– Мой мальчик, – несмотря на то что Холмс говорил шепотом, его слова звучали отчетливо и ясно, – это одна из тех цитаделей, что принадлежат Братству; я рассказывал вам о них. В одной из них, в Баварии, вам уже довелось побывать. Сейчас, когда немецкая полиция разыскивает Макмиллана, возвращаться туда было бы для бандитов величайшей глупостью. У них есть еще опорные пункты в Австрии, близ Зальцбурга, и на Балканах, недалеко от Загреба. Но этот замок сейчас устраивает их больше всего. У них просто нет другого места, где они были бы в состоянии быстро спрятать Макмиллана.

– Ясно, – согласился я. – Я лишь подумал, что они могли отвезти его куда-нибудь еще.

– Они не догадываются, что нам известно это место, – напомнил Холмс, вытаскивая пистолет из кармана. – Хорошо было бы разжиться одним из их арбалетов; пистолет все-таки слишком шумная вещь. Надеюсь, попав внутрь, мы сможем обзавестись этим оружием. – Он кивнул в сторону башни: – Если мы обойдем ее сзади, то, наверно, сможем найти подходящую лазейку.

Пенелопа Хелспай подняла свой ридикюль.

– У меня здесь револьвер, – сообщила она, – и моток проволоки. – Она была бледна, но держалась спокойно, приняв смерть Гийома со стойкостью профессионала. Это спокойствие сказало мне о ее опыте гораздо больше, чем любые слова о ненависти к Братству.

– Прекрасно, – одобрил Холмс и, снова жестом призвав нас к молчанию, кивнул на окружавший нас густой кустарник. – Нужно выбраться отсюда, кусты слишком громко шуршат, – предупредил он почти неслышным шепотом.

И мы продолжали путь вдоль стены, прячась в тени деревьев и избегая цепких кустарников, которые громким шорохом и треском могли выдать наше движение. Это ужасно нервировало. Делая очередной шаг, я каждую секунду ожидал, что в мое тело вонзится короткая оперенная стрела. Но, по крайней мере, мне не угрожало падение в пропасть.

В конце концов мы оказались в тылу строения, на узком крутом склоне, заросшем ежевикой, сливавшейся ниже с лесным кустарником. Пробираясь по склону, все мы очень скоро были облеплены колючками этого ягодного кустарника.

– Именно на это я и надеялся, – прошептал Майкрофт Холмс, указывая на загончик, в котором копошилось с полдюжины свиней. – Где кухня, там обязательно будет и дверь. – Он улыбнулся Пенелопе и мне, взмахнул рукой, и мы двинулись вперед.

Одна из свиней дружелюбно захрюкала при нашем приближении, видимо подумав, что мы принесли корм. Это было крупное животное, весом не менее двухсот фунтов; маленькие глазки светились хитростью.

– А вот и вход, – негромко сказал Холмс, указывая на полуоткрытую узкую дверь, за которой виднелась безлюдная на первый взгляд не то пекарня, не то маслобойня. – Нужно соблюдать предельную осторожность. Уверен, что они ожидают от нас попытки проникнуть внутрь.

Но не успели мы сдвинуться с места, как дверь старинной пекарни распахнулась полностью и на пороге появился герр Дортмундер в сопровождении двоих мужчин в темной одежде.

– Он лжет. Ему известно, где находится Cоглашение. Поторопитесь, фон Метер и, кстати, скажите ему, что иначе нам придется снова остановить поезд, чтобы привезти сюда его оставшийся багаж.

– Он не перенесет еще одного длительного допроса, – сказал один из подчиненных Дортмундера с белокурыми волосами. Я заметил, что рукава и грудь его мундира покрыты темными пятнами. – Если он снова потеряет сознание, то боюсь даже предположить, через сколько времени он придет в себя.

– Дайте ему нашатырный спирт, – велел Дортмундер и, резко повернувшись, скрылся в кухонной двери. Его огромные шпоры громко звенели на каменном полу.

– Вы думаете, что они держат Макмиллана здесь? – шепотом спросил я Холмса.

– Или держат здесь, или хотят, чтобы мы так считали, – так же чуть слышно ответила Пенелопа.

– Вы совершенно правы, – похвалил Холмс. – И нам предстоит выяснить, как на самом деле обстоят дела. Хотя мне кажется, что они допустили распространенную ошибку и охраняют только главные подходы к башне, позабыв о тыле, поскольку уверены, что сюда никто не сможет пробраться. Я не ожидал от бандитов подобной наивности. Но все же лучше не тешить себя надеждой, что они пребывают в безмятежности. У них тело Гийома, и они знают, что он был не один, и это должно навести их на мысль о нашем неожиданном визите. – Он нахмурился. – Если Макмиллан сильно избит, то вытащить его отсюда будет нелегким делом. – Тут он с трудом сдержал кашель. – Но сначала нужно установить, действительно ли Макмиллан находится здесь.

– Я пойду, – сказал я, испытывая жгучую ненависть к самому себе за то, что вызвался идти в разведку.

– Они знают вас в лицо, – возразил Холмс, покачав головой. – А вы, мисс Хелспай, в вашем платье не сможете лазить по крышам. – Он прищурился, глядя в небо. – Так что, получается, это мое дело. К тому же мою фигуру не спрячешь за деревьями. Лучше я буду действовать. – В его глазах блеснуло мрачное удовольствие. Он жестом велел нам лечь на землю у самого подножия двух больших вязов. – Здесь вы будете хорошо укрыты. Если я попадусь им, сразу же уходите. Спасти меня вы не сможете, а только понапрасну погубите свои жизни.

Я кивнул, хотя у меня и в мыслях не было исполнять этот приказ. Зная, какая участь ждет его в случае неудачи, я даже на мгновение не мог подумать бросить его одного перед лицом такой опасности. И, глядя вслед Майкрофту Холмсу, перебегавшему через лужайку к крошечному огородику, я пытался решить, как спасти его от этих людей, внушавших ужас уже одним фактом своего существования.

– Ну и что вы об этом думаете? – шепотом спросил я Пенелопу, когда истекли две бесконечно долгие минуты.

– Думаю, что мы все погибнем, – с удивительным спокойствием ответила она.

– Помилуй Бог, леди! – беззвучно воскликнул я.

– Но если это поможет остановить Братство, то за это стоит отдать жизнь. – Выражение ее лица было столь безмятежно, что мне тоже стало спокойнее. – Этот оплот зла имеет длинную историю, и каждое следующее событие в ней отвратительнее предыдущего. Если никто не выступит против них, то они смогут и дальше неспешно накапливать силы. И со временем осуществится их главная мечта: завладеть всем миром, поскольку никто уже не будет способен отказать им в чем бы то ни было. – Ее глаза сверкали фанатичным блеском. – Ну а я не собираюсь спокойно ожидать их триумфа.

– Но если они так сильны, то какой смысл от того, что мы втроем попытаемся преградить им дорогу?

– Смысл в том, что если сейчас на это решились трое, то через некоторое время может найтись уже шестеро смельчаков, а потом и двенадцать. Если же против них не выступит никто, значит, они действительно являются хозяевами Европы. И все, что мы сделали, погибнет втуне. – Она прикрыла глаза рукой; это было первое проявление чувств, которое она себе позволила. – Гийом…

Я не мог придумать ничего, что могло бы ее утешить или обнадежить, ибо сам не питал никакой надежды на благополучный исход. Проделать такой длинный путь, подвергнуться столь многим опасностям ради чего? Если у Макмиллана не было Соглашения, то какой смысл был во всем этом?

Слева от нас, ниже по склону, послышался шорох. Пенелопа Хелспай подняла револьвер и прицелилась на звук, но резко опустила оружие, увидев Майкрофта Холмса. Он полз к нам, быстро и мощно подтягиваясь на руках, почти беззвучно. Это меня очень удивило, и я вновь мимолетно подумал о том, чем же ему пришлось заниматься в молодости.

– Макмиллан находится в бессознательном состоянии, – сообщил он, добравшись до нас. – С ним обошлись очень жестоко. Даже если он придет в себя, то все равно не сможет идти. У него раздроблена ступня. Будет хорошо, если он после всего этого сможет ходить на костылях. – На его лице появилось непреклонное выражение, которого мне никогда прежде не приходилось видеть. – Надеюсь, что не придется и впредь. Около него был охранник… он поспит некоторое время; мне удалось убрать его с пути. Но у выхода из кухни находятся еще двое стражников с арбалетами. Мы не сможем добраться до Макмиллана, не потревожив их, так что придется что-то с ними сделать.