Гален замотал головой, отказываясь верить этим словам.

– Но мы тяжко сражались. Потребовалось двенадцать лет…

– Никто никогда не говорил, что он играет честно, – перебил его Вальтер. – Твари без чести – без души – никогда не играют честно. Да и с чего бы? Вот этого-то Мод и не могла понять. Просишь у такого существа сильных детей, он обещает тебе дюжину, и ты заключаешь сделку.

И рожаешь двенадцать девок. Просишь его покончить с войной, и он охотно соглашается… а потом тратит на это двенадцать лет.

Гален нахмурился:

– Но когда королева умерла, разве ее сделка не утратила силу?

– Нет, если это касается его. Отсутствует и не может платить – заплатят ее дочери. – Вальтер колебался. – Значит, они танцуют для него?

Гален кивнул:

– Они танцевали с полуночи до рассвета с двенадцатью высокими юношами. Полагаю, это его сыновья.

Старик негромко присвистнул.

– Так вот в чем дело, – задумчиво произнес он, продолжая глядеть вдаль. – Видимо, он с самого начала задумал их заполучить.

– Вальтер, – сказал Гален, не уверенный, стоит ли спрашивать, – откуда ты все это знаешь?

Старик взглянул на молодого садовника. Весть о том, что Подкаменный король завладел принцессами, потрясла его, и он внезапно показался юноше неизмеримо старше.

– Я не всегда ходил в садовниках, Гален Вернер, – сухо ответил он.

– Тогда скажи мне, как положить этому конец.

– В одиночку? Когда ему помогают двенадцать сыновей? – Вальтер покачал головой. – Это потребует времени.

– Нет у нас времени, – возразил Гален. – Роза… Малютка Фиалка… Их время на исходе, Вальтер.

– Не думал я, что Мод зашла так далеко, – повторил старик скорее для себя, чем для Галена. – И, говоришь, теперь это каждую ночь… Видимо, он нуждается в них все сильнее или готовится к чему-то. Нас осталось слишком мало, нам не запечатать его темницу более надежно…

– Вальтер! – Гален осторожно потряс садовника за плечо, затем отогнул лацкан сюртука, показал увядшую веточку и объяснил: – По крайней мере, мне понадобится еще белладонна. На всех, кто заходит ночью в покои принцесс, наложены сонные чары. На принцев тоже подействовало, но на меня – нет.

– А! – проницательно кивнул Вальтер, глаза его снова прояснились. – Стало быть, вот как принцессы ускользали от своих нянек. – Он нахмурился. – Но разве девочки ничего не заподозрили? И как тебе удалось проследить за ними?

– Поначалу заподозрили, – признал Гален. – Но потом я прикинулся спящим, и это их удовлетворило. А вот как я сумел проследить за ними… это секрет.

Вальтер кивнул:

– Хорошо иметь секреты.

Вместе с Галеном они набрали корзину листьев и направились к сараям. Гален высыпал листья на компостную кучу и убрал корзину. Затем Вальтер поманил его, и юноша последовал за ним в аптекарский огород.

Старик сорвал новую веточку белладонны взамен увядшей. Затем отломил остро пахнущий росток сухого базилика и тоже дал Галену.

– Белладонна отведет чары с глаз и поможет видеть истину. А базилик отгоняет зло, – пояснил он.

– Спасибо.

Юноша выбросил увядшую белладонну и аккуратно приколол на ее место свежую. А колючий базилик спрятал в нагрудный карман сюртука.

Пока он возился с одеждой, кошель на поясе качнулся вперед, и одна из серебряных веточек зацепилась за рубаху. Ругаясь, Гален высвободил веточку и попытался надежнее пристроить ее в затягивающемся на шнурок мешочке.

– А это что? – прищурился Вальтер.

– Маленький сувенир из серебряного леса, – отозвался юноша.

Оглянувшись, не подсматривает ли кто, он вытащил веточки из кошеля и показал Вальтеру. Вертя их так и сяк в скрюченных пальцах, старик поджал губы и протянул:

– Интересно. Это не часть его царства, по крайней мере, не изначальная. – Он вернул отломки Галену и повторил: – Интересно.

– Откуда ты знаешь, как выглядит его королевство?

Вальтер просто повторил слова, которые говорил Галену раньше:

– Хорошо иметь секреты. – Он помолчал. – Но вот что я скажу: серебро имеет силу. И имена тоже.

– Имена и серебро… – Гален присмотрелся к веточкам. Они были длинные и прямые, в местах отлома виднелись серебряные волоконца, представлявшие собой странный гибрид металла и дерева, невиданный прежде в мире смертных. – Надо было брать куски побольше, стрел бы наделал. Или копье. Всяко полезнее, нежели просто сюрприз для короля Грегора. – Он фыркнул. – Однако из них получатся красивые вязальные спицы.

– Держи их под рукой, – посоветовал Вальтер. – Никогда не знаешь, что может пригодиться во дворце.

Что-то в его словах показалось Галену знакомым. Фраза напомнила о чем-то, и он на миг застыл, вспоминая, но как раз в этот момент к ним подошел, хрустя гравием, дядя Райнер. Лицо его потемнело при виде племянника, стоящего рядом со старым садовником.

– Разве тебе не полагается находиться внутри? – требовательно спросил он. – Или тебя уже вышвырнули?

– Нет, дядя, – уважительно ответил Гален. – Я только вышел переговорить кое о чем с Вальтером. – Он незаметно сунул веточки в кошель и прикрыл полой сюртука.

– Здесь тебя больше ничего не касается! – рявкнул Райнер. – Убирайся!

Гален вежливо кивнул дяде и Вальтеру и убрался.

Вернувшись во дворец, он обнаружил, что у младших принцесс ведет уроки священник, подручный Анжье. Старших девочек допрашивал сам епископ в присутствии отца. Неприкаянный Гален ушел к себе и хотел закончить шапочку, но серебряные ветки не шли у него из головы. Можно выстругать дротики, но обстругивание изменит начальную форму, и в них уже никто не признает ветки, а следовательно, они потеряют ценность в качестве улики.

– Из них получатся прекрасные вязальные спицы, прямо как есть, – произнес Гален вслух.

Он долго просчитывал. Нечего и думать сражаться с двенадцатью кавалерами в одиночку. Помимо численного перевеса, неизвестно, какую поддержку окажет им отец. Надо разрушить связывающие принцесс чары. Гален не знал, в чем именно они заключаются, да и в магии ничего не смыслил. Вот бы просто взять и не пустить их на бал… но тогда Подкаменный король, скорее всего, снова пошлет за ними. И вряд ли на сей раз Рионин и остальные принцы отступят перед рябиновым хлыстом.

Наверняка есть способ уничтожить их или хотя бы не дать больше никогда подняться на землю.

Обдумывая эту проблему со всех сторон, Гален сообразил, почему слова Вальтера показались ему знакомыми. Та старуха…

«Когда окажешься во дворце, очень пригодится».

Он разломил серебряные веточки пополам – получилось четыре кусочка, каждый длиной примерно с ладонь. Ножиком убрал заусенцы и сколы, которые могли цепляться за пряжу. Затем вытащил подаренный старухой черный клубок.

«Черная – как железо…»

Гален начал вязать.

День у Розы не задался. Болела голова, вернулся кашель. И в довершение обеих бед ее заставили провести весь день в зале совета, то отвечая на вопросы, то слушая нотации епископа Анжье. От его голоса у нее разламывалась голова, а горло саднило от сдерживаемых приступов кашля.

Отлучение целой страны – дело серьезное, и последствия не заставили себя ждать. Весь день поступали неутешительные доклады. В других городах, где зачитывали эдикт архиепископа, поднялись мятежи. В Бруке многие паковали вещи, надеясь уехать в любую соседнюю страну, готовую их принять. Беженцы разграбили несколько бакалейных лавок и извозчичьих дворов, а в дворцовые ворота и в приметный розовый дом Орма полетели камни.

Роза надеялась, что младшим сестрам удастся избежать разглагольствований епископа, поскольку уроки никто не отменял. В какой-то степени они действительно провели это время за учебой. Но епископ, похоже, дал своему помощнику совершенно четкие указания, чему нужно обучать принцесс.

– Я думала, что умру! – патетически воскликнула Мальва, бросаясь навзничь поперек Розиной кровати. – Мало того что вместо Анны нас учит костлявый священник, ты бы слышала, чему он учит! Математика – мимо. Естествознание – мимо. История – религиозная история и жития святых. Литература – снова жития святых. – Она накрыла лицо подушкой и глухо взвыла.