— Да, в любом случае, все это версии, а преступники гуляют на свободе. За последний год исчезло около четырех десятков чернокожих, а полиция спит, точнее, не продвинулась в своих поисках ни на шаг вперед! Извините, мистер Галлахер, вас уже в третий раз избрали шерифом Джорджтауна, через три месяца снова выборы. Вы не боитесь, что ваша кандидатура на сей раз провалится?

— Меня это мало трогает. Я себя не выдвигал, меня выдвинула общественность. Если моя работа не удовлетворяет ее, то она вправе найти более подходящую кандидатуру на это кресло.

— Ну, что касается обывателей, то, я думаю, они только рады исчезновению цветных. Возможно, на севере и подняли бы бучу, но только не у нас в Техасе. — Пилл взглянул на часы. — И еще один вопрос: что вы можете сказать об изнасиловании?

Галлахер напрягся и косо посмотрел на репортера.

— Что вы имеете в виду? У нас в городе насилие не в диковину.

Пилл ухмыльнулся.

— Я имею в виду изнасилование двенадцатилетней девчонки. Паршивое дело, шериф. Это ле история с черномазым; Бэтти Грэйс — белая. Тут пахнет скандалом.

Галлахер сжал кулаки.

— Вот что, Пилл. Давайте договоримся: вы не будете совать свой нос, куда не следует. Я ведь могу его прищемить.

— Соглашусь, но с условием — пенки мне из первых рук. Дальше — как хотите.

— Идет. А теперь выкатывайтесь, мне надо работать.

— До встречи, мистер Галлахер.

В дверях репортер столкнулся с Астором.

— Опять этот прохвост, — буркнул Астор, когда за Пиллом закрылась дверь.

— Ему тоже хочется есть. — Галлахер закурил. — Ты нашел Клэр Грэйс?

— Да, шеф, она в коридоре.

— Почему так долго?

— Заезжали в больницу. Она хотела увидеть дочь, но ее не пустили…

— Как девочка?

— Пока неясно. Утром ее осмотрит специалист, и нам позвонят, но пока она без сознания, лежит в боксе.

Глаза шерифа потемнели, на скулах зашевелились желваки.

— Давай сюда эту Грэйс, — процедил он сквозь зубы.

Астор приоткрыл дверь и попросил женщину войти. Она не вошла, а ворвалась в кабинет, внеся с собой едкий запах дорогих духов, пылающий взгляд и решимость волчицы.

— Шериф будет с вами говорить, мадам, — мягко сказал лейтенант.

Клэр взглянула на него и фыркнула. Галлахер не отрывал от нее взгляда. На вид ей было около тридцати, блондинка с чистыми голубыми глазами, но ее поведение никак не вязалось с ее внешностью.

— Вы уже нашли преступника? — пошла в атаку на Галлахера разъяренная мать.

— Садитесь, гражданка, — сухо сказал шериф.

Клэр резко отодвинула стул и села, закинув ногу на ногу. Астор понял, что его шеф, мягко говоря, презирал эту бабенку. Когда он не доверяет людям или их в чем-то подозревает, он всегда использует официальное обращение «гражданин».

— Я спрашиваю вас о преступнике!

— Преступник сам пришел к нам. Ее брови взлетели вверх.

— Где же он?

— Передо мной. — Тон шерифа стал ледяным. — Вы — главный виновник случившегося. Ради собственных удовольствий забыли о ребенке, с вас в первую очередь и надо спрашивать. Вы-то не дитя и прекрасно знаете, что город кишит убийцами, бандитами, насильниками, грабителями и прочей падалью. Тем не менее вы оставляете малолетнюю дочь по ночам одну в пустой квартире без всякого присмотра. Какого же вам теперь нужно преступника?

В глазах Клэр вспыхнул злобный огонек.

— Как вы смеете так разговаривать со мной? — очнувшись от шока, взвизгнула она. — Вы обязаны найти…

— Я знаю свои обязанности, — оборвал ее Галлахер, — вы свои забыли.

— Я буду жаловаться на вас в окружную прокуратуру.

— Это ваше право. А для начала лейтенант снимет с вас показания и составит протокол. После чего вы напишете заявление с просьбой начать расследование. Больше я вас не задерживаю.

— Безобразие! — Клэр вскочила. — Я натравлю на вас газетчиков!

— И что вы им скажете? Что вы провели ночь у любовника, в то время как банда подлецов надругалась над вашим ребенком? Валяйте! Только предупреждаю, народ у нас горячий, могут не понять и разорвут на куски любящую мамашу сразу, как только прочтут газету с вашим интервью.

Лицо женщины покрылось пятнами, она открыла рот, но так ничего и не произнесла.

— Пройдите со мной, мадам, в соседнюю комнату. — скрывая довольную улыбку, сказал Астор.

Вызывающе подняв голову, Клэр Грэйс последовала за помощником шерифа.

В десять часов утра ночное происшествие было зарегистрировано и занесено в каталог. Едва заметный шрам на громадном теле города затянулся свежей кожицей и стал неразличим невооруженным глазом.

До полудня было еще далеко, но жара уже успела раскалить асфальт и крыши домов. Рокуэл Тибс вытер лицо двенадцатой салфеткой, выбросил ее в корзину под столом и взялся за кофе со льдом, который приготовила для него секретарша. Вентилятор попусту гонял горячий воздух и только раздражал его. Он нажал на кнопку, и пропеллер медленно остановился.

Тибс перебрал почту, скопившуюся за два дня уик-энда, и отбросил ее в сторону, не вскрыв ни одного конверта. Головная боль и духота выводили из равновесия. Он встал из-за стола и прошелся по кабинету. Рубашка прилипла к выпуклому животу. «Пора бы начать сбрасывать лишний вес», — подумал он, заметив свое отражение в зеркале.

В дверь постучали.

— Войдите, — раздраженно крикнул Тибс.

В кабинет проскользнула длинноногая секретарша в белом халатике. Он взглянул на ее мило. видную мордашку и спросил:

— Что случилось, Летти?

— Вас вызывает патрон, доктор.

Тибс всегда держал смазливых секретарш, ничего не смысливших в медицине. Он вообще считал, что женщины не в состоянии осилить даже азы медицинской науки, не говоря уже о неврологии и психиатрии, которыми Рокуэл Тибс занимался двадцать лет из своих сорока. Он был ведущим специалистом одной из крупных психиатрических клиник Техаса, и ему не приходилось сетовать на судьбу.

— Это что, срочно?

— Да. Он просил прийти незамедлительно. Тибс вздохнул.

— О'кей, Летти. А вы приготовьте еще кофе со льдом. Я скоро вернусь.

Тибс прошел мимо девушки и уловил запах ее духов. «Пора бы затащить ее в постель, — подумал он, идя по длинному коридору административного этажа клиники. — А будет капризничать, я ее вышвырну. Но все равно она аппетитна. Дана была постнее и вульгарнее». Наконец он подошел к двери с табличкой: «Директор больницы доктор КЕНТ КИЛГРОФ».

Он постучал и, не дожидаясь ответа, вошел з кабинет.

Килгроф, пожилой солидный мужчина с лохматыми бровями и сверкающей лысиной, сидел за столом и что-то размашисто подписывал. Владелец больницы, он был головастым и удачливым бизнесменом, но плохим врачом, как это обычно и бывает.

— Это ты, Рок? — проговорил он, не отрываясь от бумаг.

— Да, сэр. Вы просили зайти.

Килгроф поставил последнюю закорючку и взглянул на Тибса.

— Хорошо, что ты уже здесь. У меня к тебе просьба. Ночью к нам привезли довольно странную пациентку, и я хотел бы, чтобы ты ее осмотрел незамедлительно.

«Любит он это дурацкое словечко „незамедлительно“, — мелькнуло у Тибса.

— У нас все пациенты странные, — заметил он, — это наш профиль.

— Ночью дежурил Джефферсон, он уже провел предварительный осмотр, но я не доверяю дежурным врачам, так что займись ею сам.

— Кем, сэр? Вы еще ничего не сказали.

— Групповое изнасилование девочки-подростка.

Тибс вздрогнул. Он почувствовал, как кровь ударила ему в голову.

— Изнаси… лова… ние?

— Да, да. Что здесь непонятного? Психиатр с трудом проглотил слюну.

— Но при чем тут мы? Это — дело хирурга…

— Хирург сделал все, что мог. Но девочка перенесла огромное потрясение, и теперь ее жизнь в наших руках. К тому же ее доставила полиция, а мы не вправе отказывать властям. Так что принимайтесь за дело незамедлительно.

— Но, патрон, у меня же консилиум, и потом…