— Только не бросай меня в терновый куст, — промелькнула в голове отдающая каким-то ехидством мысль родом из детства, пока мои ребра собственной тяжестью ломали ажурную костяную заплатку, путающуюся соединить разрыв в плоти чудовища. А потом все вокруг затопила волна магии. Холодной, жгучей и в то же время какой-то гнилой и мерзкой, будто склизкая плесень, выросшая на куче отходов вдали от света солнца. Меня обожгло, ошпарило и наполнило ну совершенно неуместной в данной ситуации эйфорией свидетельствующей о насыщении ауры большим количеством энергии. Вдобавок стошнило съеденными еще в ресторане дарами моря. К агонии, идущей изнутри тела, добавилась боль, что возникла едва ли не в каждом квадратном сантиметре кожи. Хорошо хоть зажмуриться вовремя успел…Но, тем не менее, испытываемый дискомфорт без сомнения свидетельствовал — я остался жив. И даже плевок монстра смог собою заблокировать. Ну, по большей части.
— Ааа! — Когда я пришел в себя достаточно, чтобы воспринимать окружающую действительность, то Роздис оказался сильно занят. Он кричал и горел. Видимо часть выдоха слепленной из множества трупов змеи все-таки прошли мимо импровизированной затычки и ударили прямо в косматого командира наемников, не успевшего после своего маневра выйти из зоны поражения. Вцепившееся в его гриву колдовское пламя стремительно распространялось все стороны, перекидываясь на плоть и одежду. Попытки сбить огонь при помощи рук успеха не давали, а у меня помочь ему, поглотив явно присутствующую в огне магию, банально не имелось возможности. Во-первых, аура и так едва ли не трещала от количества наполняющей её энергии, а во-вторых, подвижность в данный момент оказалась сильно ограничена. Стремительно смыкающаяся плоть чудовища успела в нескольких местах зафиксировать руки и ноги, практически врастив в себя новый и пока еще живой компонент.
— Ох, это будет больно, — простонал я, выпуская всем телом переполняющую его энергию, благо та, в общем-то, и сама стремилась вырваться наружу. Однако все равно от боли буквально потемнело в глазах, и направлять весь этот поток вглубь твари, к той самой точке в центре её туловища, куда стягивались ручейки колдовского огня, пришлось больше по памяти, чем помогая себе глазами. Благо змея после второго выдоха весьма заметно притормозила темпы своей регенерации, да и в ближний бой с остатками отряда лезть не пыталась. Пусть она была крута как вареные яйца молодого дракона, готового на все лишь бы пофорсить перед самочками, но видимо подобные фокусы даже такому монстру давались совсем не просто.
Очень хотелось все бросить и просто немного перевести дух, но следующая атака монстра почти наверняка оказалась бы для меня последней и неважно, мотнет ли он своей башкой, давя вросшее в него человеческое тело как попавший под ботинок свежий персик или произведет еще одну магическую атаку, порвав ауру горе-чародея в клочья словно полноценный половник никотиновой эссенции, закаченный в бедного-несчастного хомячка, попавшего в руки каким-то садистам-естествоиспытателям. И пусть колдовал я на чистом упрямстве и почти теряя сознание от адского перенапряжения, но, тем не менее, некоторый контроль над выпущенным волшебством все же имелся. Покорная мне магия пропитывала сросшиеся воедино мертвые тела, позволяя ощутить и их, и пропитывающую деформированные трупы странную и неестественную силу, бегущую по проросшим сквозь мумифицированное мясо каналам-костям. Сердцем же монстра являлось нечто большое и сложное, покрытое какими-то узорами, пульсирующее энергией и злобой, словно обнаженный мозг…Во всяком случае, именно такие ассоциации подкинуло подсознание, по большей части и управляющее процессом сотворения чар. Попытка обволочь его своим волшебством и разворотить при помощи энергетического осушения к чертям собачьим, чуть не закончилась для меня обмороком, обязанным плавно перейти в небытие или как минимум новую реинкарнацию. Змеюка активно сопротивлялась, непонятно как и чем терзая сотканный из воли и магии щуп, пытающийся причинить ей серьезные внутренние травмы! Пожалуй, если бы не два прошибающих стены выдоха за очень короткое время, у неё даже вполне могло бы получиться победить в нашем противостоянии. Но я уже находился чуть ли не в центре твари, а она была ослабленной…Или лучше сказать, лишенной доступных вот прямо сейчас запасов энергии? В общем, как бы там ни было, но ощущаемое мною сердце твари сначала слегка деформировалось под влиянием внешнего воздействия, а потом оказалось и полностью смято, разорвавшись на куски, что рванули в разные стороны подобно осколкам от разорвавшейся гранаты. И не меньше половины их, судя по ощущениям, ударили по пути наименьшего сопротивления. В ту сторону, куда их тянуло энергетическим осушением, которое и сокрушило сей странноватый магический орган. В страдающую от потери памяти и перенапряжения ауры пародию на чародея, толком и не понимающую, чего и как она делает.
— Уыы! — Стонать от боли я начал даже до того, как упал, искренне желая потерять сознание. Лишившись магии, придающей мертвой плоти способность функционировать как единое целое, состоящая из мумифицированных трупов змея принялась расходиться по швам, а кое-где и рассыпаться прахом. Но терзающая внутренности агония и даже то, что обволакивавшая меня мертвая плоть внезапно выпустила узника из своих прочных объятий, позволив тому повалиться на спину и приложиться затылком о ступеньки лестницы, являлось несущественной мелочь на фоне куда более важных проблем. Несколько кусков расколовшегося на части сердца твари застряло во мне! Причем эти штуки пусть и не являлись материальными, но их было видно даже невооруженным глазом: из моей бронированной куртки торчало нечто вроде призрачных щепок разной формы, длины и толщины, грани которых были покрыты узорами, напоминающими не то корову головного мозга, не то грецкий орех. И они дергались, будто живые, пульсировали, исходили дымом, словно сгорая изнутри и сочились мерзостной эктоплазмой, издаивающей непередаваемые ароматы тухлятины и гнили. Ткань вокруг них стремительно распадалась в ничто, открывая вид на мою изрядно побледневшую кожу и роняя на ступени лестницы проржавевшие металлические части трофейной брони, а также множество золотых и серебряных монет, на которых следы коррозии прослеживались в куда меньшей степени. — Вытащите…Вытащите из меня эту хрень!
— Стой, дебил! Руками не трогай, если не хочешь совсем свои культяпки потерять! Я уже видела такие штуки раньше и видела тварей, в которых они могут превратить всяких тупых остолопов! — Отсидевшаяся под своим щитом Сибилла отпихнула в сторону Пина, бросившего мне на помощь. А после занесла над головой топор, чье лезвие по-прежнему пылало недобрым алым светом. На задворках захваченного болью сознания вспыхнула паника, но помешать своему убийству возможности не имелось ну просто никакой. До сих пор терзающая внутренности агония ставила крест на любых попытках сопротивления, я даже пошевелиться то толком не мог, беспрестанно корчась и едва-едва шевеля руками и ногами. Оторвать их от пола уже было немалым подвигом, а дотянуться до лежащих в карманах артефактов и зачерпнуть оттуда энергии нечего было и мечтать!
Оружие, явно несущее на себе какие-то чары, со свистом разрезало воздух…И срезало кончики торчащих из меня призрачных щепок, пройдя вплотную к коже. Кажется, Сибилла даже частично побрила мои живот и грудь, но тем не менее каким-то чудом умудрилась не оставить на теле ни единого пореза, не говоря уж о более значительных ранах.
— Ну как? — Участливо осведомилась много повидавшая на своему веку женщина, снова занеся топор для удара. — Тебе лучше? Идти сможешь? А фокусами своими пользоваться?
— Не знаю… — С трудом произнес я, стараясь удержать рвущийся наружу позорный болезненный визг, идущий из самой глубины моего существа. — Скажу…Ой, бля…Минут через пять…В прошлый раз когда меня так скрючило, этого времени хватило….Чтобы слегка оклематься.
— Эй, молокососы! Хватит смотреть на головешку, которая осталась от вашего начальника! Обратно он теперь не оживет, если только не Высший, под обычного человека маскировавшийся ради забавы. Поднимайте Вана и тащите его за мной! — Распорядилась женщина, наконец-то отводя от меня взгляд и закидывая свое оружие на плечо. Я же боковым зрением с некоторым трудом заметил двух молодых наемников…И тело Роздиса. Похоже, накинувшееся на него пламя погасить так и не удалось, лежащая на полу груда обугленного мяса в рассыпающейся пеплом броне мало походила на человека, поскольку у альбиноса исчезла вся кожа и волосы, а из под наполовину сгоревшего мяса на башке проглядывали кое-где кости черепа. Но покойник до сих пор сжимал в руке свой клинок и почему-то абсолютно не вонял гарью. — Если он продолжает рассеивать вокруг себя тьму и говорить, то это хороший признак. Значит, перерождаться, скорее всего, не собирается. И подыхать тоже.
