Странники охотно отказались от всего вулкайского, что еще в них оставалось. Был создан даже новый язык. Возникли новые обычаи. В их основе лежала глубокая ненависть к тому миру, откуда они пришли. И эта ненависть разрасталась все сильнее и сильнее, пока не уничтожила все, что осталось им в наследство от Вулкана. Так было везде, кроме Восточного континента.

За исключением наций Кихай и Ллуних, которые в темных, потайных комнатах сохранили старые традиции и из уст в уста шепотом передавали имя и учение той, ради которой они готовы были пожертвовать последней каплей изумрудной крови. Имя это было Т'Пел.

Все остальные вулканские имена были забыты. Сами странники называли себя теперь Риханнсу. А потом появились пришельцы из глубин космоса и дали им имя ромуланцы. И тогда для гордых людей, однажды уже оставивших целый мир ради своих принципов, снова настало время действовать.

Некоторые из народа Риханнсу хотели послушать пришельцев, понять их и жить с ними в мире. Но на Восточном Континенте у наций Кихай и Ллуних старые традиции не умерли. Принадлежавшие именно им корабли начали преследовать и уничтожать звездолеты Федерации, совершая все более дерзкие и наглые акции, пока война не стала неизбежной.

Для Адептов наступили славные времена. Умы и души обитателей сотен миров содрагались от ужаса при одном только напоминании об этой нации.

Адепты наполнили Вселенную страхом и болью, возродив наяву тот кошмар, которого так благополучно избежал Вулкан.

Однако в той первой войне Федерация победила. И снова Адептам Т'Пел пришлось исчезнуть так, чтобы все поверили, будто они разгромлены наголову. Но война, которую они начали, дала им новые, важные знания.

Вселенная сильно изменилась со времен Странников. Теперь появилось бесчисленное количество новых миров, а цивилизации объединились в одну.

Зачем теперь Адептам ограничивать себя разрушением одного мира и одной культуры, когда появился такой богатый выбор.

Адепты Т'Пел ждали этого момента две тысячи лет. Галактика звала их к себе, манила, и они сливались с ней, изучали ее традиции, постоянно в то же время клянясь и призывая в свидетели свою древнюю кровь и древнее имя, что прежде, чем их вынудят вновь бежать, они заставят содрогнуться всю Галактику от ужаса.

И этой своей клятве они оставались верны. В самых отдаленных уголках Вселенной, в тайных убежищах и на затерянных планетах, где говорилось о подобном, древнее имя, передававшееся от одного к другому, давало возможность получать несказанное наслаждение и услуги… в уплату за будущую службу. Слишком долго эта Галактика оставалась спокойной. Но тишина не будет длиться долго. Адепты Т'Пел поклялись в этом.

И они вернулись.

– О, Боже! – только и смог прошептать Маккой. Все остальные в комнате продолжали хранить молчание, и в тишине слышны были только звуки работающих механизмов.

– Давно вы про это все знаете? – спросил Кирк; гнев его давно сменился глубокой печалью единственный из всей присутствовавших он знал, чего стоил Споку этот рассказ. Спок назвал свое знание о Т'Пел «священной для вулканцев тайной», и вот оказался вынужден нарушить ее.

А старший офицер между тем начал отвечать.

– О Т'Пел я знаю с детских лет, с тех пор, как прошел первое испытание встречей с древней памятью. Есть у нас в системе образования такой аспект. Вулканцы следуют заветам Шурака не слепо, не просто потому, что это наша традиция. За время этих встреч каждый из нас лично узнает о хаосе, от которого нас спасло его учение и в который мы можем ввергнуться, если не будем следовать путями логики.

Спок по очереди посмотрел на всех, стараясь поймать их взгляды.

Особенно ему казалось важным увидеть глаза Маккоя, и Кирк знал, что таким образом он просит их никогда, ни при каких обстоятельствах не говорить никому о том, что он им рассказал.

Затем Спок заговорил снова.

– А что до того, сколько времени я знал, что Адепты Т'Пел все еще существуют среди ромуланцев… Секретные документы со времен первой Ромуланской войны содержат намеки на это. Анализы, проведенные в течение столетия после нее, тоже вроде бы подтверждают их существование. Но до сих пор нет абсолютно надежных доказательств, потому что не был схвачен ни один Адепт. Живым не был схвачен.

– Но сколько времени вы знаете или подозреваете, что это именно они ответственны за события на Приме? – мягко спросил Кирк.

– С того момента, как получил послание Миры, в котором она сообщила, что коммодор Вулф приказала своим людям пристрелить меня на месте.

– А что это доказывает? – спросила Ухура раньше всех.

– Ну это же нарушает все инструкции и регламентации, – пояснил Кирк, и Спок смог продолжить:

– Вот именно… Звездный Флот строго запрещает использование боевого оружия против невооруженных членов персонала.

– Так как же, черт побери, Вулф могла приказать использовать оружие против вас? – возмутился Маккой.

– Совершенно очевидно, что у коммодора есть причины отныне не считать меня невооруженным.

– Но почему? – воскликнула Ухура.

– Она подумала, что вы, очевидно, Адепт Т'Пел, – тихо предположил Кирк за своего старшего офицера.

– Вероятнее всего, – согласился Спок. – И тогда она должна думать, что я прошел специальную подготовку в школах единоборств. Тело обучавшихся там людей само становится живым оружием, а они превращаются в слепую машину, запрограммированную уничтожать жизнь и порядок любой ценой. Против такого существа коммодор не могла послать своих людей невооруженными. У нее не было выбора. Она обязана была приказать своим людям защищать эту научную станцию самым решительным образом, так, словно мы имеем дело с очень серьезной военной угрозой.

Теперь уже доктору Маккою не понадобилось много времени, чтобы прийти к определенным выводам.

– Но ведь это значит, что Звездный Флот по крайней мере его командование, знает об Адептах, – спросил он. – Там известно о них?

– Видимо, так, доктор, – подтвердил Спок. – Было бы нелогично для вулканцев утаить информацию, от которой во многом зависит стабильность Федерации. В штабе Звездного Флота должны быть люди, знающие о существовании Адептов Т'Пел и о роли, которую они могут сыграть при возникновении любой дестабилизирующей ситуации. Однако эта информация строго засекречена.

– Но почему? – еще больше изумился Маккой, возмущаясь в то же время мелким интриганством штабных чинов, скрывающих такие сведения.

– Подумайте сами, доктор, – начал терпеливо объяснять Спок. – Если бы широкие слои общественности узнали, что тайная террористическая организация ромуланцев угрожает Федерации, то, несомненно, большое количество людей потребовало бы продолжения войны с ними. Далее, если бы обнаружилось, что Федерация знает о существовании Адептов, то они могли бы заподозрить, что в их организацию проникли агенты Службы Безопасности. А это в свою очередь привело бы к провалу всей агентурной сети слежения за ними. И, оказавшись совершенно бесконтрольными, Адепты стали бы еще более опасными. Нет, ни в коем случае не должно открыться, что в Федерации о них знают.

– Не говоря уж о том, что могут узнать жители Федерации об истории Вулкана, – добавил Нэнси.

– Мы предпочитаем думать о тех временах, как о своей предыстории, уточнил вулканец, – но, конечно, и это тоже одно из важных соображений.

– Получается безвыходная ситуация, – развел руками Маккой. – С одной стороны, за нами охотится коммодор Вулф со своими головорезами, готовая прикончить нас, только бы не допустить раскрытия тайны о существовании Адептов. А с другой стороны, нам приходится полагаться на милость банды ромуланцев, которые желают убить лучших ученых Федерации, только бы получить возможность развязать любезную им войну.

Он безнадежно покачал головой.

– Вот они – люди! Мне следовало стать ветеринаром.

– Я согласен, что положение практически безнадежное, – согласился Спок, – и допускаю, что коммодор желала бы по крайней мере меня видеть мертвым. Но мы не должны думать, что Адепты желают начать войну.