Если кто-то думает по-другому – два шага из строя.

Филиппыч помялся и сформулировал более конструктивный вопрос:

– Как ты себе это представляешь? Однажды нам повезло наткнуться на девчонку со способностями…

– И мы тут же облажались, – оборвал шеф. И быстро добавил, пресекая порыв Павла возмутиться: – Да, мы все! Погрязли в текучке, а надо было во что бы то ни стало сохранить сканера для отдела.

– Ничего себе текучка… – пробормотал Павел.

События двухмесячной давности вдруг встали перед глазами будто живьем.

…Разгромленный тупик в промышленном районе, горящие склады вокруг, разбитые шагающие танки инков, тела павших атлантов и гипербореев… Усаженная зубами пасть ящера у самого лица… И поверх всего этого голос простой московской студентки Тамары: «Не проси меня остаться здесь, Паша…»

– Война со смаррами как началась, так и кончилась, – буркнул шеф, – а сканера мы тогда встретили впервые.

– Как встретили, так и потеряли, – в тон ему отозвался Филиппыч. – Забудь, Сергей, теперь уж дело прошлое.

– Верно. Но есть прецедент и посвежее: атака сектантов, например. Не наводит на мысли?

– Да какие мысли! – возмутился Павел. – Ни малейшей связи!

– Точно, – задумчиво согласился Филиппыч. – И в то же время… Прикинь, Паша: сначала была Тома – сканер, потом Галя – ведьма…

Потапов с видимым удовольствием глубоко втянул морозный воздух, выпустил облачко пара. Проговорил:

– Как мало мы все-таки знаем о самих себе. Гораздо меньше ассамблейщиков. Но и они в последнее время не перестают удивляться.

– Конкретнее, – попросил Павел. – Что именно вы предлагаете?