– Ты меня бесишь.

Я подошла к дивану и села.

– Я просто нервничаю. И что мне сказать? «Ой, привет, я была зла, но мы все еще вместе?»

– Нет. «Привет, я собираюсь работать с Мэгги, есть какие-нибудь советы?» Такое начало куда лучше.

Закрыв глаза, я ответила:

– Даже учитывая все, что я о нем знаю, понятия не имею, что он мне скажет, если позвоню…

– Но ты же не звонишь, Золотце. Иди к нему по своей обычной дороге домой, жди его на крыльце, пока он не придет, а когда увидит тебя, у него встанет, и ты расскажешь ему, что попала в группу Мэгги, да, и кстати, любишь его и хочешь от него гигантских детей.

– Что, если я приду к нему, а дверь откроет Порция?

– Не откроет.

– Или, ну я не знаю, он обдумал все, что я сказала, и пришел к логическому выводу, что я была права. И тут справляйся, Руби, с эмоциями, как хочешь.

– Ты меня вообще слушаешь? – спросила она. В ее голосе сквозило разочарование, и я достаточно хорошо знала Лондон, чтобы понимать: она на грани. Она всегда терпела, как могла, но когда теряла его, то все.

– Да, слушаю. Но…

Лондон начала тыкать в кнопки телефона, и в трубке послышались громкие звуки, от чего я вынуждена была заткнуться и слушать.

– Ты закончила с этим? – спросила она, возвращаясь к разговору.

– Да.

– Тогда слушай: это реальная жизнь, Руби. Это не кино, где двое одиноких людей начинают отношения с плохим опытом у каждого, а они типа на самом деле веселые и беззаботные, и становятся сильнее и выносливее. В реальной жизни в отношения приходят с багажом из бывших жен, мужей и приемных детей, с домашними животными, которых другой ненавидит. Иногда у людей есть душевные раны или нет родителей-психологов, кто помог бы со всем справиться. А бывшие жены – особенно те из них, кто оставляет своих мужей в не особенном восторге от самих себя – этого достаточно, чтобы просто о них забыть.

Сглотнув, я ответила ей:

– Я знаю. Господи, знаю.

– Тогда сможешь его простить, что он был мудаком и желал прояснить ситуацию? Ты же знаешь, я всегда тут, чтобы поддержать тебя, и я главная болельщица Команды Руби, как за свою собственную, но думаю, пришло время увидеться с ним и выяснить, можете ли вы быть вместе, либо самой двигаться дальше. Ты любишь его. И ты та, кто оставила его в подвешенном состоянии.

– Я знаю, знаю.

– Он сказал, что тоже любит тебя, – напомнила она, потому что я рассказывала ей об этом семь тысяч раз. – Я никогда не встречалась с Найлом Стеллой, но я не думаю, что он парень, который, сказав такое, через два месяца пойдет на попятный.

Потеряв дар и речи и уставившись в стену, я понимала, что она была права.

***

Это не настолько просто, как просто пройти по его улице и дождаться его на ступенях. Сама идея снова увидеть Найла заставила меня почувствовать головокружение и мучительную тошноту.

К счастью – а может, и нет – в понедельник и вторник следующей недели моя работа приняла решение за меня: нашему приглашенному архитектору понадобилась моя помощь, чтобы принести поздно вечером кофе и побегать по прочим мелкие поручениям, которые входили в обязанность временного сотрудника.

Напряжение во мне продолжало усиливаться, и я проигнорировала звонки Лондон в понедельник поздно вечером и утром во вторник. В среду днем она завопила в сообщении:

«ТЫ УЖЕ ВИДЕЛАСЬ С МУЖЧИНОЙ? ВО ИМЯ ВСЕГО СВЯТОГО, РУБИ, ПРОСТО ОБВЕДИ КРУЖОЧКОМ НУЖНЫЙ ВАРИАНТ: ДА/НЕТ».

Захныкав, я написала ей ответ:

«Я собираюсь туда сегодня после работы. До этого не было возможности».

Быстро пришел ее ответ.

«Что надела?»

Засмеявшись, я ответила:

«Не пришлось долго выбирать».

«АХАХАХ. А если серьезно?»

Я оглядела себя и ощутила трепет в груди, прежде чем сделала неуклюжее селфи своей темно-синей короткой юбки и любимой шелковой синей в красный горошек топа. Странный угол съемки сделал меня жутко сисястой, но фото я все равно отослала. Лондон знала мой гардероб так же хорошо, как и я ее.

«Черт, Долли [по имени пышногрудой кантри-певицы Долли Партон – прим. переводчика]. И те красные туфли?» – спросила она.

«Да».

«Боже, – ответила она. – Тебе в подарок будет просто грандиозный стояк».

Улыбаясь, я написала:

«Будем надеяться» и засунула телефон в сумку.

Но я едва ли могла надеяться провести ночь таким образом. Я была бы в восторге даже просто от улыбки или поцелуя в щеку в качестве доказательства, что он все еще заинтересован попытаться. Мне пришлось притворяться, что я больше не жажду его и всего, что с ним связано.

Господи боже, это же рабочий день. Знаете ведь, как он проходит? Секунды тянутся как минуты, минуты как часы, а весь день растянут на десятилетие. И к его концу я настолько часто думала о предстоящем вечере, что начала подозревать, а не был ли Найл Стелла и вся эта ситуация плодом моего воображения?

Наконец около 17:30 офис начал пустеть. Я нырнула в ближайший туалет проверить макияж и одежду, и меня поглотила настоящая паника.

Мой шелковый топ был изрядно помят, и боже, о чем я только думала с утра? По-хулигански короткая юбка внезапно показалась мне излишне короткой. Похабно короткой. «Сколько-берешь-за-часок» короткой. Застонав, я наклонилась ближе к зеркалу. Тушь размазалась… практически по всему лицу, от румян не осталось и следа.

Я сделала, что смогла, чтобы исправить безобразие, но проблема была в том, что я настолько нервничала, что боялась, не смогу удержать в себе те пару крекеров и стакан воды, которые составили мой сегодняшний ланч. Может, стоит остаться тут, если меня вывернет? Взять ли мне с собой косметичку? Почему я так долго ждала, чтобы увидеться с ним? Что, если я не смогу вымолвить ни слова?

А потом случилось самое нелепое: я расхохоталась. Я схожу с ума от мысли, что увижу Найла Стеллу. Еще раз глянув на себя в зеркало, я забеспокоилась, превращусь ли я безмолвную статую или, наоборот, понесу околесицу.

Но это нормально. Я ведь всегда так себя и вела.

Больше не глядя в зеркало, я схватила сумочку и вышла из туалета.

Коридор, лифт, улица. Семнадцать кварталов, один мост, и вот я на месте. Угол улицы, где нужно принять решение.

Момент, когда мое сердце взорвалось, кровь застыла, и потеряла контроль над разумом.

Он не знает о моем приходе. Я не виделась и не разговаривала с ним в течение двух месяцев. Попросила его дать мне время и он внял моим желаниям… Я была благодарна ему и вне себя одновременно. Что, если он уже двигался дальше? Это сломало бы меня больше, чем неизвестность. Я могла бы продолжить идти и дойти до своей тихой квартирки. Сделала бы себе кашу на ужин и посмотрела бы «Однокурсников» [комедийный сериал – прим. переводчика], пока не пришло бы время ложиться спать, затем утром бы встала, и все повторилось бы по новой. Я могла бы продолжать выполнять свою легкую и скучную работу, потом бы переехала и исчезла из города, так и не увидевшись с ним. И однажды забыла бы Найла Стеллу.

Или, повернув направо и пройдя пару кварталов, я могу дойти до его дома и дождаться его на ступенях. Сказать ему, что по-прежнему хочу попробовать и дать ему ответить мне «да». Или же «нет». И если он скажет «нет», то просто отправиться домой, сделать себе кашу на ужин, посмотреть сериал и как-то зализывать раны на сердце. Но если он ответит «да»…

На самом деле тут не было выбора.

Опустив глаза, я шла и смотрела на свои ярко-красные туфли на фоне скучного серого асфальта. Сосредоточившись на них, мне было легче идти вперед. Между тем углом улицы и домом Найла я сосчитала Количество Трещин В Асфальте (двадцать четыре) и Количество Раз, Когда Я Думала, Не Развернуться Ли И Не Пойти Ли Домой (восемь), снова и снова прокручивая в голове, что ему скажу:

Привет. Уверена, это странно – увидеть меня здесь, на ступенях, и прости меня, что не позвонила, но я хотела тебя увидеть. Я скучала. И люблю тебя.