Ближайшее из зданий выглядело намного лучше чем то, куда вывела меня судьба, однако же внутри закопченных стен остался лишь завал из обугленных перекрытий, похоронивших под собой все и вся. Соседнее с ним сохранилось чуть лучше, но все же недостаточно, чтобы там можно было комфортно жить. В третьем воняло какой-то едкой химией, четвертое охранялось парой молодчиков с топорами, в пятом из подвала слышалось цоканье то ли копыт, то ли когтей.
По улице я двигался короткими перебежками от укрытия к укрытию, стараясь смотреть во все стороны сразу и про небо не забывать. Впрочем, особого внимания это не привлекало, поскольку редкие прохожие передвигались, в общем-то, в той же манере, стараясь избегать скапливаться в одном месте группами больше, чем по три-пять человек. Видимо такие скопления целей нервировали кружащих в вышине то ли драконов, то ли всадников на вивернах. Заряженный арбалет в моих руках, ровно как и меч за поясом, тоже особого внимания не привлекали, поскольку у каждого тут имелось оружие, которое угрожающе наставляли на всякого чужака, кто осмелится подойти излишне близко. Я сознательно избегал сокращать дистанцию с обитателями данного места, однако прекрасно видел, как они с крайним подозрением пялились друг на друга и обменивались оскорблениями и угрозами, призывая соотечественников соблюдать дистанцию. Пару раз казалось, будто еще чуть-чуть и вспыхнет самая настоящая поножовщина, но тем не мене жителям осажденного города как-то удавалось обойтись без драк. Подавляющее число аборигенов составляли альбиносы, однако же и представители других народов нет-нет да попадались. И даже не всегда выглядящие как чьи-то рабы, пусть даже нацепившие на себя одежду хозяев и сумевшие вооружиться.
— Пошли вон, собаки! Господину Мемону нет до вас дела! — Орал двухметровый накаченный негр в шикарном белом плаще на группу из трех красноглазых бледных подростков, попытавшуюся приблизиться к некой важной личности, что даже сейчас не шла по тротуару своими ножками, а восседала в чем-то вроде отделанных черным деревом и позолотой колесных санок, которые тянула парочка других чернокожих. Причем сидящая на бархатной подушечке личность выглядела так, будто лишь час назад дембельнулась из русской армии. Сере-зеленая пятнистая одежда, крайне напоминающая камуфляж, только украшенный на груди белыми канатами, темные коротко подстриженные волосы, вполне себе европейское лицо, ухмылка до ушей и большая бутылка чего-то явно алкогольного в правой руке. — Будете клянчить еду у его милости — отрублю руки!
— Добра господа, смилуйтесь! — Ползла вслед за ними на коленях девушка, которая если бы её отмыть и приодеть гарантированно бы стала звездой кино или эстрады моего родного мира. Все-таки у нас от природы обладающая белыми волосами и молочной кожей особа, напрочь лишенная какой-либо болезненности, но зато отнюдь не обделенная естественной красотой, сошла бы за крайне редкую экзотику. Сопровождала её пара мальчиков лет так двенадцати-тринадцати и у одного из них шевелюра выглядела двухцветной, поскольку краска уже почти не скрывала вполне себе обычного блондина. — Мы готовы на все! Совсем на все!
Очередное здание, тронутое пламенем недавних пожаров, привлекло мое внимание тем, что оно было чуть массивней и выше окружающих, насчитывая целых восемь этажей. А еще на входе в него валялась парочка брошенных и разворошенных узлов с вещами, которые вроде бы и хотели бы спасти, но потом признали слишком тяжелыми для того, чтобы куда-нибудь тащить и даже мимопроходящие бедняки не сочли нужным их присвоить: каменные статуэтки животных, коралловые подсвечники, разбитая шкатулка…Значит, внутренности сооружения как минимум частично уцелели, а его обитатели выжили, но потом все же сочли необходимым покинуть свой дом. Ну, как минимум так поступила большая их часть. Решив, что было бы неплохо подняться повыше и осмотреть окрестности, я поднялся по ступенькам крыльца и вошел внутрь, внимательно прислушиваясь даже к самым слабеньким звукам…А они тут были, причем не только с улицы. Где-то на верхних этажах кто-то относительно ритмично мычал. И тихонечко хихикал, но уже совсем не в темп. А еще, уже совсем-совсем на грани восприятия, удавалось расслышать свист рассекаемого воздуха, и вот как раз он то с непонятным источником регулярного шума очень даже совпадал. Вернее предшествовал ему с неизменной задержкой примерно в полторы секунды. Словно где-то здесь кого-то били, получая от процесса несомненное удовольствие.
— Вот нюхом чую, что-то нехорошее здесь творится, — мысленно констатировал я, а потом подумал-подумал, да и стал искать путь наверх. — И, кажется, мне надо поставить диагноз «идиот», поскольку за каким-то чертом лезу явно не в свое собачье дело…
Лестница, ведущая на верхние этажи, обнаружилась без малейшего труда, ибо с поправкой на размеры планировка дома соответствовала тому зданию, которое уже успел изучить изнутри. И пусть тут тоже были заметны следы буйства пламени, однако огонь здесь тушили куда активнее, чем в полуразрушенном доме, а потому обстановка сохранилась значительно лучше. Осторожно, двигаясь очень медленно, а также стараясь не издавать вообще ни звука, я поднялся на высоту третьего этажа и понял, что в своих первоначальных предположениях не ошибся. Теперь хихиканье и свист звучали куда более отчетливо, а к ритмичному мычанию добавились слабые-слабые захлебывающиеся всхлипы.
— Маньяк, однако, — решил я, когда наконец-то смог обнаружить источник звуков, наполняющих заброшенное здание. В одной из комнат на шестом этаже обнаружилось двое: он и она. Оба беловолосые и красноглазые. Женщина, которой по фигуре было вроде бы лет сорок, а лицо превратилось в ужасающую маску из-за брызг крови, слез и попылевшей косметики стояла вытянувшись в струнку, поскольку её руки были захлестнуты веревочной петлей, переброшенной через вбитое прямо в потолок кольцо. И мужчина, чей возраст у меня при взгляде со спины определить не получилось, вооруженный длинной узкой палкой, похожей не на розгу, а скорее на какую-то рейку. И оной палкой он весьма неторопливо и под аккомпанемент собственного безумного хихиканья охаживал свою пленницу то по ногам, то по груди, то по животу, выбивая из неё то самое болезненное мычание. Голосить громче же истязаемой особе мешал кляп, заботливо завязанный на затылке бантиком. — И, кажется, даже не сексуальный. Иначе бы одежды на них было явно меньше.
Вооруженный палкой мужчина был худоват, но не сказать, чтобы прямо откровенно тощ. Ростом где-то метр восемьдесят, он носил потертую и заметно выцветшую на солнце кожаную куртку, очень похожую на мою собственную, только без дополнительного бронирования вроде наплечников и чьей-то чешуи, да плотные штаны из того же материала. А вот жертва безжалостного избиения была одета в ни от чего не защищающее легкое светло-желтое платье, но ныне от того остался в общем-то только подол, да лямки, непонятно как держащиеся на молочно-бледных плечиках. Все остальное превратилось в окровавленные лохмотья, либо упавшие на пол, либо прилипшие к измочаленным буквально в мясо ребрам. Добровольной БДСМ сессией со стороны женщины это являться ну никак не могло — я кое-где, кажется, ребра видел. И потому рука моя, направляющая арбалет в спину хихикающему маньяку, не дрогнула.
— Ауыааа! — Взвыло человеческое существо, внезапно для себя превратившееся из наделенного властью карать палача в беззащитную жертву, когда его правое плечо вдруг пробил выпущенный с расстояния в жалкую пару метров арбалетный болт. Альбинос схватился за торчащее наружу окровавленное острие, но ничего с ним сделать уже не успел, поскольку я подскочил сзади от всей широты своей души рубанул маньяка мечом по обратной стороне коленной чашечки. И зачарованное лезвие легко прорубило кожу да мясо, чтобы основательно так застрять в кости. А завалившееся на бок тело издало уже даже не крик, а визг, достойный закалываемого поросенка. Думал, он сорвет себе горло, но нет — когда я с трудом вытащенным из раны клинком проехался ему по левой руке, срубая пальцы, то вопль был ничуть не тише.
