Мой арбалет уже был заряжен, однако стрелять я не торопился, да и вообще от окна почти полностью отошел, лишь иногда на секундочку заглядывая на улицу краем глаза. Во-первых, не было уверенности, что в мелкого ящера попаду. Во-вторых, даже если вдруг не промажу, смерть его далеко не гарантирована. В-третьих, даже если получится ухлопать кобольда, что прикажете делать с его зверем? Внутрь подвала он не пролезет, но с высоты беснующееся у одного конкретного огарка животное будет отлично видно и может вызвать появление еще каких-нибудь сил вторжения. Ну и в-четвертых, альбиносы мне совсем не друзья. Проглотив целиком вместе с одеждой давно уже мертвого человека, виверна пару раз метнулась туда-сюда, добивая и поедая утративших подвижность раненных. Она совершенно по куриному то опускала голову к земле, то снова задирала её высоко, чтобы добыча могла оказаться сначала как следует пережеванной, а потом скатиться вниз по горлу. Однако на третьем альбиносе со стороны её седока раздалось едва слышимое мной из подвала шипение, а потому осторожно сжатое в зубах тело оказалось не растерзано в клочья, а осторожно преподнесено хозяину монстра. Долбавнув по голове прикладом своего ружья чем-то выделяющегося из общей массы риамца, ящер принялся связывать пленника по рукам и ногам, а после приматывать к крючьям сбоку от своего седла.

Четвертый из альбиносов несмотря на отчаянные мольбы о пощаде и крики о готовности служить великим драконом был безжалостно загрызен, но не отправился выпирающим бугром куда-то в желудок, а был поднесен снова вывернувшей голову назад тварью сидящему в седле кобольду. И тот, ни капли не смущаясь, вырезал при помощи ножа чего-то из его грудной клетки, видимо сердце. А после начал жевать свой ужасающий трофей прямо сырым. Труп же оказался уронен к ногам монстра, что резко потерял к нему интерес и сосредоточился на пожирании других убитых. Видимо мои покойные спутники не врали, напавшие на город нелюди и в самом деле являлись людоедами. Вероятность договориться с ними, чтобы смыться подальше от Башни и её обитателей и раньше то была крайне небольшой, а сейчас и вовсе упала до нуля.

Закончив с трапезой, виверна подпрыгнула вверх подобно птице и, отчаянно хлопая крыльями, непонятно как не размазавшими прижавшегося к седлу мелкого ящера, принялась набирать высоту. В когтях каждой лапы у неё было зажато по свежему трупу, видимо их намеревались отнести каким-то менее удачливым в плане охоты вторженцам. Однако, далеко тварь не ушла. С обгорелой крыши ближайшего дома прямо на спину ей вдруг прыгнуло нечто, напоминающее гибрид рыцаря с тараканом. Глухие черные латы принадлежали здоровяку вроде погибшего барона или Стражей Башни, но из головы прямо вверх торчали подозрительные мохнатые отростки, а из спины неизвестного выходило нечто вроде шести длинных тонких лап с несколькими суставами. И на каждой из них было по острому когтю. Сжимаемый руками существа длинный двуручный меч вонзился в спину крылатой рептилии, мгновенно погрузившись на всю длину и без сомнения достав до потрохов твари, а меньшие конечности вцепились в седло и отчаянного заверещавшего кобольда. Взревевшая от боли виверна изогнулась будто змея, тиранувшись о стену здания и тем сбросив с себя обидчика и улетела куда-то вдаль, оглашая воздух пронзительными криками. Но падал громила в темных доспехах не один, а вместе с пробитым насквозь в паре мест ящером, его насестом и притороченным к последнему пленником. Свалились они, на мой взгляд, крайне удачно, для начала с треском пройдя сквозь ветви росшего на улице дерева, а потом приземлившись прямо напротив одной из дыр в ограде.

Лишившийся меча гигант первым дело потянулся не к пленному ящеру или хнычущему от боли альбиносу, а к своему шлему. И из под слоя темного металла показался череп, имеющий крайне расплывчатые очертания и словно сотканный из алой дымки. Однако, зубы у него были вполне острыми, поскольку вздернутый костяными конечностями вверх кобольд засучил лапками и хвостом, когда его шею пропустили. Но крови по чешуе не текло, видимо всю её всасывали. Через пару мгновений отшвырнув в сторону уже мертвое тело, нежить взялась за альбиноса-ополченца и поступила с ним абсолютно аналогичным образом, несмотря на то, что технически они вроде бы были обязаны находиться на одной стороне. Закончив свои дела, тварь водрузила шлем на место и отправилась куда-то дальше по своим делам, по счастью не заинтересовавшись ни подвалом полуразрушенного дома, ни мной лично.

— Вот как-то так мы здесь и живем последние дни, оказавшись примерно посередине между гаванью и Башней, — глядя в мое перекошенное лицо невесело усмехнулся старик с красными глазами, замерший у противоположенной стороны окна. — Дрожим при виде драконьих отродий и молимся, чтобы слугам Владык лишний раз на глаза не попасться.

Я поморщился, но ничего не сказал. Вот только крайне хмурое выражение моего лица было вызвано отнюдь не лицезрением разыгравшейся трагедии и даже не сочувствием к пожилому альбиносу. Просто сердце вдруг принялось буквально разрываться от боли, стало тяжело дышать, а в сознании многократным эхом отдавался идущий откуда-то из глубины души шипящий глас, явно принадлежащий совсем не человеку.

— Твое время истекает, Убивший Небо. Воспользуйся этой войной. Набери силы. Подними уровень. Воздвигни алтарь. И не забывай, твоя душа принадлежит мне!

Исследование уцелевшей части дома было делом на первый взгляд абсолютно бессмысленным. Что пощадил огонь и не унесли выжившие обитатели здания, то утащили к себе в подвал старики, ранее бывшие слугами одного из богатых альбиносов, владеющего аж целыми двумя этажами. Однако, если я хотел успешно скрываться среди риамцев, то мне следовало понимать, как они жили, а изучение покинутых квартир могло дать ответ на многие вопросы. Вдобавок, некоторые вещи могли не иметь ни какой ценности для стариков или потенциальных покупателей, однако я нашел бы им как минимум одно толковое применение. На первом этаже почти сразу за входными дверьми располагалось нечто вроде гостиной, сейчас пребывающей в абсолютном хаосе: некогда явно дорогая мягкая мебель несла на себе следы огня и не слишком аккуратного тушения, а пол покрывал слой золы и грязи, натащенных чьими-то ногами или упавших с изрядно почерневшего потолка. Даже большой стол персон так на пятнадцать оказался кем-то перевернут на бок. Однако среди разрухи мне бросились в глаза осколки фарфоровой статуэтки, раньше изображавшей то ли кошку, то ли собаку…И воздух над крупнейшим из них чуть заметно подрагивал время от времени. Я не знал, для чего был предназначен сей артефакт явно бытового назначения, подобно попавшемуся среди бандитских трофеев половнику. Может он выполнял какую-то практическую функцию, ну вроде светильника или отпугивателя комаров, а может являлся не более чем забавной игрушкой на потеху детям способной лаять или сверкать глазами. Однако занявший свое место в кармане осколок, выпить из которого силу удалось бы без малейших проблем, одним своим наличием дарил некоторое внутреннее спокойствие и уверенность в собственных силах. Теперь смогу одолеть как минимум одного врага, если он не будет превосходить убитого пирата в разы. Воистину, что для одного лишь никчемный мусор, то для другого — сокровище. Я был бы рад больше чем груде золота перепачканному обрывку тряпки, если бы этот обрывок нес в себе магическую энергию, которую можно высосать.

— Мда, похоже, это все-таки не средневековье, пускай и магическое. Тут у нас наблюдается как минимум магический ренессанс, если не более поздняя эпоха, — вынужденно констатировал я, рассматривая одно из немногих помещений, которое в наполовину разрушенном доме не особо пострадало. Ванную комнату. Причем, что очень важно, вполне себе функционирующую ванную комнату. Пусть высовывающиеся из стены трубы и выглядели то ли камнем, то ли керамикой, однако они исправно поднимали жидкость откуда-то из глубин земли, прямо к расположенным в разных местах помещения трем массивным бронзовым кранам, к одному из которых присобачили небольшой бак с магическим нагревателем. Поднимали бы и выше, но кто-то из оставшихся в доме стариков перекрыл лакированные деревянные вентили, по размеру больше напоминающие корабельные штурвалы, дабы выключить заливающие все и вся фонтанчики на ныне уничтоженных этажах. — Странно, конечно, что вместо центрального водопровода тут в каждом хорошем доме своя скважина… Эй ты, голос внутри, может скажешь, зачем гномам было такой фигней страдать?