— Вы не можете позволить им это сделать, — с мольбой обратилась она к Уэйду, — это неправильно.

— Так же неправильно, как то, что моя Лусинда умерла одна, — глядя на Джуд пустыми глазами человека, у которого полностью сломлен дух, безжизненно ответил Уэйд и по тянулся за веревкой.

— Вы не сделаете этого! — снова крикнул Нед, переводя взгляд с одного соседа на другого. — Мистер Джемисон не приказывал этого делать!

Но никто не стал его слушать. Малорослую кобылу Неда и большую лошадь Долтона подвели к обгоревшему дереву бузины и поставили под кривыми ветками, которые казались достаточно сильными, чтобы забрать человеческие души.

— Нет! — снова выкрикнула Джуд.

Но когда она шагнула вперед, чтобы вмешаться, один из мужчин схватил ее за локти. Она вертелась в его руках, как дикая кошка, и, чтобы успокоить ее, он, все время бормоча извинения, дернул ее локти вверх.

— Ну вот, перестаньте вертеться, мисс Джуд, я не хочу причинять вам боль. Вы не можете остановить то, что произойдет. Если хотите, просто отвернитесь, пока все не закончится.

«Закончится! — пришла в ужас Джуд. — Они собираются повесить Долтона!»

Завизжав как сумасшедшая, она стала вырываться с удвоенной силой, мучительные рыдания раздражали ее воспаленное горло и обжигали глаза, но совсем не ее протест остановил исполнение жестокого приговора, а неожиданный щелчок оружейного затвора и громкий, решительный мужской голос, потребовавший:

— Немедленно прекратите. Я не хочу никому причинить вреда, но вы не повесите моего друга. Если Мак говорит, что не делал этого, значит, он этого не делал.

Джуд от изумления перестала сопротивляться, когда увидела, что Сэмми, отделившись от разъяренной толпы, решительно встал перед Долтоном и направил револьвер прямо на своих соседей. Его поведение вдруг стало соответствовать его внушительной фигуре, а обычно жизнерадостное лицо покрылось мрачными морщинами. И не менее удивительным для Джуд было увидеть, что Джозеф с допотопным мушкетом в руке встал рядом с ее братом — Джозеф, который ненавидел насилие, стоял непоколебимо, как его воинственные предки; его тонкие седые косы и высохшее лицо придавали ему необыкновенно благородный и решительный вид.

Никто не знал, что делать с затягивающейся напряженной безвыходной ситуацией, пока новое неожиданное появление не привлекло всеобщее внимание: из-за дальнего конца дымящегося сарая, пошатываясь, вышла тонкая фигура.

— Уэйд?

Веревка выпала из рук Уэйда, и он с хриплым криком заключил в нежные объятия закопченную до черноты фигуру.

— Лусинда! Мой Бог, я думал, ты погибла. Я думал, ты осталась в доме. — Он рыдал, прижимая к себе хрупкое тело. — Что случилось, дорогая? Где ты была?

Соседи, друзья, а также и враги подошли ближе, чтобы послушать ее объяснение.

— Я была в… укромном месте и, услышав, как прискакали всадники, осталась там. Я почувствовала запах дыма и подождала, пока не убедилась, что они уехали. Я хотела войти внутрь, чтобы спасти лошадей, но дым был слишком густым и горячим. — Она виновато замолчала, а потом опять заговорила: — Я снова услышала топот лошадей и решила что они, возможно, вернулись, чтобы прикончить меня, поэтому я побежала в погреб. Мои глаза были полны дыма, я оступилась, упала с лестницы и, должно быть, ударилась головой. Следующее, что я услышала, были крики.

— Все хорошо, Лусинда. — Уэйд крепко обнял ее.

— О, Уэйд, мы все потеряли.

— Не то, что по-настоящему ценно, дорогая, не то, что по-настоящему ценно.

— Теперь можешь убрать эту штуку, Сэм. — Долтон спокойно положил руку на напряженное плечо Сэмми, отведя взгляд от молодой пары.

— С удовольствием, Мак. — Сэмми прерывисто выдохнул воздух, и вся его удивительная храбрость улетела с этим резким выдохом. — Вы в порядке?

— Да, Сэм, в порядке, — непроизвольная улыбка коснулась губ Долтона, когда он посмотрел на этого мальчика-мужчину, — благодаря тебе.

— Я просто сделал так, как вы говорили мне. — Смущенная гордая улыбка осветила лицо Сэмми. — Встал напротив них и прицелился. Я ведь все сделал правильно, да, Мак?

— Все правильно, Сэм. — Долтон крепко стиснул широкое плечо Сэмми и отвернулся от этого сияющего, обожающего взгляда. — А вы что здесь делаете, вождь?

— Я присматриваю за ним, — высокопарно объявил Джозеф, кивнув в сторону Сэмми. — Вы здесь совсем ни при чем. — Он, видимо, был возмущен вопросом Долтона.

Улыбка Долтона явно сказала, что он считает Джозефа лжецом, но затем он уже серьезно посмотрел на Джуд — на Джуд, которая сражалась как дьяволица, чтобы спасти ему жизнь. Она рассматривала его с тем откровенным чувством, которого Долтон не желал признавать и которое было очевидно для любого, имеющего глаза. Долтон отвел взгляд, не понимая, что делать с этими людьми и их неразумной любовью.

С появлением Лусинды Баррет толпа — даже Тенди — потеряла охоту к убийству. Хотя никто всерьез не верил заявлению чужаков о своей невиновности, они решили оставить все как есть.

— Убирайтесь к черту с нашей земли, — прорычал Тенди. — Вы ничего здесь не добьетесь, мы отсюда не уйдем. Мы будем жить в погребе, пока не отстроим все заново, но вы не выгоните нас. Слышите? Вы не выгоните нас отсюда!

Невнятный гул одобрения прокатился среди остальных владельцев ранчо, и суровые взгляды предложили людям Патрика Джемисона убраться, воспользовавшись благоприятным случаем. Долтон был не из тех, кто мог упустить такую возможность, тем более после того, как его шея чуть было не познакомилась с пеньковой веревкой. Подобрав поводья своего жеребца, он вскочил в седло, не видя смысла еще раз заявлять о своей непричастности тем, кто уже осудил его.

Теперь, когда непосредственная опасность больше не угрожала Долтону, страх Джуд за его жизнь превратился в противоречившие друг другу смятение и возмущение. Она была напугана тем, как Сэмми и даже Джозеф бросились в драку на его стороне, и была смущена своим выступлением в его защиту, потому что теперь Долтон и его новая подруга будут, вероятно, насмехаться и над этим тоже. К тому времени, как он направил свою лошадь в сторону от остальных, ее мысли были такими же мрачными, как и весь ее вид.