– Ну, голос вроде приятный, – сухо заметила Мальва.

– Уверен, у него много других превосходных… качеств, – выдавил Гален.

На деле он не понимал до конца, как относится к спанскому принцу. Спания была союзником Вестфалина во время войны, и Галену довелось сражаться рядом с некоторыми частями спанцев. Они ему не особенно понравились: слишком заботились о чистоте мундиров. Вестфалинцы питали куда большую склонность к драке без правил и куда меньшую – к порядку. Гален гадал, как понравится спанскому принцу править таким народом.

Он проводил Мальву до выходивших в сад широких раздвижных дверей. Тут же выбежала горничная, отчитала юную девицу и утащила внутрь. Гален на миг смутился, надеясь, что горничная не сочтет его нахалом за прогулку с принцессой. Но вместо этого прислуга поблагодарила юношу за то, что нашел и привел ее сбежавшую подопечную. Гален вернулся к работе, успокоенный на сей счет, но не насчет принца.

И состязания за руку одной из принцесс.

Об этом беспокоиться не стоило. Спустя неделю спанский принц уехал с пустыми руками и в ярости. Один из садовников, который ухаживал за горничной, поведал Галену и Вальтеру, что принц провел несколько ночей в зале рядом с покоями принцесс, одну ночь проторчал под окнами в саду и даже был допущен провести ночь в гостиной, куда выходили спальни их высочеств. Он ничего не слышал и не видел, однако их туфли каждое утро оказывались сношенными, а сами они – усталыми, как всегда.

Гален с Вальтером наблюдали за отъездом Фернана. Принц отличался исключительным щегольством и, следя за погрузкой своих многочисленных чемоданов в багажный фургон, с чувством размахивал руками и ругался на спанского посла, явившегося его проводить. Кружевные манжеты принца порхали, но густо напомаженные и изящно уложенные волосы держались словно приклеенные, как он ни бушевал.

– Слишком гордый, – прокомментировал Вальтер.

Гален подпрыгнул: они долго стояли молча, и он почти забыл о присутствии старого садовника.

– То есть?

– Этот молодой человек слишком горд. Он проходил по саду несколько дней назад, и я думал дать ему кое-какой совет, поделиться мудростью, так сказать. Но он оказался слишком заносчивым и не стал слушать.

– Понимаю, – искоса взглянул на Вальтера юноша. – А какой совет вы пытались ему дать?

– Совет, который я дал бы ему, разительно отличается от того, какой я дал бы тебе, – загадочно ответил Вальтер. – Его не так… благословили… как тебя. – И с этими словами старик похромал прочь.

Тряхнув головой, Гален переключил внимание обратно на двор.

Заметив наблюдающего за ним садовника, принц резко развернулся и принялся орать в его сторону. Гален хотел было ответить, но немногие известные ему слова на спанском были крайне неприличны, поэтому он лишь поклонился и вернулся к работе.

Спустя неделю прибыл второй сын короля Ла-Бельжа.

«Второй сын короля Ла-Бельжа довольно красив, – думала Роза, пока тот кланялся, – если вам нравятся темные волосы и голубые глаза». Фрезии, судя по ее лицу, нравились. Розу же это не трогало. Она лежала на диване в гостиной, подпертая подушками и закутанная в шали. Старшая принцесса грациозно наклонила голову.

– Я принц Бастьен, – представился гость по-вестфалински с сильным акцентом. – Приятно с вами познакомиться. Со всеми вами. – Глаза его оценивающе скользнули по остальным девочкам.

Фиалка и Петуния сидели на диване справа от Розы, Маргаритка слева, у ее ног свернулась комочком ее близняшка Мальва. Все они пребывали не в лучшем виде: красные носы и слезящиеся глаза по-прежнему преобладали. Половину девочек сотрясали затяжные приступы кашля, а Роза от слабости не могла долго стоять. Но лихорадка у нее спала, поэтому она согласилась официально приветствовать ла-бельжского принца.

– Приятно познакомиться с вами, принц Бастьен, – очень тихо произнесла Роза.

Заговори она громче, неминуемо закашлялась бы.

Фрезия, оправившаяся от болезни почти так же быстро, как Мальва, пришла на помощь и представила сестер. Роза видела, как остекленели глаза принца, пока Фрезия быстро произносила двенадцать имен, и подавила вздох. По опыту она знала, что ее имя он запомнит, поскольку она старшая, но Мальва постоянно жаловалась, что ее называют Маргариткой или, хуже того, Фиалкой. Не многим визитерам удавалось различить близнецов, и еще меньше давали себе труд разобраться в именах кого-либо моложе пятнадцатилетней Примулы.

Верный традиции, принц Бастьен после представления едва уделил секунду младшим девочкам. Он подтянул стул к Розиному дивану и принялся занимать ее рассказом о путешествии из Ла-Бельжа в Брук, весьма комично описав капитана речного баркаса, который плевался после каждой фразы. Однако Роза заметила, что он не сосредоточивался полностью на ней, а включал в беседу и Фрезию с Лилией.

Позже, когда они одевались к ужину, Лилия ядовито согласилась:

– Ну да, уж к папиному трону его сердце точно прикипело. Он флиртовал с нами тремя одинаково.

– Почему это? – Фрезия возилась с волосами, прикидывая эффект от вплетенной в темные кудри алой ленты. – На случай, если одна из нас окажется глупее других?

– На случай, если одна из нас начнет питать к нему слабость и откроет тайну, полагаю, – объяснила Роза и высморкалась в платок. Какое облегчение остаться одной, среди сестер, где можно сморкаться, не заботясь, насколько женственно выглядишь. – Зачем я только встала с постели?

К тому моменту, когда принц Бастьен завершил свое повествование, голова у Розы уже кружилась. Давно и с трудом сдерживаемый приступ кашля позволял дышать лишь урывками. Одна из горничных, заметив страдания старшей принцессы, выпроводила посетителя, поспешила снять с Розы чайное платье и уложить ее в постель.

Бедняжка надеялась присутствовать на официальном ужине в тот вечер, но послала горничную доложить отцу, что роль хозяйки снова придется играть Лилии. Петунию, Фиалку и Маргаритку также решено было оставить в постели.

– Узел лучше смотрится на затылке, – заметила она Фрезии. – И кончай прихорашиваться.

– Собираешься читать мне нотации про суетность, как Прим? – изогнула Фрезия бровь, глядя на отражение Розы в зеркале.

– Твое тщеславие меня не волнует, но шуршание и напевание утомляет до невозможности.

– Я не напеваю!

– А вот и напеваешь. Ты всегда напеваешь, когда причесываешься. Это раздражает.

– Знаешь, она права, – поддержала сестру Лилия, вдевая в уши аметистовые сережки. – Ты напеваешь, когда причесываешься и перед тем как заснуть.

Сраженная вестью о наличии у нее дурной привычки, Фрезия завершила туалет в молчании и вышла из комнаты. Роза только-только закрыла глаза и начала уплывать в сон, когда услышала, как пищат и щебечут в гостиной младшие сестры.

В комнату влетела Сирень с огромным букетом в руках.

– Ну разве они не прелесть?

Она развернула цветы, и Роза поняла, что это не один большой букет, а три маленьких. Один полностью состоял из лилий, второй – из сиреневых гроздьев, а третий – из темно-алых роз.

Как ни странно, каждый букет стягивал вязаный шнурок из черной шерсти, но, когда Сирень протянула ей алые розы, Роза сочла, что это очень красиво. Она поднесла цветы к заложенному носу и попыталась понюхать. Внутрь пробился лишь отдаленный намек на аромат, поэтому принцесса нежно погладила себя по щеке мягкими лепестками, смакуя изысканное ощущение. Порой она чувствовала себя виноватой, что отец тратит столько денег на сады, особенно на обогрев и поливку теплиц, но в данный момент оно того стоило.

– Грета говорит, их принес новый младший садовник, – выпалила Сирень. – Он отдал их ей в большой корзине и попросил отнести нам после десерта. Я собираюсь повязать свой лентой под цвет платья и взять с собой на ужин. – Она вышла, не переставая любоваться темно-лиловыми и бледно-розовыми цветами.

– Новый младший садовник? – Лилия взглянула на Розу поверх собственного белого букета. – Это не тот, из-за которого ты в фонтан свалилась?