Глава 10
Долтон уже проскакал много миль по холмистым прериям и поросшим травой возвышенностям, но не появилось и признаков жизни. Только когда он уже начал думать, что ему еще не доводилось видеть такой унылой местности, его большая лошадь взлетела на гребень горы и перед ним открылся скотоводческий Эдем.
Стадо в несколько тысяч голов паслось под присмотром видневшихся там и тут ковбоев в широкополых шляпах, кованых гетрах и сапогах, украшенных большими мексиканскими шпорами с колесиками. Он проскакал прямо через середину стада, заработав несколько любопытных взглядов от мужчин, погонявших безмятежный скот медленными, красивыми вращениями манильской веревки. Долтон не удостоил их вниманием и, только добравшись до Свитграсса, остановился, чтобы обозреть внушительную картину.
Главное здание было кирпичным и приятно смотрелось среди аллеи из деревьев бузины, с их крепкими, искривленными стволами и сучковатыми ветвями, выстроившихся, как бригада древних рабочих, несущих последние из причудливых украшений к широкому крыльцу. Косые лучи солнца, поблескивавшие в окнах двух этажей, напомнили Макензи предупредительные вспышки оружейных выстрелов, и чем ближе он подъезжал, тем сильнее становилось это ощущение тревоги. Действительно, все здесь было огромных размеров; дома и конюшни располагались на большой территории, обнесенной высоким забором, кричавшим о богатстве и процветании. Но здесь не чувствовалось признаков теплоты или доброжелательности, а во всем сквозило только высокомерное превосходство над окружающей долиной. Не услышал он и радушного приветствия от трех мужчин, которые, ощетинившись оружием, поскакали ему навстречу.
— Куда, черт побери, вас несет? — заорал один из охранников, но Долтон, не обращая на него никакого внимания, продолжал свой путь к дому. Двое других в ожидании смотрели на своего командира, намекая тонкогубому охраннику ранчо, что лучше пропустить приезжего, а не задерживать, как он намеревался. — Эй, я к вам обращаюсь. Что за дело у вас здесь?
— Мое дело, — было все, что соизволил произнести Долтон, не глядя на них, как будто не считал, что они представляют какую-то угрозу.
Оскорбленный неуважением незнакомца, начальник пустил лошадь в галоп и резко осадил ее, так что животное остановилось перед кобылой Макензи. У Долтона не оставалось другого выбора, кроме как остановиться либо скакать прямо на них.
— Я спросил, что за дело у вас здесь?
Долтон опустил холодный взгляд синих глаз, раздраженный тем, что ему помешали.
— Мое дело куплено и хорошо оплачено вашим боссом и я полагаю, он не настолько ценит вас, чтобы обсуждать это с вами, иначе вы знали бы ответ. А теперь будьте добры освободить мне дорогу. — И он пустил кобылу вперед, заставив другую лошадь сделать крутой разворот.
Три охранника ранчо обменялись сердитыми тревожными взглядами, и один из них проворчал:
— Кем считает себя этот сукин сын?
«Тем, с кем мы не хотим иметь ничего общего», — был не произнесенный вслух ответ.
Выстроившись позади высокого незнакомца, они сопровождали его, как дворняги, до самого крыльца, и появившийся там Патрик Джемисон подтвердил их умозаключение своими первыми же укоризненными словами:
— Вы опаздываете, мистер Макензи.
— Не припомню, чтобы я точно назначил вам время, когда ожидать меня. — Остановившись, Долтон смотрел на хозяина ранчо с высоты своего седла немигающим и непримиримым взглядом, требующим ответа, который Джемисон, начав заметно нервничать, в конце концов дал.
— Хорошо, признаю, этого не было. Спускайтесь, Макензи.
— Я предпочел бы, чтобы вы впредь сохраняли слово»мистер», — с холодной медлительностью протянул он, продолжая сидеть верхом на высокой лошади, пока Джемисон не покраснел и не стал беспокойно дергаться.
— Прошу вас, спускайтесь, мистер Макензи. Мои люди проводят вас к вашему жилью.
— Прекрасное животное, — спрыгнув вниз, Долтон похлопал кобылу, — но не мое. Пусть один из этих ребят вернет его обратно на станцию «Эймос» вместе с достойной платой за прокат.
Охранники ранчо не собирались подчиняться приказам какого-то невооруженного чужака, но их хозяин бросил разговорчивому начальнику золотую монету:
— Проследи за этим, Монти.
Начальник охраны возмущенно посмотрел на высокомерного незваного гостя, который мог заставить их хозяина так грубо отправить его на лакейскую работу, а потом остановил взгляд на одном из своих подчиненных и сердито буркнул:
— Нед, проследи за этим.
Посторонившись, Джемисон жестом пригласил Долтона в дом.
— Мистер Макензи, у меня в кабинете есть бренди, который превосходно помогает смыть дорожную пыль. Монти, занеси его вещи.
— В главный дом? — недоверчиво переспросил Монти.
— Именно так я сказал. — И Джемисон подождал, пока Макензи прошед впереди него в дом.
«Что это за тип, у которого на рубахе дырка размером с Небраску, а он требует, чтобы босс называл его „мистер“, и занимает комнату в главном доме, как важный гость? Черт побери, меня, начальника охраны, никогда не приглашали дальше пахнущего кожей кабинета, и то это случалось очень редко», — ворчал про себя Монти и, прищурившись, пристально всматривался в спину Макензи, удивляясь, почему это вдруг мужчина кажется ему таким знакомым. Он не мог отвлечься от своих мыслей, пока не вспомнил обстоятельства, уже сталкивавшие их.
И он надеялся, что эти обстоятельства не принесут ни чего хорошего гостю Джемисона.
Долтон бывал в достаточно шикарных домах и, войдя в кабинет Джемисона, не проявил благоговейного трепета перед богатой обстановкой. Он лениво окидывал взглядом переплеты книг на полках и головы буйволов — охотничьи трофеи, — пока хозяин дома у огромного буфета красного дерева наливал спиртное в два коньячных бокала.
— Мистер Макензи, позвольте, я немного введу вас в курс моих дел здесь. — Джемисон был необычайно взволнован присутствием известного человека у себя в доме. — Итак, для стада почти в семь с половиной тысяч голов я планирую огородить двадцать две тысячи акров на одной из территорий Вайоминга, где густая, сочная и питательная трава. Мои животные самые породистые в здешних краях, я получил их, скрещивая привезенных херефордов с прежним стадом, чтобы улучшить породу. У меня есть четыре короткорогих быка с тремя четвертями чистой крови, которые стоят около семисот долларов каждый. Все это мое, как вы могли понять. И не я выгонял буйволов и индейцев с этих равнин, чтобы освободить место для вторжения фермеров с претензиями сделать все всеобщим достоянием и лишить меня того, ради чего я трудился.